Проблемы российской гидроакустики

В публикации на данном форуме «Как найти невидимку: системы обнаружения субмарин» говорилось, что море перестает быть пространством, где корабли и подводные объекты способны оставаться незаметными для противника. А произошла эта перемена в результате появления систем, позволяющих отслеживать любые передвижения сколько-нибудь крупных подводных объектов. Описанию таких систем и была посвящена указанная публикация, но касалась она систем глобального контроля мирового океана.

Однако и каждый надводный и подводный аппарат должны иметь свою индивидуальную гидроакустическую систему для контроля подводной обстановки. И некоторые проблемы проектирования и эксплуатации таких систем в российском и мировом ВМФ будут рассмотрены в настоящей и следующей статьях.

В публикации Независимого военного обозрения http://nvo.ng.ru/armament/2013-05-17/1_underwater.html говорится, что в прочном корпусе подводной лодки моряки глухи и слепы без современной гидроакустики. Состояние же противолодочной обороны России таково, что ВМФ не может обеспечить безопасность территории РФ от атак иностранных подводных лодок (ПЛ) с баллистическими и высокоточными крылатыми ракетами большой дальности, а также безопасность морской составляющей ядерного сдерживания (МСЯС) ракетных подводных крейсеров стратегического назначения (РПК СН).

 Ущерб РФ будет минимален от иностранных подводных лодок с крылатыми ракетами (КР), если они будут находиться вне 1000-километрового рубежа от побережья РФ, а внутри его будет обеспечен полный и непрерывный контроль за ними. Сокращенный состав ВМФ сегодня решать эту задачу не способен не по причине неготовности, а из-за крайне отсталых средств гидроакустического обнаружения и освещения подводной обстановки.

 Непрерывный контроль в подводной среде в пределах 1000-километрового рубежа должны обеспечивать региональные системы освещения подводной обстановки, которых у ВМФ нет. Морской доктриной РФ и в планах правительства РФ еще с 2000 года, а также в новой «Стратегии развития морской деятельности РФ до 2030 года» предусмотрено, а Министерство обороны РФ уполномочено руководить созданием и развитием Единой государственной системы освещения надводной и подводной обстановки (ЕГСОНПО), которая обязана решать задачу контроля в подводной среде.

 Трагедия АПЛ «Курск» в 2000 году показала, что ВМФ не владеет подводной обстановкой даже в своих полигонах боевой подготовки в море. В результате Северный флот не смог представить доказательств нахождения подводных лодок ВМС США «Мемфис» и «Толедо» в официально закрытом для учения районе моря.

 Программа строительства ЕГСОНПО сформирована без преодоления кризиса военной гидроакустики, что предрекает неэффективность государственных вложений, продолжение бесконтрольности плавания иностранных ПЛ вблизи побережья РФ и не гарантирует безопасность страны со стороны моря.

 Наши подводные лодки с ядерными ракетами на борту являются фактором сдерживания агрессии и потенциальным ударом возмездия. Но лишь в том случае, если их место в море известно только их командирам, а не подводному противнику. Скрытность плавания в море – основа существования российских МСЯС и фактор мощи РФ, с которым должны считаться и на который должно опираться политическое руководство страны. Признание кризиса военной гидроакустики позволит скорректировать план создания ЕГСОНПО в нужном направлении.

 Кризис военной гидроакустики имеет три главные причины: 1) ошибочность путей развития военной гидроакустики, избранных в 70–80-х годах прошлого века; 2) умышленный технологический и технический саботаж традиционных монопольных поставщиков гидроакустической техники для ВМФ; 3) упущения руководства ВМФ.

 Все вместе это нанесло колоссальный ущерб обороноспособности государства.

 Домашняя работа

 Ошибочность путей развития была определена поручением Совету по гидрофизике АН СССР (РАН) во главе с академиком Андреем Гапоновым-Греховым заниматься комплексной программой развития ВМФ, в том числе и гидроакустикой. Ошибка в том, что гидроакустика как раздел физики не знает, как обнаруживать слабые сигналы. Это удел совершенно других научно-технических направлений. А вот элементарные вопросы теорий обнаружения и адаптивной обработки сигналов оказались в стороне от внимания академика и до сих пор плохо внедрены в существующие гидроакустические комплексы.

