Из жизни директора советской средней школы

«Жарков не выдержал:

-Я против советской власти,  – как можно громче сказал Виктор из последнего ряда - она лично Вам даёт комфортно, и даже шикарно,  жить, а мне вообще никак не даёт.

Ушёл. Больше ни на каких собраниях не появлялся.»

==============================================

В 1988 году Жаркова Виктора Яковлевича назначили директором Красноармейской средней школы. Время для вступления в должность было очень неподходящим – конец мая. Логичнее было б, чтобы прежний директор закончил учебный год, а уж потом, но…Виктор Яковлевич не поладил на прежнем месте с руководством и уже готов был подать заявление об уходе из школы вообще. Положенные три года отработки после института заканчивались, так что впереди по замыслам Виктора  замаячил выбор другой  работы, да и вообще он иногда всерьёз задумывался о смене   профессии. Заврайоно предложил не горячиться, а переехать из района в соседний совхоз и попробовать себя в новом качестве.. К предстоящему учебному году, в совхозе Красноармейском строители должны были сдать новое двухэтажное  здание школы на 300 мест

-Новый директор в новую школу – очень символично и многообещающе! – сказал заведующий пожимая руку согласившемуся на предложение Виктору.

     Как это всегда бывает в таких случаях, новоиспечённому директору обещали золотые горы. Методическую помощь и всяческую поддержку по работе, а в личном плане – квартиру. Вопрос с отдельным жильём для Жаркова пожалуй был решающим аргументом в пользу директорства – он год назад женился и пока жил с родителями. Жена должна была вот-вот родить. Да и отделяться, так или иначе, рано и поздно, придётся – думал Виктор - так, что это шанс. Других вариантов получить отдельное жильё не предвиделось.

   Прошедшие три года трудовой деятельность Виктора Яковлевича были очень плодотворными. Сразу после института он окунулся в бурную жизнь школы. Администрация,  видя его разносторонние способности, вешала на него всё больше и больше обязанностей. Кроме собственно часов физики, математики и информатики -  кружки, факультативы,  заведование кабинетом физики и  радиоузлом, классное руководство, ставка лаборанта, проведение дискотек. Нескончаемые разовые поручения. Плюс ко всему ещё и общественные нагрузки: членство в профкоме и  комитете комсомола. Жарков целыми днями пропадал в школе. После уроков занимался оформлением физкабинета, подвёл к учебным столам электричество,  вёл кружки, делал магнитофонные записи для дискотеки, мастерил цветомузыкальные приставки. Организатор воспитательной работы, узрев художественные способности Виктора Яковлевича, стал наряду с преподавателями рисования привлекать его и к оформлению школы. Иногда по мере необходимости Жаркова отправляли  в областной центр за учебно-наглядными пособиями. Случалось даже, что он привозил материалы не только для своей школы, но и для районо, т.е. для всех школ района. Начальству было известно, что невеста Виктора живёт в городе и ради свидания с ней он от командировок  не откажется.

     Ну а родители Виктора были недовольны сыном. Часто высказывали претензии по поводу того, что он почти живёт в школе и мало помогает по домашнему хозяйству. А дома крупнорогатый  скот, птица. В сезон огород. Он пытался успеть везде, но получалось плохо. Понимал, что со временем придётся выбирать между домашним хозяйством и лишней нагрузкой на работе.

   Вот в таком ритме Жарков Виктор Яковлевич прожил два года, а потом изменил свою личную жизнь - женился. Естественно, что после женитьбы он всё больше времени хотел уделять семье,  а работать на износ в школе просто физически не мог. Стал отказываться то от одного, то от другого… Даже командировки -   пусть и возможность отдохнуть от преподавательства - его больше не привлекали. Начались конфликты с руководством.

  Жаркову было неполных 25 лет. Максимализм в апогее. Мир пока ещё в розовом цвете. Был уверен, что его назначение закономерный финал трёхлетней упорной работы. Строил планы на будущее. Мечтал создать на новом месте  творческий коллектив единомышленников-учителей. Внедряя в школу новые методики обучения и воспитания. И в  итоге  сделать образцовую школу. Условия как нельзя лучшие - в стране перестройка. Запахло воздухом свободы. В СМИ трещали об учителях-новаторах. О педагогических  экспериментах в школах, об ученическом самоуправлении.  Виктор в силу молодости тоже не хотел остаться в стороне от новых дел. Но пока ещё мало представлял какие конкретные шаги он будет делать  в достижении своих целей.

