Русская трагедия. Часть вторая

14. Отдельные воинские части из граждан СССР.

Такие формирования – часто с немецкими офицерами во главе, иногда при участии некоторого немецкого кадра – начали создаваться буквально с первых недель войны. Литература о них крайне обширна, число разновидностей огромно, переформирования и реорганизации «восточных войск» происходили неоднократно. Вдаваться в детали здесь излишне – читателю следует обратиться к соответствующей литературе. (См. библиографию.)

Наиболее боеспособные кадры коллаборационистов вошли к концу войны в состав «национальных» дивизий СС и власовских «Вооружённых Сил Комитета Освобождения Народов России». (К последним относилась, в частности, и «Русская Освободительная Армия» - РОА.)

Как воевали эти подразделения, части, соединения?

Как и в любой армии – по-разному. В диапазоне от героизма и самопожертвования до немедленного перехода на сторону противника.

Всегда войска, обладающие хорошей подготовкой, имеющие сильную идеологическую мотивацию, снабжённые тяжёлым оружием – воюют лучше, нежели демотивированные, необученные, плохо вооружённые отряды.

Недоверие Гитлера к «восточным» войскам предопределило то, что они, как правило, имели слабое вооружение, использовались порознь, выполняли преимущественно антипартизанские функции.

С другой стороны, сталкиваясь с регулярными частями Красной Армии, «власовцы» и им подобные вовсе не обязательно были биты. Относительно слабое оснащение и отсутствие тяжёлого вооружения действительно снижали их боеспособность. Однако при наличии противника, не сильно превосходящего их по боевой мощи, «восточные войска» показывали себя неплохо. Вот несколько примеров.

Практически все историки пишут о высоких боевых качествах казачьих полков и батальонов. При отступлении немецких войск в 1943-1945 г. казаки неоднократно прикрывали отход и, как правило, стояли насмерть. Чем и объясняются их высокие потери. Утверждение Мединского, будто бы «...даже казачьи части немцы не решались допускать до фронта...», опровергается мемуарами и другими источниками.

Вообще, во многих мемуарах «власовцы» упоминаются как серьёзный противник, который сопротивлялся до последнего – в том числе потому, что эти люди не рассчитывали на пощаду при сдаче в плен.

Калмыцкий кавалерийский корпус: «В течение лета, осени и зимы 1944/45 г. корпус понёс большие потери в боях против Красной Армии на территории Западной Украины и Польши. При этом не было отмечено ни одного перехода на сторону противника» /8/.

Неплохо показала себя в боях с регулярными советскими войсками «Русская Народная Освободительная Армия» (РОНА), сформированная в Локотском округе /5/.

Знаменитый Русский корпус в Югославии бил не только коммунистических партизан Тито, но и нанёс поражение советским войскам при столкновении с ними в 1944 г. /24/.

12-й кавказский истребительно-противотанковый отряд (из кадров Грузинского, Армянского, Азербайджанского и Северокавказского легионов) участвовал даже в обороне Берлина /6/.

Лётчики ВВС РОА /16/, Эстонского и Латвийского авиационных легионов отнюдь не перелетали при первой возможности на сторону Советов, а активно участвовали в боях (постольку, поскольку им это позволяли недоверчивые немцы). Авиационные экипажи коллаборационистов осуществляли разведку, бомбёжку, транспортные и вспомогательные вылеты. Кстати, в составе ВВС РОА служили два Героя Советского Союза, Антилевский и Бычков /16/ (по другим данным – трое /19/).

К концу войны многие «восточные батальоны» и «легионы» были переброшены на Западный фронт. Некоторые сразу сдавались, однако другие сражались не хуже немцев (по отзывам союзников). Оценить их немалый вклад в борьбу на Западе позволяет следующая цифра: 10% от общего количества пленных, взятых там союзниками, составляли бойцы «восточных войск» /6/!

Обратные переходы на сторону советских войск не были массовыми. Так, в течение 1943 г. перебежало 14 тыс. человек по официальным советским данным /9/, то есть относительно немного. Хотя, конечно, каждый случай такого перехода использовался советской пропагандой на полную катушку. (См. книгу Мединского – там все «раскрученные» эпизоды такого рода перечислены почти в полном составе.) Отсюда и распространённое представление, будто бы все «полицаи» и «власовцы» только и думали о том, как бы удрать в партизанские леса. А это не так.

Отдельная история - Пражское восстание! О том, как в нём участвовали солдаты «Русской Освободительной Армии», существует достаточно подробная литература /1, 4, 6/. Общее мнение: значение власовской помощи для успеха восстания «невозможно переоценить» /4/.

Вскоре после начала восстания положение повстанцев «…стало критическим, так как в борьбу с ними, кроме германского гарнизона Праги, оказались втянутыми все отступавшие через Прагу на Запад войска, включая части двух дивизий СС» /6/. Спасением для чехов стал внезапный удар частей РОА в тыл немцам.

«...Не будет большим преувеличением сказать, что власовцы объективно спасли несколько тысяч жизней участников Пражского восстания и горожан, так как вмешались в восстание в самый критический момент. В разгар боёв 6-7 мая власовцы своими действиями разрезали Прагу на северную и южную части и не дали тем самым соединиться подразделениям Вермахта и СС, находившимся вне Праги» /1/.

«Оценивая участие 1-й дивизии РОА в Пражском восстании, чешский историк С. Ауски утверждает, что благодаря её вмешательству восстание не было подавлено в первый же день» /6/.

Наиболее трудная задача – оценка численности тех граждан СССР, которые прошли через службу в разного рода «восточных войсках». Трудность состоит в том, что шёл непрерывный процесс формирований, получения пополнений, боевых и иных потерь, а также постоянных реорганизаций. Большинство авторов поэтому оказываются в состоянии подсчитать только общее количество советских коллаборационистов, включая сюда «хиви», «полицаев», «восточные войска» и прочие категории.