 В 70-х годах Андрей Гапонов-Грехов остановил на физическом факультете МГУ работы по векторно-фазовым приемникам. Первый заместитель главкома ВМФ адмирал флота Николай Смирнов желал создать на физическом факультете МГУ специальную лабораторию по этому научному направлению. Гапонов-Грехов сорвал это начинание. Теперь новейшие лодки ВМС США класса Virginia полностью укомплектованы векторно-фазовыми гидрофонами.

 Векторно-фазовый гидрофон гидроакустической антенны ПЛ дополнительно подавляет пространственную помеху, например от волнения моря, что для штатного гидроакустического комплекса поднимает его потенциал обнаружения подводных лодок еще минимум на 10 дБ (или в три раза).

 Технологический саботаж традиционных поставщиков обусловлен их монопольностью. Видимость поступательного развития и свою финансовую стабильность они обеспечивают по принципу «от достигнутого» и не утруждают себя поставкой в ВМФ техники мирового уровня. Технологический саботаж монополиста проявился в отсутствии в составе российских гидроакустических комплексов и станций (ГАК и ГАС) режимов и трактов обработки сигналов, которые имеются в составе иностранных ГАК и ГАС и которые определяют их преимущество по сравнению с российскими. Монополистом поставки гидроакустической техники – концерном «Океанприбор» – до сих пор не внедрены алгоритмы обнаружения слабых сигналов, разработанные еще в 70–80-е годы прошлого века. В этом вина военной приемки и заказчика – МО РФ.

 Упущения руководства ВМФ и Морского научного комитета в том, что за последние 20 лет они не проводили активную научно-техническую политику модернизации гидроакустической техники для повышения эффективности ее работы по малошумным ПЛ.

 Руководство ВМФ не реагировало на доклады разведки о развитии аналогичных средств противника. Не смогло распознать кризисность гидроакустики как фактора, снижающего боеготовность ВМФ. В 2006 году главком ВМФ Владимир Масорин и начальник Военно-морской академии Юрий Сысуев уверяли начальника Генштаба ВС РФ Юрия Балуевского о полном паритете гидроакустических средств ВМФ с американскими. Бездействие командования ВМФ того времени и введение в заблуждение руководства МО РФ о состоянии военной гидроакустики способствовали снижению боевой готовности ВМФ и обороноспособности страны.

 Кризис в научной отрасли и зарубежный опыт

 Опыт показал, что военное управление развитием военной гидроакустики – фикция. Оно сроднилось в разных формах с «долгожителями» государственной программы вооружений и стало их придатком, обосновывающим их претензии на долю государственного бюджета. Мало того, эта группировка создала обстановку упорного замалчивания проблемы, выжимая взамен огромные народные средства.

 Отсталая гидроакустика необходима традиционным поставщикам, так как обеспечивает количественную загрузку предприятий выпуском дорогой, убогой и неэффективной техники. Технические инновации, повышающие эффективность гидроакустических средств, уменьшают общее количество производства таких средств для поставки. Это невыгодно для промышленности ни сейчас, ни в перспективе. Поэтому эффективные направления гидроакустики, качественно повышающие ее уровень, «придушены» и, наоборот, процветают тупиковые направления, на которых выросла мощная инфраструктура, требующая для своего существования постоянной бюджетной подпитки. Для стабилизации такого положения, обеспечения гособоронзаказа, снятия ответственности с руководства ВМФ существует Морской научный комитет, экспертный совет при главнокомандующем ВМФ, которые вкупе с радиотехнической службой и научно-исследовательскими организациями «обосновывают» неэффективные проекты.