   Отец Виктора вот уже почти четверть века работал начальником  районной автобазы – большой авторитет в районе  Персональная «Волга». Инвалидский «Запорожец» отдал сыну за ненадобностью – Виктору в самый раз. Стал на нём ездить за 25 километров  в Красноармейский, на работу. Обещанная квартира, как и здание новой школы находилось в стадии строительства.

    Красноармейский совхоз  был  животноводческого направления. Населённый пункт назывался Порт.  Население около 2000 человек. Ещё два отделения – фермы.  Были и пахотные земли -  поля под  ячмень и пшеницу. Но урожайность была не более 4-5ц с гектара, так что никакой пользы и перспективы в развитии земледелия   не было – затраты не оправдывались. Был яблоневый сад и 30 га под картофель. Сад был старый, с одним штатным садовником, и обеспечивал фруктами лишь местное и районное начальство. В посёлке кроме школы были: детсад, клуб, медпункт, баня,  рабкооп. Ну и конечно же сельсовет – бутафория и дармоедство ибо вся власть в совхозе, да и во всём посёлке Порт принадлежала директору совхоза. Это был удельный князёк.

  Заканчивался  учебный год. Выпускные экзамены. Дочь директора совхоза – претендентка на золотую медаль. Виктор Яковлевич  -  как и положено директору - председатель комиссии. По разнарядке на школу дали одну золотую и одну серебряную медали. Жарков очень внимательно слушает устные  ответы и просматривает письменные работы претенденток на медали. Вывод делает однозначный: дутые медалистки. Либо уж, думал он, ради соблюдения видимой справедливости можно было б, поменять претенденток. Хотя бы так… Ибо вторая девочка, по мнению Жаркова,  была более достойна золотой медали. Но всё дело в том её папа был всего лишь совхозным  бригадиром. Виктор понимал, что он никакой моральной ответственности за подвох не несёт – всё  состоялось до него. Он не преподавал у этих детей. Заявку на медали не подавал. Но подпись в аттестатах всё же  пришлось поставить, а значит в итоге взять на себя ответственность перед Законом. А мог ли он что-либо изменить тогда  в сторону законности или хоть какой-то справедливости? Скорее всего, лишь шею бы себе сломал.

  Настало лето. На новой школе началась штурмовщина. Директор совхоза вызвал Виктора и сказал, что надо привлечь учителей на стройку. Виктору Яковлевичу это не понравилось – не учительское это дело – но демагогию директора про высшую сознательность советских учителей стойко выслушал. Учителя роптали. Жарков особо никого не убеждал, но сказал, что это инициатива, а по существу приказ,  главы совхоза. Те, поворчав для формы,  согласились. Красили окна и батареи, таскали вёдрами и носилками керамзит, мыли окна, выносили строительный мусор. Иногда учителя не выдерживали полного рабочего дня на стройке – уходили коллективно пораньше. Начальники стройки высказывали претензии директору школы:

- Пожёстче надо с учителями – трудно тебе придётся.

-Скажите спасибо, что вообще помогают. Они не обязаны вкалывать. Тем более задарма. – отвечал он.

    В конце августа объект с грехом пополам подготовили к приёмке. В состав госкомиссии включили и директора школы. Внутренние недоделки были, но  это для Виктора Яковлевича  было не существенно. Его  больше всего беспокоила кровля. Как-то поднявшись на крышу, он понял, что в первый же дождь крыша протечёт – рубероид в стыках был плохо заделан, а местами даже заворачивались ветром  оторванные  куски. Он отказался подписывать акт – абсолютно был уверен, что потом всю ответственность переложат на него. Обязательно скажут: « А куда Вы смотрели?» « Но Вы же  Акт подписали?»

Прораб несколько дней  уговаривал Жаркова . Потом обматерив его сказал:

-Да кто ты такой?! Не хочешь – не подписывай. Твоя подпись ничего не значит. Школа сдана. Госкомиссия, во главе в председателем, объект приняла. Одно могу для тебя сделать:  написать гарантийное письмо, что мы до наступления зимнего сезона устраним недоделки по кровле.

