Скажи мне, кто твой друг...

Пару дней назад Артемий Андреевич Лебедев задал в своём ЖЖ вопрос о российской внешней политике. Воспроизведу без купюр:

Важный вопрос. Не могу понять.

Почему Россия дружит со всяким отребьем? Почему среди наших друзей - Сирия, Ливия, Северная Корея, Судан, Венесуэла, кто там еще? Почему страны, которые в мире считают отстоем, наши друзья?

Почему мы не дружим с нормальными странами - Англией, Францией, Америкой, Японией, Швецией, Канадой?

Если бы я был президентом России, я бы в первый же день заявил, что со всяким говном мы больше не дружим. Теперь наш идеал - как в 19 веке - Европа. Может, каждый новый президент России так и хочет сказать, но ему объясняют страшную правду и он начинает прикидываться мудаком?

Может, мы бы хотели построить атомную электростанцию в Австралии, но нас шлют нахуй? И только Иран соглашается?

Может, если начать дружить с Америкой, они подорвут наше национальное самосознание, подсадят на Колу и Макдак? Не за это же наши деды воевали. А почему Франция не ссыт дружить с Америкой? Почему не боится ее неправительственных организаций? Может, они знают секрет, который нам недоступен?

Объясните мне. Я правда не понимаю.

Ровно за пять лет до Тёмы мне в точности этот же самый вопрос задал мне мой водитель Спартак. Дело было вскорости после геноцида в Дарфуре, когда Международный уголовный суд в Гааге выдал ордер на арест главного организатора этой резни, некоего Омара Хассана аль-Башира.

И тут же российская дипломатия ломанулась отменять этот самый ордер через Совет безопасности ООН. Хотя ни до, ни после события не было и не появилось никаких оснований думать, что этот самый Омар Хассан аль-Башир является России другом и/или хотя бы тактическим союзником в каком-либо важном для неё вопросе. Тем не менее, полезли защищать именно его. И водитель мой недоумевал: почему ж Россия дружит со всяким отребьем?

По мере возможности, я тогда же и ответил на его вопрос, развёрнутым постом в ЖЖ.
Он вышел ровно пять лет назад, 8 марта 2009 года.
Многие реалии и некоторые режимы с тех пор поменялись, кое-где и больше одного раза, отдельные персонажи успели умереть.
Но принцип, о котором я тогда написал, к сожалению, сохранился в неизменности.
Нам нужен мир. Весь мир.
Утыкать его флажками.
Это важней и медицины, и образования для россиян, важнее фундаментальной науки и судьбы российских сирот.
Важней, чем научиться производить компьютеры, легковые автомобили или пассажирские самолёты.
Это, на самом деле, такая историческая миссия.
Чтобы не сказать — диагноз.