 Общение с чиновниками от ВМФ показало их полную профессиональную несостоятельность объективно разобраться в проблеме. Неспособность влиять на ход развития военной гидроакустики, создание экспертных советов, обосновывающих «оптимальность и паритетность» нынешней военной гидроакустики, неспособность критически оценивать ситуацию – это кризис в управлении. Не утратили связь с реальностью пока только на флотах. Оттуда идут объективные оценки существующей техники и соответствующие требования о ее улучшении, но эти оценки и требования тонут в бюрократическом море.

 В середине 60-х годов прошлого столетия американцы, обеспокоенные появлением советских лодок с ядерными ракетами на борту, начали разворачивать цепи подводных гидрофонов системы SOSUS вдоль своего западного и восточного побережий. Выделение шумов лодок и их классификация на фоне помех моря и судоходства требовали создания библиотеки шумовых портретов советских подводных лодок. Это был период холодной войны. СССР мог гордиться своей постоянно скрытно занесенной подводной ядерной дубиной. До тех пор пока одна и из подводных лодок ВМС США с помощью нештатной аппаратуры анализа подводных гидроакустических шумов не сделала «открытие» в шумах лодок проекта 667А – на осциллографе характерных сигнатур (частот) или амплитудных выбросов частот на амплитудно-частотной характеристике шума подводной лодки. Эти сигнатуры – дискретные составляющие (ДС) по терминологии советских подводников – позволяли не только точно классифицировать советскую лодку на фоне шумов моря, но и следить за ней визуально, по экрану осциллоскопа на значительно больших расстояниях, чем это мог делать на слух оператор-гидроакустик. Дело в том, что эти дискретные составляющие не прослушиваются, а «просматриваются» с помощью специального прибора – спектроанализатора.

 В начале 1970 года американцы проверили это открытие – отправили многоцелевую лодку «Лайпон» с таким же нештатным прибором в район Северной Атлантики с заданием попытаться по спектроанализатору встретить советскую ракетную подводную лодку проекта 667А, идущую в Атлантику на смену другой лодке. Командир «Лайпона» не только встретил, но и скрытно, с помощью спектроанализатора, проследил в течение 50 суток за советской ракетной лодкой. Выявил район ее патрулирования около побережья США. С технической точки зрения лодка «Лайпон» подтвердила немаловажный факт, когда ранее выявленный спектральный портрет однотипной лодки применили для обнаружения другой. Дискреты демаскировали русскую лодку раньше, чем обнаруживались на слух гидроакустиком, то есть приборное обнаружение и классификация гарантируют подводное преимущество, если противник не обладает такими же приборами, а свои лодки не излучают демаскирующие дискреты в спектре.

 Именно с этой поры развитие гидроакустических средств ВМС США и НАТО пошло по направлению обязательной предварительной разведки спектральных составляющих всех судов и кораблей, но самое главное спектральных составляющих ракетных и многоцелевых советских подводных лодок. Строгая индивидуальность портретных данных требовала скорейшего изучения портрета вышедшей на дежурство русской лодки и скорейшей передачи этого портрета в разведцентры. После этого «открытия» тактика слежения за русскими лодками с самого начала стала носить комплексный, системный характер и с начала 70-х годов строилась на первичном обнаружении системой SOSUS и обязательном подтверждении самолетом противолодочной авиации «Орион», надводным кораблем или лодкой первичного обнаружения. Первичное обнаружение SOSUS первоначально подтверждалось самолетом противолодочной авиации «Орион», аппаратура которого также обладала библиотекой портретов, а также доуточняла портрет обнаруженной лодки.

 Превалирование такой тактики подтверждается массовым строительством самолетов «Орион» (всего 200 единиц). По мере накопления данных создавались библиотеки спектральных портретов, которые и являлись условием упреждающего обнаружения русских лодок для всех средств гидроакустического обнаружения ВМС США, а не только SOSUSa.

 Противоборство русским ракетоносцам в подводной среде с помощью гидроакустики стало комплексной гидроакустической задачей реального времени всего ВМС США, а не одной многоцелевой лодки или противолодочного самолета, как до сих пор считают в ВМФ РФ. С 70-х годов начался новый этап развития гидроакустических средств ВМС США, которые осознанно встали в центре не только ядерного сдерживания СССР, но и объектом ядерного преимущества над СССР на море.