Здесь уместно всё же привести отдельные численные показатели – имея в виду, что они относятся только к конкретным названным формированиям, но ни в коем случае не к суммарной численности тех, кто пошёл воевать за Гитлера. (Данная оговорка справедлива и по отношению к тем примерам, которые присутствуют в книге Мединского.)

«По современным немецким данным, в начале 1943 года в вермахте действовало до 400 тыс. «добровольных помощников», от 60 до 70 тыс. находилось в войсках службы по поддержанию порядка и 80 тыс. – в восточных батальонах; около 183 тыс. человек работало на железной дороге в Киеве и Минске» /13/ - здесь перемешаны в одну кучу «хиви», служащие вспомогательной полиции порядка, бойцы «восточных батальонов» и вспомогательные рабочие. Однако общий порядок цифр подтверждает наше представление о масштабе явления.

В вермахте был создан специальный пост «генерал-инспектора восточных войск»: «В феврале 1943 г. под началом генерала Кестринга в рядах вермахта, СС и ПВО служило порядка 750 тысяч человек. Такую цифру называют зарубежные историки. С ними вполне согласны и современные военные историки из российского Генштаба: «…численность личного состава военных формирований «добровольных помощников», полицейских и вспомогательных формирований к середине июля 1944 г. превышала 800 тыс. человек.»» /27/. (Последняя цифра – из сборника «Гриф секретности снят», М., 1993.)

«Согласно статистическим данным Управления восточных войск, на 2 февраля 1943 года общее число бывших советских граждан, состоявших на немецкой военной службе, составило 750 тысяч, из них «хиви» было от 400 до 600 тысяч, без учёта СС, люфтваффе и флота» /30/.

РОА: 50-60 тыс. человек на 8 апреля 1945 г. /6, 13/.

Казаки на службе вермахта: «…к весне 1943 г. в составе вермахта воевало более 20 казачьих полков общей численностью порядка 30 тысяч человек. Кроме этих, достаточно крупных формирований, создавались разведывательно-диверсионные казачьи сотни» /27/.

К апрелю 1943 г. в казачьих частях и подразделениях служило до 25 тыс. человек /6/. А всего через казачьи части на стороне Третьего рейха прошло около 80 тыс. (из которых, правда, 15-20 тыс. сказались казаками, не имея в действительности казачьих корней) /1/.

«Русская Освободительная Народная Армия» (Локотский округ): около 10 тыс. человек боевого состава /6/.

Национальные легионы: около 50 тыс. на конец 1943 г. /6/.

«Русский корпус»: к сентябрю 1944 г. – 11197 человек (примерный эквивалент дивизии); всего же через ряды «Русского корпуса» прошло более 17 тыс. человек, из них эмигранты составили 11,5 тыс. человек /6/.

Общую численность «восточных войск» в составе вермахта Дробязко оценивает в 140-150 тыс. /6/. Поскольку речь идёт о вермахте, то в эту цифру, надо полагать, не включены соединения СС.

Численность советских граждан, служивших в рядах дивизий СС из народов СССР: более 150 тыс., из них 50 тыс. русских (в том числе почти 35 тыс. казаков), 40 тыс. латышей, 30 тыс. украинцев, 20 тыс. эстонцев, 8 тыс. белорусов, 8 тыс. представителей тюркских и кавказских народов. Всё вместе это составляло около половины от общей численности иностранных добровольцев в войсках СС, или более 10% от совокупного состава восточных формирований /6/.

Разные авторы оценивают численность «восточных войск» в диапазоне от «не менее 500 тыс. человек» /1/ до 700 тыс. к концу войны /19/. Представляется, что наиболее взвешенной можно считать оценку Романько - благо он не просто даёт цифру, но и анализирует структуру боевых частей иностранных добровольческих формирований:

«К концу войны в них проходили службу 660-665 тыс. человек:

- граждане стран Западной и Северо-Западной Европы – около 140 тыс. человек;

- граждане государств Восточной и Юго-Восточной Европы – около 95 тыс. человек;

- советские граждане – 470-475 тыс. человек;

- арабы и индийцы – 8 тыс. человек» /21/.

«Функции антисоветских вооружённых формирований изначально ограничивались вспомогательной службой в тыловых районах и на фронте, где они использовались широко, но, как правило, разрозненно. Роль их в боевых операциях была ничтожна, однако как вспомогательные формирования они полностью оправдывали своё назначение, активно участвуя в антипартизанской борьбе, в то время как добровольцы вспомогательной службы замещали в тыловых подразделениях немецких солдат, что являлось для германской армии серьёзным подспорьем. Одна лишь их численность, составлявшая 10-15 процентов от общей численности германских вооружённых сил, говорит о той роли, которую играли в военных усилиях Третьего рейха советские граждане» /6/.

15. Самое интересное: итоговая цифра.

Как было показано выше, при учёте общей численности коллаборационистов надо иметь в виду, что одни и те же лица могли в разное время побывать и «хиви», и «полицаями», и бойцами отдельных антисоветских формирований. Интересует общее число таких людей.

Приведём оценки заслуживающих нашего внимания исследователей в порядке возрастания.

Солонин: общее число «вооружённых коллаборационистов» - около 1 млн. чел. /27/. (Здесь непонятно, как он учитывал «хиви», среди которых грань между вооружёнными и невооружёнными была весьма нечёткой.)

