Профессия "царь", или Опасная работа

Игорь Курукин
Профессия "царь", или Опасная работа
http://pda.vmdaily.ru/news/2013/03/06/k-yubileyu-doma-romanovih-opasnaya-rabota-186129.html

В сказочно далёком 1913 году Россия отмечала 300-летие династии Романовых. 21 февраля столица приветствовала своего государя и его семью; гремел салют, в церквах лился колокольный звон. В Зимний дворец шли депутации с поздравлениями. В Мариинском театре состоялся торжественный спектакль - опера "Жизнь за царя" с блестящим составом исполнителей. В мае император с семьёй отправились по местам, связанным с событиям Смутного времени. В Костроме, откуда в 1613 году прибыл на царство основатель династии - Михаил Фёдорович Романов - Николай II встретился с крестьянами-потомками Ивана Сусанина. Завершились торжества в Москве; дворянство страны поднесло государю "верноподданническую грамоту", а крестьяне – хлеб-соль.

Монархия сумела пережить потрясения 1905-1907 гг., а обращение к истокам как будто предвещало выход из новой Смуты – так же как 300 лет назад. Тогда, в 1612 году, сразу после освобождения Москвы, по городам были отправлены грамоты о созыве Земского собора. Собор открылся в праздник Крещения, 6 января 1613 года и включал более 700 участников. Там заседали архиереи и приходские попы, иноки, выборные от столичных и уездных дворян, казаки, посадские люди и даже черносошные крестьяне. Им предстояло "закрыть" Смуту с её самозванщиной и гражданской войной и выбрать, наконец, признанного всей "землёй" государя.

"И положилась во всех людей мысль, не только в вельмож и служилых людей, но и в простых во всех православных христиан, и в сущих младенцев, и возопили все громогласно, что люб всем на Московское государство Михаил Фёдорович", юноша из "великого боярского рода" Захарьиных-Юрьевых-Романовых, - гласила летопись новой династии. Но не всё было так просто. Выборы прошли без участия жителей Севера; не было на соборе сибиряков и жителей бывших царств Казанского и Астраханского; Великий Новгород был занят шведами, а Смоленск - поляками. Государя выбирали жители ближайших к Москве 43 городов и уездов. Сейчас пожалуй бы нашлись желающие объявить собрание нелегитимным – но в менее демократические времена обошлось.

Не было и единодушия. Объявились с десяток претендентов на престол – "ворёнок" Иван Дмитриевич (сын Лжедмитрия II и Марины Мнишек), бояре Фёдор Шереметев, Иван Никитич и Михаил Фёдорович Романовы, князья Фёдор Мстиславский, Иван Воротынский, Дмитрий Трубецкой, Дмитрий и Иван Черкасские, Иван Голицын, Пётр Пронский и Дмитрий Пожарский. Претенденты старались – при отсутствии пиарщиков и телевидения надо было агитировать лично и убедительно. Получалось не у всех: "Князь же Дмитрей Тимофиевич Трубецкой учрежаше столы честныя и пиры многая на казаков и в полтора месяца всех казаков, сорок тысящ, зазывая к собе на двор по вся дни, чествуя, кормя и поя честно и моля их, чтоб быти ему на Росии царём и от них бы казаков похвален же был. Казаки же честь от него приимающе, ядяще и пиюще и хваляще его лестию, а прочь от него отходяще в свои полки и браняще его и смеющеся его безумию такову".

Знать склонялась на сторону шведского принца Карла-Филиппа (которому уже присягнул Новгород), а часть казаков – "ворёнку". На совещаниях у келаря Троице-Сергиева монастыря Авраамия Палицына "многие дворяне и дети боярские, и гости многие разных городов, и атаманы, и казаки" предложили провозгласить царем 16-летнего Мишу Романова. Представитель славного рода приходился роднёй прежним царям (его отец - двоюродный брат Фёдора Иоанновича), сам по молодости ни в какой "измене" не был, но его родичи служили и царям-рюриковичам и самозванцам – и везде имели сторонников.