 Понадобилось около пяти лет сбора данных по спектральным характеристикам русских ракетоносцев, чтобы признать факт эффективной совместной тактики их обнаружения и слежения за ними, а с началом конфликта – практически полной нейтрализации. В 1999 году появилась информация, что с 1974 года до последнего похода русских лодок проекта 667А все они были скрытно отслежены и могли быть уничтожены раньше, чем выпустили бы свои ракеты.

 Советское командование ВМФ к 1972 году и к середине 70-х располагало данными о преимуществе американцев по отслеживанию советских лодок вблизи американских берегов. И сделало только один важный, своевременный, разумный вывод о необходимости строительства лодок (667Б, 667БД, 667БДРМ) – носителей ракет с увеличенной дальностью полета от 7000 до 9000 км, чтобы лодки оставались как можно ближе к своим берегам, чтобы их вывести из зон обнаружения системы SOSUS. Но и тогда советское командование ВМФ совершенно не задумывалось над качеством своих гидроакустических средств и системном, интегрированном их использовании.

Мировой океан под контролем

 Американцы, измученные строительством и эксплуатацией системы SOSUS (600 млн. долл. в год), обеспокоенные к концу 70-х уходом советских ракетоносцев в арктические моря (благодаря возросшей дальности полета их ракет), для компенсирования недостатка стационарной системы SOSUS создали маневренную систему дальнего гидроакустического наблюдения на базе кораблей специальной постройки – SURTASS (Surface Towed Array Surveillance System) типа «Сталворт» с длинными буксируемыми антеннами. Основным назначением кораблей этой системы было патрулирование в районах, не охваченных наблюдением средствами системы SOSUS, а также там, где она недостаточно эффективна. До 1990 года было построено 18 кораблей этого типа. Практически сразу мы выявили тактику комплексности работы «Сталвортов» с самолетами «Орион».

 В начале 90-х годов на вооружение был принят усовершенствованный проект корабля этой системы катамаранного типа «Викториес». К середине 1993 года было построено четыре корабля этого типа. Судно разведки НАТО «Марьята» с трехкилометровыми антеннами (антенными решетками) полностью контролирует гидроакустическую подводную обстановку в Баренцевом море.

В связке с одним самолетом «Орион» норвежских ВМС полностью обеспечивается контроль за российскими ракетоносцами на маршрутах их развертывания и наведение на них многоцелевых подводных лодок.

 Интегрированный характер использования разнородных сил ВМС по гидроакустическому поиску и слежению за подводными лодками закрепился основательно в наши дни, но только не в российском ВМФ. Кораблей типа «Викторис» и «Сталворт» у нас нет. Противолодочные самолеты Ил-38 и Ту-142 летают с аппаратурой гидроакустического обнаружения по буям, которая не модернизировалась более 30 лет.

 С начала 80-х и до середины 90-х годов основу американского стратегического гидроакустического (ядерного) преимущества на море составляли системы SOSUS, SURTASS, противолодочные самолеты «Орион» и многоцелевые подводные лодки. С середины 90-х годов и по сей день вся задача контроля за российскими подводными лодками МСЯС лежит на глобальной системе подводного наблюдения IUSS (Integrated Undersea Surveillace System). Это действующий натовский аналог недействующей российской ЕГСОНПО для освещения подводной обстановки.

 Анализ технических параметров гидроакустических средств ВМС США и тактика использования интегрированных гидроакустических систем IUSS и направления их развития говорят о том, что российские МСЯС из-за своей слабой гидроакустики сегодня не защищены, как никогда. Командование ВМФ самостоятельно разобраться в гидроакустическом тупике не способно, поэтому и молчит – ему нужна помощь. Вне всякого сомнения, Россия обладает огромным научно-техническим потенциалом, и она быстро решит эту проблему, если будет привлечено внимание к ней общественности и руководства страны.