   Виктор подписал Акт. Взял в руки гарантийное письмо и понял, что эта бумажка без печати - «филькина грамота» и никакой юридической силы не имеет.

  Худшие предчувствия оправдались. Осенью, в дождь, по стенам классных помещений второго этажа потекла вода. Должников не дождались -   силами работников школы и рабочих совхоза кое-как заделали проблемные места.

    А школа жила своей жизнью. Замы директора  по-прежнему выполняли свою работу, учебно-воспитательный процесс шёл своим чередом. Виктор занимался как и положено  организационной работой. Но  как в большинстве школ больше хозяйственной.

   Новое здание требовало облагораживания. Создали худсовет по оформлению. К счастью учитель рисования оказался очень талантливым художником. Начали оформлять школу, кабинеты. По разработанному плану. Избегая излишеств, но в то же время в хорошем стиле. Консервная жесть шла на чеканки, двп на стенды. Были нужны типографские и масляные краски, пиломатериалы, гвозди …Купить или обменять - у школы таких возможностей не было. Виктору Яковлевичу приходилось в основном выпрашивать в различных районных организациях – для школы не отказывали – святое дело.  Не забывал навещать и автобазу – отец сыну в помощи тоже не отказывал

  Была и ненавидимая Виктором рутина. Справки, статистические данные, доклады, собрания, конференции, отчёты…«Какие вы взяли соцобязательства?» « Над какой проблемой работает ваша школа?» « Как ваша школа выполняет решения последнего съезда КПСС?» « А есть ли у вас лично план самообразования?» « А вы перестройку с себя начали?» « Уже перестроились?»Цифры, бумажки…враньё.  Ко всему прочему при школе был интернат для детей из ферм совхоза. Там тоже дел для Виктора Яковлевича хватало.

  Пришло время уборки совхозного урожая. В яблоневый сад требовались рабочие руки. И на 30 гектаров картофеля тоже. А их, рабочих рук, как известно при самой правильной плановой экономике  не хватало. Вперёд ученики. Вперёд  учителя. Об учебном процессе и речи нет – советским детям всё по плечу, также как и их родителям: «даёшь пятилетку в три года». А ещё лучше – в три дня.

Князёк толкает речь – агитирует всех раком встать. В очередной раз  в ход идёт демагогия и обещание  по итогам уборки, лучших  из лучших,   направить на экскурсии. В Волгоград, Ленинград или ещё какой-нибудь  -град. А кто лучшие – это решите вы,-  говорит князёк. Но все давно уже для себя уяснили, что  ничего они не решат. В первых рядах будет  его следующая дочь, потом дети главных специалистов, потом ещё какая-то его родня и во главе группы поедет княжна – его жена,  как на грех тоже учительница. А вы все пашите негры, пашите…за так. За княжеское спасибо. Стране нужен картофель. Только непонятно какой стране?! Атлантиде начальников?! Весь урожай заныкают в хранилище. Только избранные смогут приобрести. Только  по визе директора. Среди избранных, кроме совхозной элиты,  ещё и районное начальство. Судьи, менты, прокурорские работники… Ну а  весной большая  часть картофеля обязательно сгниёт. Так и  будет. Но никого это не волнует – плановая экономика однако!.

   Той же осенью директор совхоза помпезно откроет огромный новый клуб. Здание построят  возле школы и систему отопления привяжут  к школьной котельной, которая по мощности, согласно проекту,  была рассчитана только для отопления школы. Но князёк был всезнающим. Он считал, что может вмешиваться в законы теплотехники, изменять их,  или даже отвергать. Виктор  о подключении клуба не знал вплоть до начала отопительного сезона – всё было сделано задолго до его назначения. Да если б и знал…  В итоге всю зиму учителя и ученики ходили в верхней одежде. В угловых классах здания замерзала вода в половых вёдрах.

Жарков пытался разобраться с проблемой котельной, но директор оборвал его:

-Что ты в этом понимаешь, мальчишка.