Дробязко: «Общая численность граждан СССР и эмигрантов, служивших в составе вермахта, войск СС, полиции и военизированных формирований, составляла до 1,2 млн. человек (в том числе славян – до 700 тыс., представителей балтийских народов – до 300 тыс., представителей тюркских, кавказских и других малых народов – до 200 тыс.). Примерно треть этого числа приходится на боевые части, сражавшиеся на фронтах Второй мировой войны против регулярных вооружённых сил антигитлеровской коалиции и на оккупированных территориях против партизан. К ним относятся формирования восточных войск вермахта, войск СС и полиции, а также германских спецслужб – абвера и СД. Остальные представляют собой добровольцев вспомогательной службы («хиви»), личный состав т. н. индивидуальной службы вспомогательной полиции и отрядов местной самообороны. Эти категории частично также принимали участие в боевых действиях и использовались для пополнения боевых частей и соединений. Максимальная единовременная численность всех категорий достигала 800-900 тыс. человек» /6/.

Шунков приводит «оценочные данные о количестве и национальности восточных добровольцев в СС, Вермахте и полиции за период с 1941 по 1945 г.», согласно которым таковых насчитывалось почти 1,2 млн. человек. (Он также даёт их национальный состав – об этом ниже.)

Пушкарёв: «Всего за время войны набралось более 1,2 млн. человек... По сравнению с 35,6 млн. призванных в Красную армию – немного, но всё же явление это в русской истории небывалое» /19/. (Последнее замечание – «в десятку». Вообще же Пушкарёв не специализируется именно на теме коллаборационизма.)

И, наконец, оценка Романько: «…С уверенностью можно сказать, что в течение Второй мировой войны в германских вооружённых силах прошли службу около 2 млн. иностранных граждан – большинство добровольно, остальные же – в результате различной степени призывных кампаний. Из них:

- граждане государств Западной и Северо-Западной Европы – около 195 тыс. человек;

- граждане государств Восточной и Юго-Восточной Европы – около 300 тыс. человек;

- советские граждане – 1,3-1,5 млн. человек;

- арабы и индийцы – около 8-10 тыс. человек» /21/ (также см. /22/).

Автору настоящего обзора представляется, что все перечисленные авторы скорее занижают, нежели завышают эту печальную статистику. Почему? Потому что не вполне понятно, учли ли они ряд категорий коллаборационистов, о которых речь пойдёт ниже (см. раздел IV настоящего обзора).

Впрочем, даже если ограничиваться нижней планкой оценок – около 1 миллиона – то и тогда следует ещё раз сказать: «...явление это в русской истории небывалое» /19/.

Каково значение этих 1,3-1,5 млн. советских граждан, воевавших за Гитлера? «Это равняется примерно 12% от общей численности личного состава германских вооружённых сил, который за период с 1939 по 1945 г. составил около 17 млн. человек. Кроме того, таким количеством добровольцев можно было укомплектовать около 157 немецких пехотных дивизий или соединений дивизионного типа» /21/.

Многие войны выигрывались или проигрывались благодаря меньшей разнице в силах.

16. Не менее интересное: национальный состав.

«Имеются следующие оценочные данные о количестве и национальности восточных добровольцев в СС, Вермахте и полиции за период с 1941 по 1945 г.:

- русских 300 000 чел.;

- украинцев 250 000 чел.;

- латышей 150 000 чел.;

- эстонцев 90 000 чел.;

- белорусов 70 000 чел.;

- казаков 70 000 чел.;

- народностей Средней Азии 70 000 чел.;

- литовцев 50 000 чел.;

- азербайджанцев 40 000 чел.;

- северокавказцев 30 000 чел.;

- грузин 25 000 чел.;

- армян 20 000 чел.;

- волжских татар 12 500 чел.;

- крымских татар 10 000 чел.;

- калмыков 7 000 чел.» /32/.

Современному читателю, конечно, уместно «казаков» прибавлять к графе «русские». Получается 370000 – не миллион, но и не «одни слёзы», о которых заявляет Мединский.

Аналогичные данные (по отдельным народам) приводят Дробязко /7, 8, 9/ и Пушкарёв /19/.

Пыхалов даёт несколько бòльшую цифру по крымским татарам: призвано в РККА ок. 20 тыс., дезертировало столько же – ок. 20 тыс., служило у немцев 15-20 тыс. человек (при общей численности крымско-татарского населения около 200 тыс. человек) /20/. Аналогично см. у Романько /22/.

Интересно, что в вооружённых формированиях советских коллаборационистов служили даже евреи - разумеется, скрывая свою национальность. Так, известны фамилии как минимум двух евреев-«власовцев»: Н. Ф. Лапин и К. Н. Махнорылов. Оба были впоследствии репатриированы в СССР и отправлены в лагеря. См. К. М. Александров «Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А. А. Власова. 1944-1945».

Уникальна история комиссара Иосифа Кернеса. Мало того, что, попав в плен в 1942 г., он ухитрился скрыть своё еврейское происхождение. (А для разоблачения достаточно было стащить с него штаны во время медосмотра.) Он ещё и отрекомендовался представителем антисталинской оппозиции в советских армейских верхах. И немцы ему поверили! Кернес сочинял настолько убедительно, что его даже отправили обратно через фронт – «налаживать связи» с «заговорщиками». Правда, оправдать своё поведение в плену он не смог и «в духе времени» получил 20 лет лагеря. Амнистирован в 1955 г., умер в 1969 г. Реабилитирован в 1989 г. См. Бобренёв В. А., Рязанцев В. Б. «Палачи и жертвы» (1993).

«Миллион русских, воевавших за Гитлера» - не миф. Наоборот! Если мы под «русскими» имеем в виду все народы Советского Союза, то они дали Гитлеру не миллион, а существенно больше бойцов.

Можно было бы попытаться вычленить из этой статистики жителей территорий, входящих в настоящее время в состав Российской Федерации. Но стоит ли? Мы же ведь всегда говорим о том, что Великую Отечественную войну таки выиграл многонациональный советский народ...

17. Коллаборационизм массовый как предпосылка коллаборационизма поголовного.