 В 1996 году была инициирована программа модернизации гидроакустических комплексов ВМС США ARCI силами малого бизнеса: Acoustical Rapid COTS-Insertion. Что такое COTS? Компьютеры, которые заполонили офисы, можно перетаскивать с места на место. А электронная военная техника на базе встраиваемых компьютерных технологий отличается от офисных компьютеров фактической «встроенностью» в боевые машины, корабли, самолеты, танки, ее нельзя перетаскивать с места на место. Она отвечает всем требованиям и параметрам повышенной надежности, присущим боевым системам. Она ограничена четким набором функциональных возможностей, а не огромным количеством нужных и ненужных программ, как в офисных компьютерах, хотя внешне содержит те же компьютерные микросхемы и модули.

 Встраиваемая компьютерная COTS-технология – это унифицированная цифровая аппаратура всей радиоэлектроники Вооруженных сил США и НАТО, а также всех других стран, поддерживающих свою боеспособность на современном уровне. Везде – кроме России.

 Военные проекты ведущих стран-производителей, прежде всего США, с точки зрения боевых компьютерных технологий объединяют главное – для их создания использованы готовые компьютерные технологии открытого типа, широко апробированного на рынке общепромышленных гражданских приложений. Это COTS (Commercial Off-The-Shelf) – готовая к использованию технология. В России пока, наоборот, поставщик радиоэлектроники для ВС РФ считает за доблесть разрабатывать все с нуля.

 COTS-технология – это та технология, львиная доля инвестиций в которую вкладывается не военным, а офисным и общепромышленным гражданским рынком, который обогнал военный на 15 лет. Техническая возможность модернизации существующих гидроакустических систем самолетов, кораблей и подводных лодок ВМФ – с целью повышения их эффективности по малошумным подводным лодкам – просматривалась еще с начала 80-х годов. Почему командование ВМФ РФ не предпринимало активных мер по модернизации гидроакустики флота – остается загадкой. Вероятный противник, напротив, активно проводит (не разрабатывает новую) модернизацию своей гидроакустики по программе ARCI ВМС США. Текущее состояние гидроакустических средств ВМФ, повлекшее возможность намеренных акций со стороны иностранных ПЛ, ничем, кроме халатностью, объяснить нельзя.

 В технологиях повторенье –  не ученье

 Военная гидроакустика ВМФ отстала от общего уровня развития России примерно на 20 лет. Успокаивает то, что в России есть предприятия, технически и технологически способные решить проблему. К их числу я не отношу таких монополистов, как «Океанприбор» или «Электроприбор». В подтверждение приведу заключение морского отделения Академии военных наук МО РФ:

 «Исходя из замысла ЕГСОНПО, во исполнение указа президента РФ, в ВМФ был разработан проект Концепции создания и обеспечения функционирования ЕГСОНПО. В 2005 году проект распоряжения правительства РФ по утверждению Концепции был представлен для согласования в федеральные органы исполнительной власти. Процесс согласования был остановлен на предпоследнем этапе усилиями тогдашнего Минэкономразвития по нелепому поводу – якобы в соответствии с ранее принятым постановлением правительства РФ все вопросы ЕГСОНПО должны решаться в рамках Единой системы информации о Мировом океане (головной федеральный орган – Росгидромет).

 Таким образом, не было определено основание для совместной работы и требуемого для этой работы объединения ресурсов всех субъектов морской деятельности. Тем не менее в рамках ГОЗ выделялись немалые средства, предназначенные для развития ЕГСОНПО, при отсутствии соответствующих нормативных и распорядительных актов эти средства были потрачены впустую. Можно было бы списать эту абсурдную ситуацию на чиновничье головотяпство, однако анализ показывает, что это не так. Слишком многие структуры были заинтересованы в срыве целенаправленной деятельности по созданию ЕГСОНПО.

 Создание системы потребовало бы тщательной инвентаризации всех существующих ресурсов – от материальных (в том числе систем, развернутых в море, многие из которых были в некондиционном состоянии) до интеллектуальных (требуемых для создания полноценной и эффективной системы, которые к тому времени были уже утрачены возможными предприятиями-исполнителями). И жалко не упомянутых денег, жаль уже потерянные семь-восемь лет, на этот срок было задержано создание ЕГСОНПО.