Виктор понял, что никакого решения проблемы не будет. Дети будут мёрзнуть во все последующие зимы. А князёк как-то бросил Жаркову: кочегары плохо топят! Известное дело – стрелочник виноват. Однажды пришлёт своего заместителя с несколькими рабочими. Они будут беспрерывно жечь уголь всю ночь – результат окажется не соизмеримым  с физическими усилиями и сожжённым  топливом.

   В январе 1989 –го наконец-то была готова квартира.  Сыну Виктора к этому времени было уже 8 месяцев. Жаркову надоело мотаться туда-сюда. Ночевать где попало из-за случавшегося временами бездорожья. Собрали с супругой всё то, что выделили родители, а кое-что и своё, что успели к этому времени приобрести,  и решили переезжать не дожидаясь весны.

      Квартира была в двухквартирном саманном доме. На краю посёлка, обдуваемая восточными ветрами. Полы из ДСП. Потолок подшитый ДВП. Три комнаты – хоромы!!! Коридор. Кухня. Сени. Полы на разных уровнях. Три входные двери: в сени, в дом, в зал были нормального размера. Во всех остальных комнатах были туалетные  двери, т.е занести в эти комнаты не всякую мебель было возможно. Никаких наличников: ни на дверях, ни на окнах. Две печки. Вечером хозяева нагревали квартиру сжигая уголь до 28 градусов, к утру она опускалась до 16. Просто напросто между саманами не было заполнителя – дом продувался ветрами. Туалет без крыши и двери - на улице. Вода на речке – ,1,5 км. Холодильника нет, газплиты нет, стиральной машины нет. Их было трое : он, она и сын. А ещё : вера, надежда и любовь.  К школьным проблемам добавились личные. Надо было доставать  дрова, уголь, воду, еду… Свободно купить было невозможно – именно доставать. На речку ходить далеко, да и вода там не совсем пригодная для питья. Водитель совхозного водовоза, знакомый Виктора,  завозил иногда. Но надолго ли запасёшься в вёдрах?  Иногда попрошайничали у соседей, у тех кто имел соответствующую ёмкость. Стирка была адом. Вручную. В ночь с субботы на воскресенье, когда сын засыпал, жена устраивала  прачечную. Жалея каждую капельку израсходованной воды. С таким трудом достающуюся.

  Уголь со школьной котельной. Дрова или кизяк - где повезёт. Но самым сложным был вопрос с едой. В единственном магазине совхоза в достатке были лишь : хлеб, яйца и консервированная селёдка «Иваси» -  по рублю за банку.

  Виктор мог бы обратиться к отцу и никаких проблем – со всем необходимым отец бы ему помог. Но ему было стыдно. Прежде всего перед женой.  Человек с образованием, при должности, глава семьи и вдруг : «папочка, помоги!» ?! Стал ездить на отцовском «Запорожце»  в соседнюю область, за продуктами. Там худо-бедно необходимое можно было купить. Мясо, сало,  молоко, овощи  Как-то князёк узнал о поездках. Сказал:

-Ты, что Виктор?! - заходи ко мне. Продукты можно выписать  в совхозном складе.      

    Да князёк мог выписать. Только он. На складе было масло, мясо, картофель… Тот самый картофель…

     Весной начал таять снег. И опять в школе  беда -  вся талая вода хлынула в подвал школы. Князёк командует: «Мобилизуй всю школу. Всех. Вёдрами носите глину и насыпайте вокруг здания»  Отвратительное было зрелище. Школьники по колено в грязи таскали неподъёмную сырую глину. По существу занимались сизифовым трудом, ибо остановить поток воды, да и воду просачивающуюся сквозь рыхлый грунт вокруг фундамента было невозможно. Виктор пытался доказать директору совхоза тщетность усилий – бесполезно.       

    Когда всё высохло  из райцентра прибыли  самосвалы – стали возить грунт. Немало пришлось навозить. Разравнивали основную часть бульдозером, а заканчивали уже вручную -  ученики старших классов и учителя-мужчины. Много лет спустя один из участников строительства расскажет Жаркову, что по плану школу должны были строить на месте одного из двух корпусов старой школы.