Вряд ли кто-то станет оспаривать, что если бы Гитлер отказался от нацистской антирусской политики – то размах антисоветского коллаборационизма был бы ещё шире. (Он и попытался отказаться – только в конце 1944 г., когда было поздно что-либо предпринимать.)

Недоверие и презрение нацистов к народам СССР и прежде всего к русским не дали им использовать потенциал той ненависти, которая накопилась у подсоветских людей по отношению к коммунистам. Тому множество свидетельств.

«Один из эмигрантов-антикоммунистов «второй волны», некий П. Ильинский, встретивший начало войны в районе Полоцка, вспоминает: «Все ждали с полной готовностью мобилизации мужского населения в армию (большевики не успели произвести мобилизацию полностью); сотни заявлений о приёме добровольцев посыпались в ортскомендатуру…»» /27/.

О массовых антисоветских настроениях среди военнопленных в 1941 г. уже говорилось выше.

После обнародования «Пражского манифеста» генерала Власова (конец 1944 г.) «...на вступление в РОА ежедневно претендовали от 2500 до 3000 добровольцев.... В конце ноября 1944 г. число заявлений солидарности достигло 300000» /4/. Насколько же больше мог быть наплыв в начале войны!

«То, что такие данные не являются преувеличениями, подтверждается генералом добровольческих частей в ОКХ генералом кавалерии Кёстрингом, скептически настроенным в отношении власовского движения, который говорил о «многих десятках тысяч добровольцев», «готовых подчиниться Власову в качестве бойцов»» /4/.

«Даже в феврале 1945 г., например, в проверочном лагере особого назначения в Лукенвальде... из 85 военнопленных 22 немедленно выразили готовность вступить в РОА» /4/.

При объявлении набора в формируемую украинскую дивизию СС «Галичина» набралось 70-80 тыс. добровольцев, однако немцы зачислили в штат всего 13 тыс. человек /6, 7, 24/.

По понятным причинам, число вступавших в «восточные войска» и прочие формирования сильно зависело от того, дошли ли немцы до данной территории, была ли она под оккупацией. Пример – чеченцы и ингуши: по многочисленным свидетельствам, антисоветские настроения среди них были весьма сильны. «…Большинство чеченцев и ингушей призывного возраста уклонились от воинской службы или дезертировали» /20/, - соответственно, количество предателей и перебежчиков оказалось у этих наций достаточно скромным. (Тем не менее: «…в рядах бандформирований, воевавших против Красной Армии, погибло и попало в плен почти вдвое больше чеченцев и ингушей, чем на фронте. И это не считая вайнахов, воевавших на стороне вермахта в так называемых «восточных батальонах»…» /20/.)

В сообщениях агентов СД из блокированного Ленинграда говорится даже о «добровольных ракетчиках, указывавших в 1941 г. цели для воздушных бомбардировок» /3.2/!

Вопрос: куда следует относить тех военнопленных и жителей оккупированных территорий, которым только случайность не позволила вступить в ряды «восточных войск»? Формально их нельзя отнести к числу коллаборационистов. Однако для понимания общей картины нельзя забывать и о них. О миллионах потенциальных бойцов антикоммунистического сопротивления, которых своими руками воспитала Советская власть.

Неприятие народом коммунистического режима подтверждается также фактами массовой эвакуации населения при отступлении немецкой армии. Иногда такая эвакуация проводилась немцами насильственно – однако нет никаких оснований утверждать, будто бы никто не уходил с оккупантами по своей воле. Аналогичным образом, невозможно предположить, что все десятки и сотни тысяч бежавших от советского наступления были замешаны в карательных акциях и других преступлениях.

В качестве примеров добровольного бегства от советских войск можно привести как минимум два эпизода, подтверждённых многочисленными мемуарами.

Из Локотского округа при отступлении немцев ушло более 50 тыс. человек - при общей довоенной численности населения этой территории около 581 тыс. /5, 31/.

При отходе вермахта из казачьих областей и с Северного Кавказа – с 25 января по 20 февраля 1943 г. – с немцами ушло 312500 чел. мужчин, женщин и детей. В том числе: 135850 – донские казаки, 93957 – кубанские казаки, 23520 – терские казаки, 11865 – «казаки с территории Ставрополья», 31578 – представители народов Северного Кавказа, 15780 – калмыки /1/. (См. также /19/.)

Приведённые цифры заставляют напомнить и ещё одно обстоятельство, о котором обычно забывают. А именно: в общее число противников Советской власти следует включать не только мужчин призывного возраста на немецкой службе – но и многочисленное невоюющее население. Прежде всего семьи и родственников тех, кто принял решение бороться с коммунистами с оружием в руках. Сколько миллионов их было – вряд ли можно подсчитать. Много!

В. М. Молотов, считавшийся вторым человеком в СССР после Сталина, говорил: «Власов – это мелочь по сравнению с тем, что могло быть» (Ф. Чуев «Сто сорок бесед с Молотовым»). Молотов имел в виду, что коммунистические репрессии, особенно террор 1937-1938 г., якобы предотвратили массовые выступления против Советской власти во время войны: «Мы обязаны 37-му году тем, что у нас во время войны не было пятой колонны» (там же).

Вячеслав Михайлович, как видно из сказанного, не строил иллюзий о том, как люди относились к коммунистической власти спустя двадцать лет после «Великого Октября». Однако с оценкой «Большого Террора» он капитально ошибся: всё вышло ровно наоборот. Два с лишним десятилетия репрессий, с 1917 по 1941 г., заставили граждан СССР массами переходить на сторону злейшего врага. Это не «пятая колонна» - это гораздо страшнее.

Только недальновидность нацистских лидеров спасла Сталина и его команду, не допустила того, «что могло быть». Но в любом случае нежелание воевать за коммунистов и массовый коллаборационизм существенно осложнили для СССР весь ход войны.