 Сегодня определено, что в системе обеспечения военной безопасности страны существует огромная брешь. Ее наличие будет оказывать значительное (а во многих случаях – решающее) влияние на ход и исход наиболее важных сценариев военно-морской деятельности на всех уровнях – от тактического до стратегического. Против такой оценки никто не возражает – эти проблемы просто упорно замалчиваются.

 Анализ предложений традиционных исполнителей работ в рассматриваемой области, которые основаны на «сетецентрических» и других модных представлениях, не являются конструктивными, у этих предприятий было много лет для реализации своих идей, а в последние годы и немалое финансирование, однако существующие задачи они не решили».

 Коррективы и дополнения

 Создание ЕГСОНПО РФ является важной и актуальной задачей. Вместе с тем предлагаемые в соответствии с Концепцией технические и организационные подходы к ее созданию имеют некоторые недостатки и нуждаются в дополнении.

 1. Принципы, заложенные в основу построения технических средств ЕГСОНПО, давно устарели и к прорыву в этой области не привели и не приведут.

 2. Стационарные системы не обладают боевой устойчивостью, экономически не выгодны и лишают флот возможности маневра по концентрации усилий наращивания информационного поля при изменении политической, военной и экономической обстановки. В условиях военного времени легко могут быть выведены из строя без возможности быстрого восстановления после боевого воздействия.

 3. Концепция ЕГСОНПО в направлении освещения подводной обстановки сегодня устарела и является только лозунгом, так как ее функциональные требования и ограничения для районов Мирового океана строго математически не промоделированы и не обоснованы.

 4. Концепция определяет только централизованное отображение информации от существующих разнородных систем освещения обстановки на разных физических принципах, в том числе от СОПО ВМФ, но не организации добычи информации в море по подводным объектам.

 5. В Концепции следует перенести упор на развитие мобильно развертываемых автономных систем освещения подводной обстановки в любом районе Мирового океана, где есть интересы России, в том числе и в Арктике.

 6. Мобильные системы более устойчивы, более дешевые, чем стационарные системы, они могут скрытно и внезапно разворачиваться и обладают большим мобилизационным потенциалом.

 7. Концепция ЕГСОНПО в части освещения подводной обстановки сегодня не обеспечивает сетецентричность (информационного преимущества) даже в прибрежных районах России, так как сегодня подводные лодки ВМС США беспрепятственно могут развернуть мобильную систему освещения подводной обстановки DADS прямо у баз наших подводных лодок.

 8. Наличие мобильных систем освещения подводной остановки ЕГСОНПО – это прежде дополнительный мощный политический рычаг при решении всех международных вопросов касательно морской деятельности России в любых районах Мирового океана.

 Взяв пример с программы малого бизнеса SBIR-ARCI США, американский ВМС сегодня выполняет программу CANES (программа полного объединения всех сетей связи ВМС США в единое сетецентрическое целое) с помощью малого бизнеса. Кстати сказать, ARCI снизила расходы ВМС на гидроакустику в восемь раз. Сегодня гидроакустический комплекс новейшей атомной подводной лодки ВМС США Virginia – это сверхмощный гражданский COTS-компьютер, встроенный в систему боевого управления подводной лодки.

 Мне как военному пенсионеру-подводнику хотелось бы спросить у наших военных руководителей: привлечение малого бизнеса для решения проблем американского подводного флота – хорошо или плохо для налогоплательщиков США?

 Второй вопрос: почему 52% оборонного заказа Министерства обороны США приходится на программы малого бизнеса SBIR и STTR («НВО» № 33, 21.09.12)?

 Специалистам известно, что самые трудоемкие НИР и ОКР на предприятиях реально выполняют группы специалистов численностью от 5 до 15 человек, но не более. Америка умеет экономить на обороне, а у нас «греются» на оборонных НИР и ОКР тысячи лицензированных бездельников, слизывая со старых учебников и книг свои «новые» идеи для оборонного заказа.