Но директор совхоза старое здание не разрешил сносить. И в результате новое здание было построено там,  куда указал перст князька. По существу в яме. Он был человек не коренной, особенностей местности не знал. Да и слушать бы советов местных старожилов  не стал. Он был и теплотехник, и землеустроитель, и подозреваю, что лучший друг физкультурников.

   Пролетел  учебный год. Наступило долгожданное лето. Хранить даже те немногие продукты, что были в доме, стало проблематично. Виктор взял во временное пользование в  интернате холодильник. Это случилось не в первый раз, когда он стал пользоваться тем, что ему не принадлежит. Однажды в доме внезапно появилось мясо и квашенная капуста. Виктор спросил жену:

-Откуда?

- завхоз интерната принесла,- ответила она.

В первое мгновение ему хотелось высказать претензии жене, но потом понял, что он уже и сам давно устал от проблем. С одной стороны ему было стыдно – это прямое воровство у интернатовских детей. А с другой - государство не выполняло по отношению к нему обязательств. Ни угля, ни дров по закону положенных. Госторговля не обеспечивала продуктами. Что делать? Взять самому. До меня брали и я буду делать то же самое., - думал Жарков. И ухмылялся над собой: легко было быть правильным, когда жил рядом с папой. Никогда не крал государственного – бравировал этим. Осуждал несунов социалистической собственности, воров и хапуг. И вот настал тот момент, когда он сам скурвился. А ведь и отец воспитывал, и дед: не бери чужого. Взял. Теперь, - думал Виктор – всё пойдёт по накатанной. Только вот будет ли предел дозволенного? И есть ли он вообще? Однозначно учителям всё станет известно – как он будет им  в глаза смотреть?! Дойдёт и до учеников – это вообще позор. Для проформы он предупредит завхоза: не носи больше ничего.

    Будет носить.. Кроме продуктов в доме станут появляться ещё и одеяла, пододеяльники, наволочки, простыни, матрасы, занавески… Всё вроде не для наживы – необходимость. Но Виктора это не успокаивало. Постоянно в голове вертелась фраза мальчика из короткометражного фильма «Давыдов и Голиаф» - « всё равно государственный!» Но ещё сильнее на его совесть давил другой персонаж:  Альхен из «Двенадцати стульев». Краснел сволочь, но всё равно ведь  крал.

    Потом он сам  принесёт из школы магнитофон и  кучу катушек с лентами к нему. Бардовские песни, рок, …да  в стереонаушниках. Кайф. Даже маленькому сыну нравилось. Затем утащит туристическую палатку и пару спальных матрасов…- с другом поедут на рыбалку. Будет здорово. Палатка прелесть – ни один комар за ночь не залетит. Такого у него не было, такого он за свою жизнь  не видел. В какой-то момент ему даже стали  нравиться возможности, которые предоставляла должность директора. Ведь именно это и есть по существующим в обществе понятиям « умение жить» - думал Жарков. И расправлял плечи.

   Именно благодаря должности ему удалось быстро продвинуться в очереди на приобретение холодильника и стиральной машины. Распили по этому поводу с председателем рабкоопа литр водки. Водку пришлось выклянчивать у этого же председателя – времена борьбы с пьянством и алкоголизмом продолжались и связанный с этим дефицит спиртного тоже.

Отец подогнал отрезок газовой трубы – Виктор из него сделал себе ёмкость  для воды. Получилось куба на три. Неплохо.

   В доме у Жарковых  в кредит купленная стенка, цветной телевизор ( свадебный подарок родни) теперь вот холодильник и стиральная машина «Алма-Ата» ; решена проблема с водой, есть автомобиль.. Да я же обеспеченный советский человек, - думал Виктор Яковлевич.  Но самое главное - жильё. Пусть жизнь, как старая телега, передвигалась со скрипом, но перспективы к лучшему проглядывались. Можно было даже строить какие-то грандиозные планы.

   Потом случилось, то чего боялся Виктор Жарков, да и все родные  Жарковых. Рано или поздно это должно было случиться. Отца Виктора  перевели с 3 группы инвалидности на 2-ю и отправили на пенсию. Ему ещё не было и 53-х лет. Гипертония, инфаркт, потом инсульт. 25 лет на руководящей работе. Не щадя себя.. Государственные интересы  выше личных – таков был железный принцип жизни Якова Жаркова.

