Да мы их шапками закидаем...Порвем как тузик грелку....

Надеюсь, большинство читателей знакомы с итогами этих войн для России и её тогдашней власти.

Александр Бенуа:
«Эти нахалы япошки, макаки желтомордые, и вдруг полезли на такую махину, как необъятное государство Российское с его более чем стомиллионным населением. У меня и у многих зародилось даже тогда подобие жалости к этим «неосторожным безумцам». Ведь их разобьют в два счёта, ведь от них ничего не останется».




Плеве объяснял необходимость войны военному министру Куропаткину: «Алексей Николаевич, Вы внутреннего положения России не знаете. Чтобы удержать революцию, нам нужна маленькая победоносная война».




Моя страна! Ты доказала
И мне и всем, что дух твой жив,
Когда, почуяв в теле жало,
Ты заметалась, застонала,
Вся — исступленье, вся — порыв!
/Валерий Брюсов/




А.Суворин в «Новом Времени»: «Мы воюем для того, чтобы никто не смел трогать нас на Дальнем Востоке, чтобы поддержать свой авторитет; причина войны та же самая, которая лежит в истории объединения русской империи; мы можем избежать войны, дать японцам все, что они хотят, но это обратит Россию в данницу монголов, принизит ее национальный дух, рассыпет ее единство в прах».




В Томске 1 февраля 1904 г. прошла бурная патриотическая манифестация, о которой «Сибирская Жизнь» писала в следующих выражениях: «Беспрерывное «ура» и звуки русского национального гимна гремели в воздухе. Предметом шумных оваций были офицеры местного батальона; манифестанты подхватили их на руки и подолгу качали. Особенно большая группа манифестантов собралась во втором часу дня около дома городского управления. Когда на балконе городского дома показали портрет Государя, вынесенный членами управы, грянуло могучее «ура» толпы в несколько тысяч человек, масса шапок полетела в воздух. От управы манифестанты с портретом Государя пошли к солдатским казармам, их сопровождал военный оркестр, все время исполнявший «Боже царя храни» и «Коль славен». На каждом перекрестке к толпе присоединялись новые и новые манифестанты. Настроение у всех было заметно приподнятое»




Из телеграммы военного губернатора Владивостока Колюбакина генерал-губернатору Приамурской области: «Собравшиеся после того в доме губернатора представители войск, всех ведомств, городского населения, единодушно выразили горячее желание повергнуть к стопам государя императора волнующие чувства любви, верноподданической преданности и беззаветной готовности не щадя жизни и имущества дать достойный отпор врагу. Владивосток и его население, призванный царем, стоят в первых рядах русской силы, готовой бодро и твердо встретить первое свое боевое крещение, ожидает с несокрушимым духом вражеских поползновений на русскую землю, ходатайствуя повергнуть это перед его Императорским Величеством».




Из книги Вересаева «Записки врача. На японской войне»
В манифестировавших на улицах толпах тоже наблюдалось что-то подозрительное. Толпы были немногочисленны, наполовину состояли из уличных ребят; в руководителях манифестаций узнавали переодетых околоточных и городовых. Настроение толпы было задирающее и грозно приглядывающееся; от прохожих требовали, чтоб они снимали шапки; кто этого не делал, того избивали. Когда толпа увеличивалась, происходили непредвиденные осложнения. В ресторане «Эрмитаж» толпа чуть не произвела полного разгрома; на Страстной площади конные городовые нагайками разогнали манифестантов, слишком пылко проявивших свои патриотические восторги.

У японцев тоже были "смешные" карикатуры на русскую армию.....

___________

Первая Мировая



Волна патриотизма заставила большую часть депутатов от крайне правых до кадетов поклясться 26 июня 1914 года в полной и безоговорочной поддержке правительства, дать власти возможность «организации победы». 




Собирай-котесь, ребята, 
Кто к военной службе гож.

 
Зададим мы немцу перцу, 
Пропадёт он ни за грош! 




Из газет: «Вчера во всех московских театрах по требованию публики был исполнен гимн "Боже, Царя храни».




Германия – не забывайся!
Ах,не тебя ли строил Бисмарк?
Но это тяжкое величье
Солдату русскому- на высморк!!
/Игорь Северянин/




Из книги генерала Спиридовича, начальника императорской дворцовой охраны «Великая Война и Февральская Революция 1914-1917»
«Государь обратился к палатам с речью, которую закончил так: «Мы не только защищаем свою честь и достоинство в пределах своей земли, но боремся за единокровных братьев Славян... Уверен, что вы все, каждый на своем месте, поможете мне перенести ниспосланные испытания, что все, начиная с меня, исполнят свои, долг до конца. Велик Бог земли Русской».

С. Петербург был переименован в Петроград. Некоторые стали менять немецкие фамилии на русские. Штюрмер сделался Паниным, хотя все продолжали именовать его Штюрмером...




...Странное зрелище увидел я, подъехав к площади, где, на углу Морской, возвышалось суровое здание немецкого посольства. Толпы народа, вперемежку с извозчиками и автомобилями запрудили всю площадь и тротуары около посольства. Эскадрон конных жандармов удалял публику с тротуара посольства. Против здания, к стороне Исакия, горел громадный костер. Там копошились пожарные.
— Это жгут Вильгельмовские портреты — сказал подбежавший ко мне юркий молодой человек, и, прибавив, что скоро будет еще лучше, убежал.

Все с грохотом падало на тротуары и разбивалось вдребезги. Публика улюлюкала и кричала ура. А на крыше здания какая-то группа, стуча и звеня молотками, старалась сбить две колоссальные конные статуи. Голые тевтоны, что держали лошадей, уже были сбиты. Их сбросили, с крыши и, под восторженное ура, стащили волоком к Мойке и сбросили в воду. Около, на тротуаре, стал городовой. Кругом меня все галдело. Галдела интеллигенция. А из посольства все летели, летели разные предметы. Раздававшийся от падения треск и грохот вызывал ура. Чем сильней был треск от разбитого, тем громче было ура и улюлюканье.

Шли громить австрийское посольство, но полиция не допустила разгрома». 




«Прежде чем весна откроет ложе влажное долин, 
Будет нашими войсками взят заносчивый Берлин, 

И, награбленной добычей поживиться не успев, 
Злой народ, который грабит, испытает Божий гнев». 
/Федор Сологуб/




Ну какие с них вояки,
Щей да каши не признают,
А заместо нашей каши
У накладку кофей пьют.




Охи, ахи, охи, ахи!
Трусы все те австрияки,
Немцы тоже все трусы,
Только храбрые усы.




Уж как наши-то ребята
Не боятся немчуры;
Как поймают супостата,
Оттаскают за вихры!




Ты не трогай, немец, русских,
Ихних братей и сестёр,
Не даст русский их в обиду,
И тесак его остер.




Мы с Японией буянили,
С Германией идём;
Кулаки у нас большие,
Мы нигде не пропадём.