О Хельсинки и нерушимости границ

В последнее время активизировались апологеты Хельсинского заключительного акта, и на разные лады стенают о том, что Россия, мол, грубо попирает нормы международного права и Хельсинские соглашения, которые закрепили, мол, нерушимость послевоенных границ.

Давайте по порядку.

Международное право

Как отметил во вторник известный в России юрист, «международное право» – это весьма странная конструкцию, опирающаяся на два взаимоисключающих постулата: «неуклонное соблюдение суверенитета и территориальной целостности» и «право наций на самоопределение». То, что одно исключает другое, не видит только тот, кто не хочет этого видеть. На практике же международное право работает таким образом: если у субъекта этого самого права есть достаточно большая дубинка, чтобы на своём праве настоять, то оно работает, а если таковой дубинки в нужный момент под рукой не оказывается, то остаётся только ноты писать, да слюни по эфиру размазывать.

Нравится ли мне это? Нет, не нравится. Но реальная жизнь устроена именно так, а не иначе, и ей глубоко плевать на моё мнение. Вот из этой реальности и надо исходить. Любое размазывание соплей по этому поводу есть просто болтовня и увеличение энтропии.

Хельсинки и нерушимость границ

Если посмотреть на реальность, то надо признать, что продекларированный в Хельсинки принцип нерушимости границ не работает, и никогда не работал. Доказательства? Пожалуйста: на момент подписания Хельсинского Соглашения (1975 год) ООН насчитывала 144 государства. На сегодняшний день – 193 государства. Таким образом за 38 лет количество членов ООН увеличилось на 49 государств! И это только официально признанных и принятых в ООН государств! Сюда не входит то же Косово и ещё целый ряд государственных образований.

Т.е. с момента подписания Соглашения, ООН прирастала в среднем на 1,3 государства ежегодно. И что, все эти государства образовались на новых, ранее никем не занятых землях? Или границы всё же не так уж нерушимы, как написано на бумаге?

Такова, повторяю, реальность, как бы и кто бы к ней не относился. И реальность говорит о том, что мир вполне может себе позволить образование ещё одного (да и не одного) государства.

Вот так вот, господа, как говорил поэт: «Жизнь такова, какова она есть, и больше никакова!»