   Жизнь круто меняла направление и конечно же не в лучшую сторону. Как сильно данный факт отразится на его судьбе пока ещё младший Жарков и предположить не мог.

    Он всё так же работал, решал какие-то тактические  и даже стратегические вопросы. Но что-то уже было  не так. Всё чаще и чаще перед Виктором возникали практически неразрешимые  проблемы. А решение их зачастую прямо  зависело от директора совхоза. Нужно было отправить детей на соревнования, а он не выделял транспорт. Сломался школьный трактор – директор не принимал его  в совхозную мастерскую на ремонт. То же самое происходило при личных просьбах – теперь уже через раз можно выписать продукты из склада. То дал, то отказал.

Районо давило по-своему. Даже как-то выговор Жарков схлопотал. Никакие оправдания в расчёт не принимались. Находи общий язык, кланяйся, кайся – всё, что угодно. Расшибись, но работу сделай. А тут ещё прежний директор, работающий рядовым учителем настрочил от имени интернатовских детей анонимку в  районо. Примитивно сработал. Авторство проглядывалось при прочтении такого вот  :« прежнего директора мы почитали как отца родного» Видимо уход  предшественника с поста директора был отнюдь не  добровольным, - сделал вывод Виктор Яковлевич.

       Жарков часто стал заглядывать в рюмку. Как-то сел и уехал на три дня к другу по институту,  за сотню километров от дома. Три  дня  они пили. Вспомнили беззаботную студенческую юность. Перепели все студенческие песни – Виктор выжимал из гитары всё что мог. Соглашались друг с другом, что там, в прошлом им  было лучше.

      Опять осень. И опять уборка урожая. Наступил черёд директору школы покочевряжиться. Вообще отказать с предоставлением учеников на уборку он не мог, но при возможности  волокитил вопрос или находил отговорки. Или же  просто перекладывал  это дело на своих заместителей, а сам устранялся вообще. Всё чаще случались жёсткие разговоры с князьком.

     В какие-то дни некоторые учителя отпрашивались у него. А он им в ответ:

-А я вас разве заставлял ходить на эту уборку? Не желаете– не ходите.

Но они ходили. Они все зависели от князька. Не прямо так косвенно. Не они сами,  так либо их родители, дети или родственники. Князёк все ниточки воздействия держал в руках. А это :  финансы, материалы, квартиры,  продукты, дефицит, топливо, корма для скота, тёплые рабочие места.

Виктор попросил очередной трудовой  отпуск - заврайоно отказал:

- Готовь котельную к зиме

-Пусть этим занимается директор совхоза. Варианта два: либо отрезать клуб, либо менять котлы на более мощные. Что могу я, как  директор школы в этом случае, не обладая ни технической базой, ни финансами, ни рабочей силой?- ответил эмоционально Жарков.

-Завтра в 10 будь в кабинете секретаря райкома.- сказал заведующий.

     Назавтра разговор продолжился в том же тоне. В кабинете первого секретаря было пятеро: сам секретарь, заврайоно, инструктора райкома. Каждый старался сказать что-нибудь изощрённо-краснопречивое, но в целом это было словоблудие в традиционном стиле партработников. Заврайоно также стоял на своём: готовь котельную - отпуск пока не дам.

Молодость вспылила:

-Вот в таком режиме всю жизнь проработал мой отец. Осенью котельную надо подготовить. Зимой - как бы систему не разморозить.. Весной подготовка к техосмотру. Потом подготовка машин к хлебоуборке. Потом сама хлебоуборка. И так круглый год. Когда отдыхать?! Вы же ему и  говорили: подожди, дела, потерпи... Когда он брал отпуск:  «ты что там дома сидишь – без тебя всё разваливается»  А он был рад стараться. Как же - без него всё рухнет. Я вот знаю, что каждый из вас ежегодно на курортах отдыхает. Спросите у моего отца: что такое курорт? Он и не скажет.  Теперь он болен и сидит дома. У него домашний скот. Печка. Мне надо ему помочь. Завезти сено, топливо. Вы что ли ему поможете?  Мне нужен отпуск, даже если придётся отказаться от должности.

