Как они шагали от военкомата

КАК ОНИ ШАГАЛИ ОТ ВОЕНКОМАТА С БРИТЫМИ НАВЕКИ ГОЛОВАМИ

Чеканный шаг почетного караула у Вечного огня и высокие гости, оправляющие ленточки на венках и букетах под вспышки фотографов, вызывают у меня воспоминания раннего детства. Я маленький и ничего еще не понимаю. Мы уезжаем с мамой в эвакуацию. Июль. Волнение, я уже понимаю это. Но это еще не паника. Ощущение громадности обрушившейся беды еще не поселилось в умах людей. Еще бы. Ведь и едем мы ненадолго, потому как « врага разобьем малой кровью, могучим ударом». Если бы так думала только мама! Увы, многие военачальники и даже лучший друг детей и физкультурников — все так считали. А позор котлов, окружений и плена, и ужасы концлагерей и массового угона молодежи в Германию, и путь до Берлина, выстланный телами миллионов наших отцов, еще предстояло пережить, чтобы, заплатив эту страшную цену, передохнуть и снова строить самое передовое общество и славить родную партию.

Мы уезжаем, а у военкоматов толпятся мужчины, юноши, мальчишки. Они готовы защитить родину, как в Куликовскую битву, как при Бородино, как при Брусиловском прорыве. Какие чугунно упертые в свою идеологию мозги решили назвать Вторую отечественную войну империалистической бойней? Мальчики готовы отдать жизнь! Тут, конечно, и идеологическая обработка (Сталин сказал), но и просто мужской долг заслонить мать, сестру и девушку свою, коли такая есть. Именно этот летний призыв первым и ответил за все ошибки и просчеты высшего руководства. Ответил единственным возможным способом — лег, вернее, полег на пути фашистских полчищ. И враг дрогнул. Но Молох войны требовал новых жертв. И новых мальчиков также бросали в бой при обороне и наступлении, и они выстилали своими телами путь к Победе. Я не специалист, но даже в самом конце много наших ребят полегло только потому, что Берлин надо было взять к Первомаю, сделать родине подарок к празднику.

И вот 1418 дней и ночей ужаса позади. Города и села полны инвалидами — они мозолят глаза, и их стараются выселить от глаз подальше. Нравы огрубели, и в ходу скабрезные шутки про инвалидов: «Без рук, без ног на бабу скок. Нет, не коромысло…»

Везде полно и сирот, чьи отцы погибли на фронте. Но есть и другие категории отцов. Сейчас речь не о тех, кто в плену оказался, а о тех, кто пропал без вести. И таких — очень много. Их дети ущемлены в праве на компенсацию родины, а вдруг родитель в плен немцам сдался. Среди без вести пропавших много мальчиков ранних призывов. Их матери тоже не совсем правильные матери погибших. А ведь, например, многие московские дивизии народного ополчения (и ленинградские тоже) погибли почти полностью, и значительная часть именно пропала без вести — немцы наступили и закопали в общие ямы трупы. А сколько их, безымянных, по лесам Новгородчины, Псковщины, Смоленщины? Один Мясной бор чего стоит! И кто их ищет? Энтузиасты-поисковики да черные копатели. Конечно, государство оказывает поддержку поисковикам, и ничего, кроме искреннего восхищения и благодарности нынешним мальчикам, возвращающим память о своих ровесниках 41-го года, высказать нельзя. Но государство, оно должно не помогать, а ДЕЛАТЬ, а мальчишки пусть помогают бескорыстно, как и сейчас. Мне могут возразить: государство — это офисы, планы, сметы и пилеж бюджетных средств. Ну, а ежели так, то круг замкнулся, и мне уже точно не дожить до окончания Великой войны моего детства, то есть до того дня, когда будет похоронен последний ее солдат. Ибо до этого дня войну нельзя считать оконченной.