18. Советский плен и «вторая эмиграция».

Подтверждением того, что численность «хиви», «полицаев», «власовцев» и им подобных измерялась многими сотнями тысяч человек, служат также сведения о тех из них, кто попал в плен. Либо сумел остаться на Западе после окончания войны.

«К моменту окончания боевых действий только на Западном фронте было взято в плен 104 тыс. солдат и офицеров различных восточных формирований» /6/.

«Советскими войсками до 9 мая 1945 г. было пленено, по некоторым данным, около 220 тыс. военнослужащих германской армии из числа граждан СССР, а по состоянию на 7 июня того же года в проверочно-фильтрационных и исправительно-трудовых лагерях НКВД таковых насчитывалось 270 тыс. К 1 марта 1946 г. в распоряжение НКВД было передано 283107 «власовцев», как именовались соответствующими органами все советские граждане, служившие во время войны в рядах германских вооружённых сил» /6/.

Другой источник сообщает, что от общего числа военнопленных, репатриированных в СССР на 1 марта 1946 г. – 1539475 человек – было «передано в распоряжение НКВД» (то есть репрессировано) 14,69%, или 226127 человек (см. Земсков В. Н. «Репатриация советских граждан и их дальнейшие судьбы (1944-1956 гг.)» - статья в журнале «Социологические исследования», 1995 г., №6). Следует знать, что численность репатриированных коллаборационистов вовсе не исчерпывается этой цифрой. Дело в том, что аресту и суду подлежали не все поголовно «власовцы», «полицаи» и им подобные, а только их руководящий состав, а также активные участники карательных акций, перебежчики и т. п. «Из числа репатриируемых подлежали аресту и суду:

- руководящий и командный состав органов полиции, «народной стражи», «народной милиции», «русской освободительной армии», национальных легионов и других подобных организаций;

- рядовые полицейские и рядовые участники перечисленных организаций, принимавшие активное участие в карательных экспедициях или проявлявшие активность при исполнении обязанностей;

- бывшие военнослужащие Красной Армии, добровольно перешедшие на сторону противника;

- бургомистры, крупные фашистские чиновники, сотрудники гестапо и других немецких карательных и разведывательных органов;

- сельские старосты, являвшиеся активными пособниками оккупантов.

(Земсков В. Н. «Репатриация советских граждан и их дальнейшие судьбы (1944-1956 гг.)» - статья в журнале «Социологические исследования», 1995 г., №6.).

То есть многих не особо активных пособников врага Советская власть предпочла сразу простить.

Надо также понимать, что очень многие скрыли свою службу в рядах вермахта либо избежали репатриации. «Больше других повезло выходцам из областей, вошедших в состав СССР в 1939-1940 гг. Благодаря тому, что США и Великобритания отказались признать этих людей советскими гражданами, подавляющее большинство солдат и офицеров прибалтийских и украинских формирований сумели избежать репатриации» /6/.

Всего во «второй эмиграции», по советским данным, оказалось 450 тыс. человек /6/. Число «невозвращенцев», не зарегистрированных союзными комиссиями, оценивается ещё примерно в 240 тыс. человек /6/ (это те ушлые советские люди, которые ухитрились остаться на Западе, минуя какой-либо официальный учёт).

Эрлихман полагает, что реальная численность «второй эмиграции» оказывается ближе к 600 тыс. /33/. (И сверх этих 600 тыс.: «Итог не учитывает 350 тыс. советских немцев, вывезенных в Германию в годы войны» /33/.)

Из эмигрантов «второй волны», конечно, далеко не все воевали на стороне Третьего рейха с оружием в руках. Однако знание этих цифр важно для понимания общей картины и масштаба явления.

IV. КАТЕГОРИИ ОСОБОГО УЧЁТА

19. Как бы не совсем «хиви».

«Своими «хиви» обзавелись и военизированные вспомогательные организации, такие, как Имперская трудовая служба (РАД), военно-строительная организация «Тодт» и транспортная организация «Шпеер»» /6/. Трудно сказать, учитывались ли они в вышеприведённой статистике – похоже, что нет.

Мы сегодня, в мирное время, не подвергаем сомнению, что служба в стройбате – это тоже армейская служба. Так разве не следует учесть в нашем обзоре и тех, кто служил в аналогичных формированиях Третьего рейха во время войны? А их было немало, и о том есть соответствующие исследования.

Аналогом советских стройбатов в Германии 1938-1945 г. была «Организация Тодта» (ОТ).

«Иностранцы записывались в ОТ в качестве добровольцев. Часто это делалось, чтобы избежать депортации в Германию, службы в дисциплинарных частях или, что особенно касается евреев, заключения и смерти в концентрационном лагере. ... Самым многочисленным иностранным контингентом ОТ были русские. ...

ОТ достигла максимальной численности в ноябре 1944 г., когда в её составе служили 44500 немцев и 12800 иностранцев в собственно частях ОТ, 4000 немецких женщин, 313000 немцев и 680700 иностранцев в фирмах, имеющих контракты с ОТ, 165000 военнопленных и 140000 осуждённых за незначительные преступления (в том числе и евреев)» /28/. Процент бывших советских граждан здесь определить затруднительно, но вот, например, сведения о составе оперативной группы «Викинг» - так назывались части ОТ, работавшие на строительстве укреплений в Дании и Норвегии. На апрель 1944 г. численность группы «Викинг» равнялась 74200 человек, из которых было 4500 собственного персонала ОТ, 6900 немецких и 32000 иностранных рабочих (процент «советских» здесь неизвестен), 28000 советских военнопленных и 2800 осуждённых за разного рода преступления /28/. То есть советские граждане составляли в данном примере как минимум 37%.