-Пиши заявление .- сказал заведующий

Виктор взял бумагу, стал писать. Один из инструкторов принялся морализировать, что сын оказался  не достойным  отца и прочее, прочее… Виктор старался не слушать,  чтобы ненароком не плюнуть, кому-либо из сидящих напротив,   в рожу.

   В отпуске у него было достаточно  времени, чтобы проанализировать своё ближайшее прошлое. Теперь он уже отчётливо понимал, что его назначение было не случайным. И абсолютно никакой его заслуги в этом не было. Он вспоминал своё окружение – были специалисты вполне подходящие на эту же должность. Кто-то чуточку слабее, но были и вполне достойные. Но им-то не предлагали. Их даже не рассматривали в качестве кандидатов. В одном только Виктор был уверен – отец к этому руку не приложил.

   Планы так и остались планами. Максимализм почти сошёл на нет. Что может сделать директор сельской школы? Подобрать коллектив? Из кого? Ему приходится работать с теми, кто есть. Воспитать? Воспитывать можно детей, да и то с  непредсказуемым результатом Директор школы ограничен инструкциями, законами, штатным расписанием. У него нет техники, рабочей силы, финансов. Туда не ходи, сюда нельзя. Будь ты способным, талантливым или умным, но ведь нельзя этого же требовать от остальных. Не все такие. Ты понял, а они ещё нет. И вряд ли поймут. А ты будешь как рыба об лёд. Рассказывать, агитировать, увлекать, убеждать. Формальный лидер не значит фактический. А что мог Жарков в сложившихся условиях? В коллективе жена князька, жена замдиректора, жёны главных специалистов. Потом их родня, кумовья, сваты, друзья. Династии, кланы, группировочки… А Жаркову на момент назначения всего лишь 25 лет. И он не владел самым главным. Тем, чем должен обладать руководитель коллектива интеллигенции – террариума  единомышленников – искусством интриги. Не каждому это дано. Жарков для себя тогда уяснил, что такому он не научится никогда. Просто в силу характера. Был он человеком открытым, прямым, с обострённым чувством справедливости. Вежлив с подчинёнными, прямолинеен с начальством.. Какие к чёрту интриги?! – вся эта мышиная возня не для него. А значит надо поставить крест на руководящей работе. Навсегда.  Не его это. Не его.

   Но в то же время от директора  требуют немалого.  Обучи, воспитай, отчитайся, предоставь. Ты должен, ты обязан. Вот только прав и возможностей  маловато.  Или пытаются советовать. Как советовал ему первый секретарь райкома при утверждении на должность:

-Виктор Яковлевич, неплохо бы конеферму при школе открыть. Знаете, как дети лошадей любят.

-Да, да , - на полном серьёзе кивал в ответ Жарков, - и ему  в воображении  вырисовывалась картинка: он на коне и следом ученики…  тоже верхом. Обязательно сделаю, - думал он -  если и не конеферму, то  что-нибудь этакое, от чего все ахнут. Ай да Жарков, ай да сукин сын.

Это и подобные воспоминания вызывали у него приступ истерического смеха.

    Учебный год Виктор Яковлевич заканчивал в качестве учителя. Теперь времени хватало и на семью, и на то, чтобы навещать больного отца. С  домашними  делами управляться, правда, стало тяжелее. Непросто было завезти уголь. Негде достать дрова. И знакомый водовозчик на глаза редко  попадался, а если и встречался, то как-то у него не получалось привезти воды.. С продуктами тоже было  из рук вон плохо. Председатель рабкоопа словно никогда не знал Жаркова – здоровался нехотя. А раньше ведь расспрашивал: «как семья? Как отец?» Садовник исчез из виду. Про князька и вовсе нечего говорить – секретарша трупом ляжет, но в его кабинет Виктора не пустит. А ведь совсем недавно в гости к друг другу ходили –  её муж коллега Виктора, тоже учитель. Водку пили за одним столом, понимаешь..

   Как гром среди ясного неба -  Жаркову  пришла повестка из прокуратуры. Помощник прокурора интересовался о работе учеников на уборке картофеля.

Вопросов  было немало. Почему ученики отвлекались от учёбы? На каком основании? Была ли оплата? И т.д и т.п. Страж Закона давал понять, что именно Жарков во всём виноват – не надо было давать учеников.

