Украина как очевидное-невероятное

Писать про Украину сейчас опасно, потому что, пока пишешь, там что-то новое происходит. Не успеешь оглянуться, как написанное устаревает. Вот пока я этот текст пишу, новые опасные события начались в Крыму. Поэтому давайте посмотрим на нашу любимую Украину совсем под другим углом.

Помните популярную программу «Очевидное — невероятное». Там на экране появлялся Капица, который говорил: «Все привыкли к тому, что что-то очевидно. Но достаточно посмотреть на это свежим взглядом, как очевидное оказывается невероятным».

Я бы еще вспомнил нашу олимпийскую спортсменку Юлию Липницкую. Вроде бы обычная девочка-школьница, но как вышла на лед, так все закричали: «Это невероятно!»

Так же и Украина.

Вот мы с вами привыкли, что в Кремле сидит президент, его окружают советники, помощники, и они за нас все решают.

А еще есть Госдума, где для нас принимают всяческие законы. Причем законы эти в последнее время, как правило, исключительно запрещающие. И никто наше с вами мнение по поводу этих законов не спрашивает. А если кто-то скажет, что законы плохие, то депутаты отвечают презрительной улыбкой. И мы привыкли, что подобное было всегда. Что понятие «народовластие» — это шутка такая, потому что когда мы выбираем депутата, то он божится, что будет отражать наши интересы, но когда попадает в Думу, то немедленно «отрывается» и пишет законы против здравого смысла. Я к такому положению вещей привык еще с советских времен и скажу честно, что и не думал, что на постсоветском пространстве где-то может быть иначе.

Но вдруг выясняется, что может.

И вот — состав нового украинского правительства оглашается на Майдане. И Майдан выражает, или не выражает, свою поддержку тем или иным кандидатам.

Я понимаю, сколь широкую ироничную улыбку вызывает эта история у наших министров, депутатов и прочих «мастеров» политики. Господи, эти украинцы — как дети малые, а те, кто ставит их в пример, и вовсе идиоты: нам объявлять состав нового правительства на Лобном месте, что ли? Это у них там «революция», а у нас есть верный премьер Медведев и вообще «стабильность», товарищи!

Так-то оно так, да не так. Конечно, у нас нет никаких боев и жертв, и стабильность налицо. Но вот что невероятно: и в революционной Украине их национальная валюта упала до исторического минимума относительно доллара и евро, и у нас тоже. То есть в стабильной России рубль преодолел исторический минимум падения. И вот я пытаюсь эту невероятность осознать, да не получается. И никто мне это объяснить даже и не пытается. И почему каждый рубль зарплаты каждого россиянина обесценился «до исторического минимума», никто даже и не соизволит мне сказать, не то что понести за это ответственность. Если же я начинаю думать, что у нас какое-то «не то» правительство и делает оно что-то не так, то я могу об этом думать лишь «себе в тряпочку», потому что президент говорит, что доверяет правительству. А то, что другие граждане ему по объективным причинам не доверяют, кажется, никого не интересует.

Это, поверьте, для меня очевидно — я всю жизнь так жил. А невероятно для меня то, что в соседней стране, до такой степени похожей на нашу, что некоторые наши политики заявляют, что и нет такой страны вовсе, правительство согласовывает с обыкновенными людьми кандидатуры чиновников.

Конечно, повторю, над этим можно смеяться, но новое правительство не только будет называться «правительством народного доверия», но и постарается соответствовать этому названию. Чувствуете разницу? И если оно не справится с гигантскими проблемами страны, то, видимо, снова соберется Майдан, и правительство уйдет в отставку.

Понимаете, я вовсе не призываю нашего президента стоять на Красной площади и читать мне вслух список министров.

Я только говорю о том, что Украина создает правительство народного доверия, а мы, в России, обладаем правительством доверия президента. И все бы ничего, поскольку ему, согласно соцопросам, граждане доверяют. Но отличие в том, что, когда гривна и рубль вдруг падают до исторического минимума, в Украине правительству за это придется отчитываться, а в России — нет.

Вот это для меня, как в той телепередаче, очевидно-невероятно.

Теперь еще об одном, весьма важном.

Казалось бы, роль сурового полицейского, который в России не дает чиновникам спать, должно взять на себя телевидение, журналисты. Но то, что делают «журналисты-пропагандисты», всем хорошо известно: телевизор поет только осанну власти, а в свободное от этого время занимается непрерывным «мочиловом» Украины, которое идет каждый день — как будто у граждан России никаких проблем нет. Это стало настолько очевидно, что вызывает смех. Однако эта очевидность вызывает и привыкание: мы уже и представить не способны, что может быть иначе.

Но, оказывается, может.

Есть в Украине такой канал — «Громадське телебачення» («Общественное телевидение»). Это скромный интернет-проект, который освещал события на Майдане и давал слово тем, кто был персоной нон грата на других каналах, что-то типа «Дождя». Ну, где сейчас «Дождь», хорошо известно — его отключили от кабельных сетей, и мои коллеги героически стараются выжить. Угроза нависла и над моим «Эхом Москвы» — там поменяли директора без объяснения причин. То, что всячески зажимают и пытаются отрезать от публики независимые СМИ, — для меня абсолютно очевидно. Так вот, я вспомнил про «Громадське телебачення», чтобы описать невероятное: в Киеве принято решение выделить время вещания для этого канала на главном государственном канале «УТ-1». И «Общественное телевидение» несколько часов в день будет видеть вся Украина.

Невероятно, правда?

Что же общее у нас с Украиной и что разное?

Знаете, даже уловить трудно. Я сейчас провожу довольно много времени в Киеве, наблюдаю за всеми событиями, говорю со всеми сторонами конфликта.

Хотел бы я, чтобы в России случился «майдан»? Нет, не хотел бы, ибо это привело бы к неисчислимым жертвам, а они бессмысленны, ибо борьба за выполнение Конституции должна вестись в конституционном поле, — это мое твердое убеждение.

В нашем вполне буржуазном государстве нет жестокой диктатуры, нет голода; безработица — одна из самых низких в мире, граждане мечтают о хорошем, в том числе западном, образовании для детей. Все это очевидно, как очевидно то, что нет и подлинного народовластия.

Вот тут-то мы подходим к главному — почему нет. Хочу печально признаться, что, видимо, мы с украинцами, при всей нашей похожести, все же разные люди. Их очевидное отличие от нас — в подлинном неравнодушии граждан к своей собственной стране, к собственной судьбе.

Да, у них произошла кровавая драма, и пришлось сражаться за изменение своей судьбы — это очевидно.

Но нам-то для изменения своей судьбы нужно лишь неравнодушно прийти на выборы и проголосовать за эти изменения. И то, что, имея все механизмы для этих изменений, мы, сами граждане, за них не голосуем, — вот это невероятно!

Так какой путь лучше? Видимо, тот, который имеет понятную перспективу. Я могу ощутить перспективу Украины как европейского государства, о жизни которого заботится весь народ — там есть разное понимание пути, но все понимают, что надо идти вперед, и для меня это очевидно.

Но украинские события заставляют нас искать свой, российский путь.

А он неощутим — вот это невероятно.

Но это уже не имеет никакого отношения к Украине.