Именно в «Организации Тодта» служил герой знаменитого рассказа М. Шолохова «Судьба человека». «Возил я на «Оппель-адмирале» немца-инженера в чине майора армии,» - шла работа «на строительстве оборонительных рубежей против наших». Тут можно возразить, что машину водить – это не значит воевать. Но ведь и у генерала Карбышева, надо полагать, был персональный водитель?..

«Подразделения ОТ строили дороги с песчаным и известковым покрытием... они переделывали железнодорожную колею на более узкий европейский стандарт, построили 581 мост, возводили портовые сооружения, строили плотины в болотистых районах. Они обеспечивали работу нефтедобывающих предприятий в Эстонии, на Украине управляли колхозами, контролировали сбор урожая, руководили работой заводов по производству вооружений, автомобилей и танков, восстанавливали и строили заново электротехнические сооружения и коммуникации, занимались эвакуацией раненых... Все эти задачи ОТ выполняла под непрекращающимися ударами советских партизан» /28/.

В Советской Армии аналогами «Организация Тодта» следует считать строительные, железнодорожные, автодорожные, сапёрные, трубопроводные и другие части. И хотя аналогия эта достаточно условная (задачи ОТ были в целом шире), всё же важность работы ОТ для достижения непосредственно военных целей очевидна.

И ещё одна категория, промежуточная между «хиви» и просто пленными:

«Главным источником пополнения «хиви», наряду с жителями оккупированных областей, являлись бывшие военнослужащие Красной Армии, выполнявшие различные подсобные работы в интересах германских вооружённых сил, оставаясь при этом на положении военнопленных. По состоянию на 15 марта 1943 г. таковых насчитывалось 111,3 тыс. человек, а к 1 декабря – 218,4 тыс.» /6/.

Из сказанного видно, что в статистике «хиви» эти люди не учтены. Но в общем числе коллаборационистов – отметим их как отдельную группу. Причём весьма многочисленную.

Допустим, что все они вынуждены были работать на врага, дабы избежать казни или голодной смерти. Но также же допущение мы при желании может сделать и в отношении всех прочих ранее рассмотренных категорий. Так или иначе, выход на «подсобные работы» для многих из этих людей становился первым шагом на пути к борьбе на стороне Гитлера.

20. Гражданское население на службе Третьего рейха.

Понятно, что на оккупированной территории невозможно было бы выжить, не занимаясь вообще никакой деятельностью. Любая же хозяйственная деятельность в условиях тотальной войны вносила свой вклад в военные усилия. Действительно: «При новом порядке любая твоя работа так или иначе служила интересам рейха» (Мединский).

При желании можно всех, кто побывал под немцами, записать на этом основании в «изменники»; при желании можно всех понять и простить. Но одно дело – Людмила Гурченко, которая ребёнком пела для немецких солдат за еду. (См. Л. Гурченко «Моё взрослое детство».) И совсем другое – идти на службу в органы и организации, непосредственно работавшие на оккупантов.

Или такой пример: «Нельзя пройти мимо того факта, что работу железных дорог на оккупированных территориях обеспечивало 615 тыс. человек (на 1 января 1943 г.), из которых 511 тысяч были бывшими советскими гражданами…» /27/.

Сведений об общем числе советских граждан, работавших в системе оккупационной администрации, найти не удалось.

Да, это не вооружённые коллаборационисты. Но мы сейчас говорим не только о таковых, а и вообще о массовом сотрудничестве советских граждан с врагом.

«Как отмечал ещё в 1950-е годы западногерманский историк К. Г. Пфеффер, «немецкие фронтовые войска и служба тыла на Востоке были бы не в состоянии продолжать борьбу в течение долгого времени, если бы значительная часть населения не работала на немцев и не помогала немецким войскам» /6/.

21. Партизаны советские и антисоветские.

Говоря о массовой вооружённой борьбе советских граждан против Советской власти, нельзя не упомянуть и об антикоммунистических партизанах. Правда, лишь часть их воевала на стороне Третьего рейха. Для большинства врагом являлись обе стороны. Наиболее известный пример – это «Украинская повстанческая армия» (УПА), или «бандеровцы», которые вначале поддерживали оккупантов, но затем боролись и с вермахтом, и с Красной Армией. Независимое партизанское движение существовало также в Прибалтике и в Белоруссии. Существуют свидетельства о «зелёных» партизанских отрядах в оккупированных областях РСФСР.

Чтобы оценить военное значение этого фактора, следует сравнить масштаб антикоммунистической партизанщины с деятельностью советских партизан. В том, что последние внесли немалый вклад в дело разгрома нацистов, никто вроде не сомневается.

Советские партизаны начали появляться в заметном количестве с 1942 г. До этого в тылу врага действовали в основном немногочисленные группы, ядром которых были заброшенные в тыл врага диверсанты.

«Всего к 1 апреля 1943 г. на занятой немцами территории насчитывалось 110889 партизан. …Зимой 1944 г. в тылу врага сражалось200 тысяч партизан.

Всё познаётся в сравнении. Вооружённых пособников оккупантов было в несколько раз больше.

В особенности этот вывод справедлив применительно к Украине. В январе 1943 г. украинский штаб партизанского движения имел связь с партизанскими отрядами общей численностью 8582 человека, 5 марта 1943 года Пономаренко в докладе Сталину оценивал общую численность 74 партизанских отрядов на Украине в 12631 человек – сравните это с приведённой выше численностью украинских полицейских и эсэсовцев. Стоит отметить, что даже в «армии» батьки Махно было более 40 тыс. человек, а всего за несколько месяцев оккупации Украины германскими войсками в 1918 г. возникли партизанские отряды общей численностью от 200 до 300 тыс. человек» /27/.