 Год назад я случайно узнал, что департамент судостроительной промышленности и морской техники Минпромторга провел конкурс НИР по адаптивным проекционным методам как новейшим методам обработки сигнала для гидроакустики. Удивился «новизне» темы и огромной сумме денег победителям конкурса. Написал письмо директору департамента Леониду Стругову, где сообщил, что для решения проблем гидроакустики ВМФ этот алгоритм малопригоден, известен как алгоритм MUSIC и стар для современных инноваций. Пионерские работы по проекционным адаптивным методам осуществил американец Шмидт в 1979 году. Советские ученые Караваев и Сазонов в 1985 году изложили проекционный алгоритм в книге «Статистическая теория пассивной локации». Леонид Стругов на разработку этого «новейшего» метода, описанного 25 лет назад всего на двух страницах, выделил 60 млн. руб. сроком на два года. Средняя трудоемкость НИР в Санкт-Петербурге не может для институтов превышать 250 тыс. руб. в месяц на одного человека. Тогда для чтения двух листов алгоритма и для его осознания и понимания этим спецам понадобится 240 человеко-месяцев научного труда. По нормальному пониманию один человек будет читать и понимать два листа алгоритма 20 лет. Минимум 10 «ученых» на два года обеспечили себе хорошую и нормальную жизнь, еще столько же начальников и уборщиц – для оправдания этой себестоимости. Кто мне скажет, что это не так?

 В своих выступлениях Дмитрий Рогозин приманивает молодежь в военную науку увеличенной зарплатой в 2,5 раза и скорым получением квартир. Но нигде не упомянул, какие бюрократические барьеры надо преодолевать российской молодежи в направлении военной науки, чтобы стать ее основой и нашей надеждой в военном деле, как основного и главного фактора становления российской военной науки и удешевления военных поставок.

Следует отметить, что в статье дан многосторонний и достаточно объективный анализ проблем отечественной гидроакустики. Но последние доводы автора относительно выполнения столь сложных НИР силами 5-10 человек и возможности решения проблем ВМФ силами малых предприятий не выдерживают никакой критики. Можно согласиться, что разработку новых концепций и базовых алгоритмов обнаружения делают несколько суперпрофессионалов. Но дальше начинается огромнейшая и во многом рутинная работа. Нужно детализировать эти алгоритмы с учетом сотен, а вероятно и тысяч возможных практических ситуаций. Разработать структуру технических средств, которые будут реализовывать эти алгоритм, провести разбивку ТС на функционально законченные системы и разработать технические требования к ним. Проработать принципы взаимодействия различных комплексов и систем между собой и с центральной БИУС, и многое другое. И это действительно огромнейшая работа, стоимость которой во много раз превышает указанную в статье сумму.

Но еще больше проблем возникает на этапе ОКР и изготовления опытного образца. Может оказаться, что электроника предварительной обработки сигналов гидрофонов не помещается в гермоблок, ее мощность превышает расчетную, температура в нем превышает допустимую и необходимо использовать другую элементную базу. Что аппаратура предварительной цифровой обработки не умещается в отведенное под нее количество приборных стоек из-за отсутствия отечественных ИС высокой степени интеграции или специализированных хотя бы гибридных ИС. Что объем передаваемой от нее информации в вычислительную систему от нескольких тысяч каналов с антенны превышает пропускную способность линий передачи данных, а также сопровождается перекрестными помехами каналов друг на друга. И решать эти проблемы приходится не абстрактно, а на реальном объекте. В условиях же ПЛ это выливается в свою отдельную проблему, когда негде разместить необходимые измерительные приборы и приходится подвешивать их на веревочках, а со смежниками работать по очереди. Правда в последнее время в связи с появлением более компактных цифровых приборов эта проблема заметно ослабла. Но отсутствие нужной номенклатуры отечественных электронных компонентов до сих пор является основной головной болью наших разработчиков. Отсюда технический уровень и качество нашей военной электронной аппаратуры.

О проблемах с гидроакустикой у наших потенциальных противников мы поговорим в следующей публикации.