Бояре решили было избрать царя жребием из 8 персон – но Михаила Романова в списке не оказалось. Тогда казаки и "чернь" ворвались в Кремль, обвиняя бояр в том, что они "не выбирают в государи никого из здешних господ, чтобы самим править и одним пользоваться доходами страны..." Как говорит "Повесть о земском соборе 1613 года", "Бояра же в то время все страхом одержими и трепетни трясущеся, и лица их кровию пременяющеся, и ни единого никако же возможе что изрещи". В такой оживлённой атмосфере 21 февраля 1613 года отсутствующий Михаил и был избран на престол.

Ничем не примечательный как полководец или политик, первый из Романовых, как ни странно, оказался к месту: со временем Россия вновь обрела единство и законную власть – "самодержавство". Но, может быть, стране и нужен был в это время именно такой царь? Тихий, неяркий, хороший сын, муж и отец, любитель разводить розы. Какой-то даже скучный – по сравнению с Иваном Грозным или Борисом Годуновым. Но он совпал со временем, которое требовало не потрясений, а "тишины", собирания сил для вывода России из Смуты.

300 лет спустя похожий на него потомок "верил в то, что он ведёт Россию к светлому будущему, что все ниспосылаемые судьбой испытания и невзгоды мимолетны и, во всяком случае, преходящи и что даже если лично ему суждено перенести самые большие трудности, то тем ярче и безоблачнее будет царствование его нежно любимого сына...", - вспоминал сопровождавший Николая II в поездке премьер-министр В.Н. Коковцов. Кто тогда знал, что всего через четыре года царский дом уйдёт в прошлое, а вместе и с ним и весь "долгий" XIX век, который будут потом называть "старым, добрым временем" - в нашем обыденном представлении тихим и обаятельно-застойным.

Но таким оно не было. Монархи были слишком разными, чтобы можно было однозначно оценить их роль и вклад в процессе формирования российской государственности и культуры. Однако большинство из тех, кто реально правил, а не царствовал, обладали нужным "чувством власти", которое позволяло удержать её даже в дамских руках, а в мужских – проводить порой весьма болезненные преобразования.

Отсутствие в России XVII-XIX вв. сословий с закреплёнными столетиями правами, неразвитость общественной жизни и господство "личного начала" (т.е. "преобладание в государственном управлении частноправовых элементов", как определяли это явление отечественные правоведы) предоставляли монарху известную независимость, в том числе и способность к серьёзным реформам – в лице Петра I, Екатерины II, Александра II.

Но и плата за неограниченное "самодержавство" была высока. Сосредоточение огромной власти в пространстве дворца – при отсутствии у даже благородных подданных легальных возможностей самостоятельного участия в политической жизни – порождал борьбу группировок-"партий", интриги и заговоры.

В этой борьбе гибли и слабые и сильные фигуры. Трёхлетний "ворёнок" был в 1615 году повешен. Царевна Софья устроила первый в нашей истории дворцовый переворот: в мае 1682 года стрельцы захватили Кремль и перебили многих знатных бояр, в том числе и царских родственников – но сама была свергнута молодым Петром I и закончила свои дни монастырской пленницей. Внук Петра Великого юный Пётр II стал игрушкой в руках придворных кланов; его неожиданная смерть в январе 1730 года повлекла за собой попытку ограничить власть "избранной" шестью министрами Верховного тайного совета Анны Иоанновны "кондициями", превращавшими императрицу в декоративную фигуру.

Бравые гвардейцы в 1741 году буквально на руках принесли во дворец дочь Петра I Елизавету – но законный младенец-император Иоанн III Антонович с этого дня стал безымянным узником, 20 с лишним лет провёл в заточении и погиб от рук стражи в 1764 году. Другой внук Петра - Пётр III процарствовал всего полгода – солнечным июньским днём 1762 года его свергла с престола жена, Екатерина II; через несколько дней после отречения император был убит гвардейской охраной. Не повезло и его сыну: Павел I отрекаться не пожелал – и был удавлен ворвавшимися в его спальню заговорщиками-офицерами в марте 1801 года.