В советских источниках приводится цифра в 1 миллион человек, якобы сражавшихся в партизанских отрядах; оттуда она перекочевала и в некоторые современные издания /23/, и в книгу Мединского. Иногда пишут, что «участвовало» и 2 миллиона /33/. Увы, убедительное обоснование у этих утверждений отсутствует. А глубокое изучение вопроса (по архивам) приводит исследователей к указанной цифре в 200 тысяч примерно советских партизан.

А что же антикоммунистические партизаны?

Уже в 1941 г.: «Под Лугой ленинградский студент Мартыновский создал студенческий партизанский отряд, чтобы сражаться с коммунистами. Под Порховом лейтенант Рутченко, бывший аспирант, организовал ещё один антисоветский отряд из студентов и красноармейцев» /31/.

Остатки «Русской освободительной народной армии» (РОНА) в Локотском округе сопротивлялись до 1951 г., когда были ликвидированы последние «крупные банды» /5, 30/. То есть «некрупные банды», по-видимому, существовали и позднее в течение какого-то времени.

Что касается Украинской повстанческой армии, то, по немецким сведениям, к концу 1944 г. в её «регулярной» (обученной) части было 80-100 тыс. бойцов /25/. Скорее всего, эти данные преувеличены: единовременно в УПА вели боевые действия максимум 30 тыс. человек. (См. Гогун А. «Между Гитлером и Сталиным. Украинские повстанцы»; также /3.5/.) Но всего в 1944-1954 г. через УПА действительно прошло около 100 тысяч человек (там же). Как известно, отдельные группы продолжали борьбу и в последующие годы.

Об общей численности «бандеровцев» на Украине можно судить по таким данным: «Только в трёх её областях (Львовской, Ивано-Франковской (б. Станиславской) и Тернопольской), по некоторым данным, с августа 1944 г. по 1950 г. было убито, пленено и задержано более 250 тыс. человек, из них убито 55 тыс. бандеровцев» /25/.

О степени народной поддержки украинских националистов говорит число репрессированных Советской властью на Западной Украине: на одном из заседаний Политбюро в 1953 г. была озвучена цифра – 490 тыс. в 1944-1952 г. Из них уничтожено 153 тыс., лишено свободы 134 тыс., выслано более 200 тыс. Учитывая, что всего на Западной Украине проживало около 7 млн. человек, получается, что репрессировано было 7%, или каждый 14-й житель. (См. Гогун А. «Между Гитлером и Сталиным. Украинские повстанцы».) Этот процент можно, между прочим, рассматривать в качестве ориентира при подавлении массовых националистических движений – как, например, в Чечне.

Аналогично в Прибалтике, там только уничтожено было в 1944-1953 г. ок. 60 тыс. антисоветских партизан /33/.

Партизанские отряды белорусов-антикоммунистов также действовали до середины 1950-х годов. Война шла очень серьёзная: «В 1948 г., во время карательной операции против отряда, войска НКВД использовали отравляющие газы» /22/.

Таким образом, антикоммунистическое партизанское движение во время и после окончания Великой Отечественной войны носило массовый характер. Имея в большинстве случаев националистическую основу, оно тем не менее является одним из ярких примеров сопротивления народов СССР коммунистическому режиму.

V. РОССИЯ И ЕВРОПА: ДВА МИРА – ДВА КОЛЛАБОРАЦИОНИЗМА

Сотрудничество с врагом носило массовый характер как в оккупированных Германией странах Европы, так и среди граждан СССР.

«Выясняется, что в занятых немцами странах Западной Европы сотрудничество с оккупантами было почти поголовным. Причём если у нас служба немцам всё-таки воспринималась, в том числе и в народном сознании, как предательство, а уж если бургомистром становился бывший советский или партийный чиновник, а полицаем – бывший милиционер, то такой поступок расценивался как особо циничный и непростительный, то на Западе это было в порядке вещей – полиция и органы местного управления продолжали исправно функционировать и при оккупантах» /30/.

Про советских граждан уже достаточно было сказано выше. Можно было бы заключить: мол, и те, и другие хороши...

Существенная разница, однако, заключается в тех мотивах, по которым люди шли на службу к оккупантам, и в специфике этой службы.

Европейские коллаборационисты поддерживали «новый порядок», борьбу против либеральной идеологии и против коммунистической опасности. С их точки зрения, фашизм не являлся угрозой их национальной идентичности, а был даже предпочтительнее, нежели буржуазная демократия или коммунизм. Соответственно, европейцы были готовы поддерживать Третий рейх – но в большинстве случаев, как говорится, «без фанатизма». Со своей стороны, и режим, установленный нацистами в этих странах, был относительно мягким (по сравнению с СССР).

Коллаборационисты из числа советских граждан ненавидели коммунистов и Советскую власть, «прелести» которой они испытали на собственной шкуре, и поэтому занимали более активную позицию. Несмотря на очевидно антирусские взгляды Гитлера, изложенные ещё в «Майн кампф», и на политику геноцида, проводимую на оккупированных территориях Советского Союза (по сравнению с Западной Европой).

Отсюда: «Если в странах Западной Европы доминирующей формой был экономический и политический коллаборационизм, то в Советском Союзе он носил преимущественно военный характер» /25/.

Непримиримое противостояние между коммунистической властью и антисоветским сопротивлением, резко проявившееся во время второй мировой войны, даёт основание многим историкам определять эти явления как «вторую гражданскую войну».

В Европе аналогичное противостояние стало непримиримым в основном после освобождения, когда коллаборационисты оказались беззащитной жертвой. Вот кое-какие цифры всего по двум странам – Франции и Бельгии.

«Что же касается масштаба коллаборационизма во Франции, то генерал де Голль признал, что на его родине имелось не менее 800 тыс. таких государственных служащих, которые сознательно сотрудничали с врагом» /25/.