. Какова цель вызова? – думал Виктор. – ведь он уже не при власти. Поиграть на нервах? Запугать?

- Не при мне это началось, и я не в силах  был это прекратить. Районные власти в курсе этого.. Поинтересуйтесь хотя бы  у  моего предшественника.- сказал Виктор

- Вы нам не указывайте, что нам делать. И вызовем, и спросим, – оборвал Виктора страж Закона

-Скоро очередная уборка, - продолжал Виктор – посмотрим, как новое руководство школы откажет директору совхоза в рабочей силе.

-Я не позволю, - сказал с апломбом помощник прокурора.

Мели Емеля, - про себя подумал Жарков. А вслух сказал:

- Поживем, увидим.

На этом всё и закончилось. Не верил Жарков законнику. Да и вообще уже  никому не верил. Ни судьям, ни прокурорам, ни власти в целом. Враньё и очковтирательство. Демагогия и словоблудие. Круговая порука. Сплошное кумовство За красивыми словами кроется личная корысть и желание жрать. Свинство.. Да это же мафия – эмоционально говорил про себя Виктор.

  Не нужны стали Жарковы. И старший не начальник автобазы, и младший экс- директор школы. Теперь уже алкоголь стал неизменным спутником Виктора Яковлевича. Нет в продаже – стал при возможности гнать самогон. Сахар, томатная паста, конфеты, и ещё из чего там его гонят. Выпивал, всё чаще в одиночку. От дозы  жизнь становилась краше. Вроде как бы и не так всё  плохо.

   А жизнь катилась дальше. Сыну исполнилось два года – в детсад. Супруга пошла работать. Тоже учителем в школу. На досуге Виктор находил для себя отдушину в чтении.  Стал выписывать много периодической литературы. «Роман-газета», «Литературная газета», «Известия ЦК КПСС» и ещё много чего. Особенно интересовался историей страны после 1917-го года. Многое доселе неизвестное открывалось ему. Зачастую и шокирующее. У него словно открывались глаза. В чём-то приходилось разочаровываться, а на что-то вообще менять свои взгляды. В ряде случаев на прямо противоположные. Эмоционально делился прочитанным с женой. Потому что ни его интересов, ни  позиций больше никто из окружающих не разделял. Кому-то это было просто неинтересно, а кто-то по-прежнему стоял на позициях марксизма-ленинизма –  мало понимая вообще, что это такое.  

  То ли в целом по стране, то ли в районе проходили какие-то выборы – он не ходил. Князёк будучи бессменным председателем на выборах присылал урну к нему на дом – он и в этом случае отказывался опускать  бюллетень. Люди этого не могли понять. Он и не пытался объяснять, что это его конституционное право. Знал, что не поймут. И не понимали. Всё больше людей отворачивалось. Потом он подал заявление о выходе из комсомола. В комитете спросили о причинах – он не стал долго объяснять – прикинулся верующим. На одном из совместных собраний коллективов совхоза и школы, директор совхоза  пытался его пристыдить за неголосование, за выход из комсомола. Жарков не выдержал:

-Я против советской власти,  – как можно громче сказал Виктор из последнего ряда - она лично Вам даёт комфортно, и даже шикарно,  жить, а мне вообще никак не даёт.

Ушёл. Больше ни на каких собраниях не появлялся.

   Он действительно не понимал, что это за власть такая,  которая позволяет отдельно взятому человеку, облачённому всего лишь должностью директора совхоза - не частной лавочки, а государственного предприятия -  вершить судьбы людей , реализуя при этом свои  личные амбиции и корысть.

    А в июне 1991-го скончался отец. Не дожив даже до шестидесяти лет. Для Виктора это был сильный удар. Жизнь разделилась. С отцом и без отца.  Он сдал квартиру  и с семьёй вернулся в отчий дом, к матери. Сменил работу,  профессию и старался реже вспоминать  короткий по  временным рамкам, но в то же время такой длинный судя по количеству произошедших событий, отрезок его трудовой деятельности, а  в целом и жизни. Ему лишь оставалось  успокаивать себя и  рассуждать философски: отрицательный опыт -  тоже опыт.