Зачем нам враги?

Чтобы нам оставаться «нашими», нам нужны «чужие».

Это замечание – вовсе не хитрая пропагандистская утка, а одно из базовых понятий социальной психологии.  Мое осознание себя самого нераздельно связано с моей принадлежностью к определенным социальным группам.  Как только я говорю: «я – сантехник», это автоматически подразумевает наличие группы людей – в остальном может быть таких же, как и я – но принципиально отличающихся от меня зияющим отсутствием в них ‘сантехничности’.

В любой культуре социальные группы имеет свой статус.  В нашей культуре сказать своей жене «я – не сантехник» означает продемонстрировать у себя наличие более высокого социального статуса потому, что, по крайней мере в нашем мире, сантехники не обладают привилегированным социальным положением (во всяком случае, пока не прорвало канализацию).

Чем более эксклюзивны мои социальные группы, тем выше мой статус; при этом слово ‘эксклюзивность’ – в его дословном значении ‘исключительность’ – достаточно прозрачно намекает на то, что эксклюзивность продукта на рынке есть ни что иное, как его способность быть недоступным для большинства потенциальных потребителей.  Другими словами, чем больше «чужих» и чем меньше «наших» в моем мире, тем круче.  Гитлер, как известно, прекрасно поэксплуатировал эту идею, раскрутив ее в приложении к арийской расе.

Но, скажете вы, одно дело принадлежать к эксклюзивному сигарному клубу в Петровском переулке, а совсем другое – ненавидеть людей, не состоящих в членстве.  Тут на помощь любому начинающему диктатору приходит, как ни странно, справедливость.  Задача сводится к тому, чтобы члены эксклюзивной группы почувствовали угрозу, причем не столько группе, сколько некой абстрактной справедливости, на которую группа, безусловно, имеет право.

Мы никогда не снизим процент курильщиков среди авиапассажиров, пока аэропорты будут подвергать их унизительной сегрегации в аквариумах.  Я – не курильщик, но я уверен, что любой человек, который входит в такой аквариум не думает о том, что пора завязывать, а совсем наоборот, вспоминает золотые времена, когда в самолете можно было курить.  (Через год-два в этих аквариумах появятся самиздатовские листовки, призывающие к мятежу – попомните мои слова.)

Однако, опять скажете вы, одно дело чувствовать единение с героями-курильщиками и испытывать тихую ненависть к Минавиатрансу, а совсем другое – бить витрины или захватывать институт благородных девиц.  Для перехода на этот этап диктатору-любителю потребуется деиндивидуализация, или, по-простому, обезличивание людей, не являющихся членами нашей эксклюзивной группы.  Легче всего это достигается при помощи заранее приготовленного комплекта хлестких ярлыков.

(На самом деле, настоящий джек-пот – это дегуманизация.  Как показала практика вьетнамской войны, самая высокая эффективность уничтожения живой силы противника – когда твои солдаты не считают эту живую силу за людей.  Но пока не об этом.)

В ситуации близкой идеальной деиндивидуализация должна быть обоюдной.  Совершать экстремистские поступки в масках куда комфортней, чем без них: это вам любой ку-клукс-клановец скажет.

А вот теперь посмотрим, что у нас получилось.  Два веронских дома: один – со славной историей и прочной идентичностью, другой – с историей скорее эпической, но, при этом, с новой, мощной идентичностью, которая, как пуповина, еще сочится свежей кровью.  Оба в масках, оба с набором хлестких ярлыков: бандеровцы и империалисты, оба с попранной справедливостью: украинизация и анексия.

Что же нам со всем этим делать?

Переставать видеть ярлыки и начинать видеть людей.  Переставать мыслить телевизионно-новостными категориями и начинать мыслить своими собственными.

Например, если я подниму смуту в аэропортовом аквариуме в Скипхоле, сколько на моей стороне окажется львовских бандеровцев и люберецких скинхедов?  При наиболее вероятном раскладе, полагаю, что поровну.

Все мы – сложные индивидуальности с сотнями разных социальных идентификаций, к которым мы себя каждодневно относим.  Большинство из этих идентификаций – профессиональных, культурных, семейных – проходят поперек границ, которые нам предписывают наши доморощенные диктаторы в зомбоящиках.

Давайте сами рисовать границы своих социальных групп.  Только так за масками мы увидим лица.

Алексей Чадюк