«…Приводились данные, что лишь в период «чистки» от коллаборационистов их было ликвидировано от 500 тыс. до 2 млн. человек» /25/.

В Бельгии: «В органах юстиции было заведено почти 700 тыс. дел на подозреваемых в сотрудничестве с оккупантами» /25/. «…Подверглось арестам до 200 тыс. человек, из них большая часть была лишь временно интернирована. Но 57 тыс. человек были осуждены на срок заключения до 20 лет. Официально было вынесено 238 смертных приговоров, но тысячи погибли от линчевания и других актов произвола со стороны участников Сопротивления…» /25/.

В Люксембурге: «Дело дошло до того, что некоторых узников в качестве наказания применяли для разминирования полей, что означало верную смерть или увечье» /25/.

Гордые европейцы что под оккупацией, что после освобождения придерживались проверенной веками стратегии: как можно усерднее служить победившей стороне.

Что касается тех граждан Европы, которые воевали за Гитлера с оружием в руках, то вклад их был относительно невелик по сравнению с многосоттысячными контингентами из числа советских граждан. Напомним некоторые цифры, уже приводившиеся выше:

«…С уверенностью можно сказать, что в течение Второй мировой войны в германских вооружённых силах прошли службу около 2 млн. иностранных граждан – большинство добровольно, остальные же – в результате различной степени призывных кампаний. Из них:

- граждане государств Западной и Северо-Западной Европы – около 195 тыс. человек;

- граждане государств Восточной и Юго-Восточной Европы – около 300 тыс. человек;

- советские граждане – 1,3-1,5 млн. человек;

- арабы и индийцы – около 8-10 тыс. человек» /21/ (также см. /22/).

Другие источники ссылаются на данные германского командования, согласно которым в разного рода «национальных легионах» воевало и вовсе только 176000 европейцев /24, 26/. (Возможно, здесь имеется в виду единовременная их численность, а не все те, кто прошёл через упомянутые формирования.)

VI. ЗНАТЬ ТРАГИЧЕСКУЮ ПРАВДУ,

ЧТОБЫ ПОНИМАТЬ ПРИЧИНЫ СЛУЧИВШЕГОСЯ

Как коммунистический террор, так и вооружённое сопротивление большевикам не прекращались с 1917 г.

Приведённая выше статистика «...позволяет рассматривать некоторые события Великой Отечественной войны как второй гражданской...» /21/.

Солонин прав:

«Пять десятилетий советские историки плакались на тему, что «история отпустила нам мало времени для подготовки к войне». Увы, всё было точно наоборот. Много, недопустимо много времени отпустила злополучная «история» сталинскому режиму. Два десятилетия свирепого разрушения всех норм морали и права, всех представлений о чести и достоинстве дали, к несчастью, свои ядовитые плоды. Ни в одной стране, ставшей жертвой гитлеровской агрессии, не было такого морального разложения, такого массового дезертирства, такого массового сотрудничества с оккупантами, какое явил миру Советский Союз» /27/.

Представляется, что данные «итоги» коммунистического правления имеют не меньшее значения для нашей истории, нежели пресловутые коллективизация и индустриализация. Что подтверждается, в частности, приведёнными в настоящем обзоре цифрами. И требует соответственного изучения и правдивого освещения.

Всё сказанное вовсе не означает, что «власовцы» и им подобные сражались за правое дело. Нет, они боролись (с оружием и без) на стороне силы, которая несла смерть всем народам нашей страны. Что бы они сами ни думали и ни говорили в своё оправдание – они изменили Родине, совершили предательство, оказались пособниками нацистского геноцида. То, что огромное число наших соотечественников выступили на стороне смертельного врага своего народа – есть одна из самых трагических страниц истории России и СССР. Тем важнее понимать причины случившегося.

Бессмысленно отрицать «неприглядные» исторические факты.

Если замалчивать реальные масштабы участия советских граждан в войне на стороне Третьего рейха – как это делала советская пропаганда – то потом, когда подлинная картина неизбежно вскрывается, человек испытывает настоящий шок. Что раз и навсегда подрывает его доверие к тем, кто пытался скрыть или замолчать эти трагические события.

Таким образом, бесполезно пытаться преуменьшить масштаб данного явления. Необходим более серьёзный подход и более мудрая трактовка.

А именно: не скрывая огромных масштабов коллаборационизма в СССР – объяснять, что породили его преступления коммунистов на протяжении 1917-1941 г. Попытки власти навязать людям чуждый и противоестественный режим ведут к противостоянию власти и общества. (Сейчас, кстати, мы имеем возможность наблюдать нечто очень похожее.) Нежелание воевать за коммунистическую власть стало важнейшей причиной разгрома Красной Армии в 1941 г. В результате 1941-1942 г. были оккупированы важнейшие народнохозяйственные районы – и это во многом обессмыслило те чудовищные усилия, которые советский народ потратил на индустриализацию. (Масштабы потерь первых двух лет войны сравнимы с масштабами индустриализации.)

После того, как стала очевидна проводимая нацистами политика геноцида - за неимением иной власти пришлось воевать под руководством той, которая была. Народ тогда в самом деле сплотился вокруг коммунистической партии и И. В. Сталина. В отличие от КПСС 1980-х годов, договориться с врагом коммунистическая верхушка не могла (хотя попытки были). Поэтому борьба против нацизма действительно объединила народ и власть. Люди как бы «простили» коммунистам преступления предыдущих 25 лет. После Победы это примирение продлило срок жизни Советского Союза на несколько лишних десятилетий. Способствовало сплочению всех народов страны в единый советский народ. А также стало одной из предпосылок мощного рывка СССР в послевоенные годы.

Но сделать коммунистический проект жизнеспособным в течение исторически длительного времени всё равно не удалось – чему нам и довелось стать свидетелями.