Близ царя – близ смерти: "падениями" с конфискацией состояния, лишением чинов и смертным приговором с последующей ссылкой заплатили за прикосновение к власти фактический (А.Д. Меншиков) и официальный (Э.-И. Бирон) регенты при малолетних государях. В ссылке скончалась молодая мать Иоанна Антоновича и правительница империи Анна Леопольдовна и бессменный министр иностранных дел Андрей Остерман. На плахе закончили свою жизнь князья Долгоруковы – инициаторы ненавистных Анне Иоанновне "кондиций".

Ушла указанная в учебниках "эпоха дворцовых переворотов" (1725-1762 гг.), но проблемы остались – просто вместо придворных "партий" главную опасность стали представлять другие силы. Александр I, кажется, был последним царём, который мог спокойно гулять по улице, как обычный прохожий Николай I искренне удивлялся, почему его не застрелили в памятный день 14 декабря 1825 года – но ещё раскатывал в санях по столице и даже заходил в кондитерские.

А вот Александр II в ночь с 18 на 19 февраля 1861 года (когда он должен был подписать манифест об отмене крепостного права) ночевал не в своей спальне; у дворцового подъезда наготове стояла тройка на случай бегства – приходилось опасаться дворянских угроз... Императору везло долго: его поезд не сошёл с подорванных рельсов осенью 1878 года на пути из Крыма, царь сумел уклониться от 6 выстрелов в упор из револьвера на Дворцовой площади в апреле 1879 года; в феврале 1880 года опоздал к обеду, когда народоволец Степан Халтурин взорвал столовую в Зимнем дворце – но всё же погиб от бомбы 1 марта 1881 года.

Александра III постоянно охранял сводно-гвардейский батальон, а Николая II – уже целый Собственный его императорского величества сводный пехотный полк из 900 человек. Его команды постоянно выезжали вместе с государем. Каждый раз, когда царская семья возвращалась в Царское Село, производился самый тщательный осмотр дворца, парка и всех помещений наего территории. В спальне Александровского дворца на ночном столике появилась тревожная кнопка вызова офицеров охраны (дежурная комната находилась под спальней); ещё одна находилась в кабинете на письменном столе. Как известно – не помогло.

Стабильное положение монарха в системе власти могло быть обеспечено разграничением его компетенции с функциями других органов власти, которые отнимали бы часть власти самодержца, но могли бы защитить трон от потрясений при перемене царствующей особы. Однако, заключить "работу" монарха в правовые рамки Пётр I и его преемники не могли и не желали – это означало бы ограничение самого принципа самодержавия, закрепленного в Воинском уставе 1716 г.: "Его величество есть самовластный монарх, который никому на свете о своих делах ответу дать не должен". Модернизация экономики и социальной структуры не коснулась высшего эшелона управления: на рубеже XX столетия в России не появилось не только какого-либо представительного органа или единого кабинета министров, но даже четко выработанной процедуры законодательства.

"Самодержавный инстинкт" давал государю возможность ломать прежнюю традицию – но он же вырабатывал неспособность поставить себя в правовые рамки, пренебрежение к "законодательным путам", которое не раз ставило монархию под удар. Странный закон Петра I о престолонаследии (он дозволял получить трон любому) породил "эпоху дворцовых переворотов". Вопреки уже настоящему закону о престолонаследии 1797 года Александр I тайно назначил императором Николая; Александр II вступил во второй морганатический брак с княжной Екатериной Долгоруковой, чем вызвал династический кризис. До начала XX века сохранялось ничем не ограниченное прямое участие государя в управлении.

В слабых руках такой механизм был опасен. На рубеже XX века он привёл к утрате монархией лидерства в процессе обновления страны; при этом "бюрократическая придворная стена, отделяющая царя от России" (выражение из анонимного письма Николаю II), заслоняла главу государства от попыток общественных сил повлиять на него – но оставляла в неприкосновенности влияние придворной камарильи и ее "партий". Политические потрясения и мировая война с вызванными ей общественными сдвигами только способствовали отчуждению верховной власти от общества и в итоге привели династию к краху.