Рождественская история...

Студия «ПедЕрос фильм»

Представляет…

Рождественская история

            Данная история никак не связана с фотографией, так как затрагивает настолько секретные области, что тем фотографам, которые хотели их осветить, не только били камеры об голову, им ломали руки…

            Все знают, что настоящие правители всегда в тени. Мы не знаем этих людей. А те, кого мы знаем, лишь доносят до нас их волю. Если вы спросите, видел ли я этих людей, когда находился на службе и выполнял прямые приказы, я отвечу так: сложно что-нибудь увидеть с черным мешком на голове, без которого меня на высшую аудиенцию не допускали. Ну да это дела минувших дней и тайных операций…

            Теперь, когда меня вежливо попросили с оперативной работы, жизнь стала куда спокойнее. Кабинет мой очень близко от кабинета Самого, сижу, плюю в потолок и вспоминаю былые деньки. А вот забыть совсем былые навыки не удалось.

            В канун Рождества вбегает ко мне в кабинет Володька, весь белый и взволнованный. На публике-то он само спокойствие, а в приватной обстановке позволяет себе расслабиться. Вламывается он ко мне таким образом и с порога орет:

- Все! Достали они меня, пиарщики хреновы! Смотри, что мне написали! Хренотень какая!

            И кидает мне листки. А в них черным по белому текст выступления по всеобщему каналу. «… Спросил я как-то одну женщину, как навести порядок в стране…» Дальше читать эту ерунду я не стал, на Володьку гляжу, а он беснуется.

- Ну ладно, сортир я им простил, поддался, теперь все мне этот сортир вспоминают, утром последний секретарь своим долгом считает спросить: «Ну, скольких сегодня замочили?» Из сортира выйти нельзя, чтобы какой-нибудь дебил не спросил: «Удачно прошло?» Гады, подонки, распустились, управы на них нет! А тут еще эту женщину пиарщики хреновы подсовывают. Это что еще за хрень такая? Что за хрень, я тебя спрашиваю? Почему я должен у какой-то дуры спрашивать, как мне порядок навести? А эти наверху резолюцию поставили «От текста не отступать».

            Пометался он по кабинету, грохнул об пол пару фотографий в рамках (слава богу, какие-то пейзажи были, голых девок я бы ему не простил), так вот похулиганил и вдруг сник, упал в кресло, руки опустились, в глазах безысходность.

- В чем дело, – спрашиваю, – на самом-то деле?

- Что делать, – отвечает, – с Думой-то что делать будем? Сладу совсем с ними нет, зажирели, охамели, забыли, кто хозяин, в лицо смеются и деньги ворованные тырят, не стесняются уже ничего. Как порядок навести? Промышленность погибла. Образования нет. Медицина? Ну, в общем, сам знаешь!

            Посмотрел я на него. Вижу: все! Дошел до ручки! Встал тогда я, подошел к шкафу, спокойно открыл его, достал боевую форму и спросил коротко:

– Действовать?

- Давай, – махнул он рукой. – Не вижу другого способа.

- Подпиши, – протянул я листок. Он у меня заранее готов был. Знал я, что рано или поздно понадобится.

            Посмотрел Володька не на листок, на меня с тоской посмотрел и говорит: – Нет другого способа?

- Нет.

- С чего начнешь?

- Подпиши.

            Помялся, помялся наш верховный и подписал, а куда деваться?

Взял я листок, аккуратно сложил, убрал в карман и пошел к выходу, а на пороге обернулся и ответил ему:

- С Думы, Володь, начну, с нее, родимой.

            Насчет этой Думы у меня давно уже зуб имелся. Как только поперли меня со службы, проходил я как-то мимо нее и увидел одного думца. Такой задницы, вам скажу, я не видел никогда: на два стандартных кресла, не меньше. И понял я тогда: думать есть чем. Да и что это за название такое - Дума? Чем они вообще там думают? У них что, все кресла в форме унитазов, что ли, в зале заседаний? Чтобы, так сказать, легче думалось? Ну, судя по тем законам, что у нас принимают в стране, я недалек от истины.

            К этому зданию мы подъехали под вечер. Володька обещал всю кодлу собрать на экстренное совещание, очевидно, совещание по дележке бабла. Подъехали сразу со всех сторон, сгрузились и вошли. Лейтенантик на входе аж побелел, когда нас увидел, я ему бумажкой ткнул в морду. Грамотный? Так читай, в штаны смотри не навали только. Идем дальше, роскошью поганой любуемся. Я приказы отдаю: «Двери заблокировать! Усиленные патрули по этажам. Выковыривать из кабинетов гадов».

            Заходим в зал заседаний. Эти шумят, ручонками машут, видно, делят чего-то. Я молча прохожу на сцену и замечаю, что вроде как тихо стало, и в этой зловещей тишине поворачиваюсь к залу.

- Ну что, гниды, дождались?

            Вопрос мой, в общем-то, не требовал ответа. Если они из ума не выжили совсем и не потеряли рассудок от безнаказанности, то понимали, кто к ним пришел. Ан нет, какой-то хряк осмелился-таки.

- Эттто что еще… По… по какому праву? Вы понимаете, куда Вы пришли? Что за беспредел?

            А вот это уже хорошо, это приятно. Ща я ему устрою беспредел… В стране беспредел устраивать можно, а как его жирный зад потрогать - так это уже нельзя. Посмотрел я на него холодно и говорю:

- Вот этого повесить!

            Ребята у меня понятливые, огонь и воду вместе со мной прошли, быстро скрутили, веревку к люстре медной прицепили, и так он забавно ножками своими поросячьими дергал и визжал, как свинья! Жаль, недолго… Хлынули было депутаты к дверям, ан нет. Там мои ребятки, у них разговор короткий, чуть что - проверка работы стоматолога! Ну вот и порядочек. Вот только тогда, в тот самый момент, когда зажиревшие депутатские мозги стали работать и стал я говорить!

- Так, господа. Вы же любите быть господами? Из грязи, так сказать, в князи. Ну так вот, господа князи. Шутить с вами шутки больше не будут, это вы поняли? Если не поняли, то посмотрите на вашего дружка под люстрой с синей рожей и языком. Какой неприличный вид, правда? Зато двояко не истолкуешь! Вы чем тут, господа хорошие, занимаетесь? С курением боретесь? Создали бригаду дармоедов, чтобы ловили курильщиков? Вся страна курит! Дебилы!

            Тихо в зале! Слушают поганцы, золотые телефоны в карманах жмакают. Да пусть жмакают, связь-то мы им заблокировали.

- Значит так, сроку вам месяц. Деньги с иностранных счетов вернуть в государственный банк, квартиры свои освободить - и в глубинку, в глубинку, поднимать страну, в это тяжелое время стране опереться не на кого, только на лучших сынов, т.е. на вас, родимых. А сейчас вы по одному будете подходить на регистрацию, будем вам ДжиПиЭс имплантировать в полевых условиях, чтобы вы, гниды, не сбежали…

            Закончили под утро. Садясь в машину, я взглянул на просыпающуюся Москву. Прекрасный город ждало лучшее будущее…

Конец!