<<Мы победим, если доживём>>

Екатерина ПРЯНИШНИКОВА

Перед первой баррикадой — как раз напротив ЦУМа — решила согреться чашечкой кофе, благо тут кофеен множество.

«Вы — туда?» — живо интересуется продавец и показывает в сторону майдана. Я киваю, хотя еще не знаю, какая последует реакция: может, вообще окошко захлопнет.

Но передо мной вдруг вырастает ваза, размером с салатник, доверху наполненная карамельками. Угощаюсь скромно барбариской.

«Берите все, пожалуйста!» — умоляет хозяйка, я отнекиваюсь. Она настаивает: «Людям раздадите».

Когда мне удалось-таки отбиться от вазы, собеседница огорчилась. Сказала, что хочет помочь Майдану, но она ж на работе, поэтому все, что может, — это покупать конфеты и раздавать тем, кто на баррикадах.

Погреться у бочки

Саша из Днепропетровска стоит «не за
себя, а за будущих детей» // ВЯЧЕСЛАВ
БЕРЛОГ

Одежда, волосы — все враз пропитывается едким запахом дыма, стоит лишь на минуту остановиться у бочки и погреть руки над огнем.

«Я из Днепропетровска, частный предприниматель, два образования — экономическое и юридическое. Зовут меня Саша», — говорит высокий черноволосый парень в каске, с кем мы вместе греемся у костра.

Спрашиваю: почему приехал? Может, местная власть обидела и решил таким образом добиваться в Киеве справедливости? Разные ж мотивы у каждого.

— Если вдуматься, у большинства, как и у меня, нет никакой логики, почему мы здесь. Понимаете, тут люди от боли, что такое в стране происходит. Считайте, что это все — сердечная боль... Приехал давно. Как только узнал, что есть жертвы — это когда студентов били, то первым же поездом и примчался в Киев.

«Рос я без мамы. Так получилось, что она в Италии уже более 13 лет... Но у меня есть бабушка и дедушка, дай им Бог здоровья, в этом году было 55 лет совместной жизни. Я им, конечно, не сказал, куда еду. Ну, чтоб не переживали. Мы созваниваемся. Говорю, что я в Симферополе.

Хотя здесь на самом деле — как на войне. И все понимают, что стоять будем до последнего. Знаете, что самое главное я почувствовал? Идет рождение нации. Это хорошо. Единственное, жаль, что это не случилось раньше. Все оттягивали, оттягивали, а нужно было давным-давно сделать то, что мы делаем сейчас!

Вот, казалось бы, все у меня есть — и доход, и прибыль, и стабильность. Но беспокойство о стране взяло верх. У меня пока нет семьи, но есть любимая девушка. Она только что была здесь. Шапочку купила на майдане... Так вот думаю: я тут стою не ради себя, а во имя своих будущих детей. Хочу, чтоб они жили в светлой стране».

Укол на морозе

Ремка не сердит родителей: он
осторожен // ВЯЧЕСЛАВ БЕРЛОГ

На площадке между колоннами Дома профсоюзов — пункт медпомощи. Там работают волонтеры, прибывшие из Тернополя.

Самый разговорчивый — студент третьего курса технического университета Ремка Цукерман. К медицине он имеет приблизительно такое же отношение, как я к балету, но благодаря своей природной коммуникабельности взял на себя функцию «посредника» между медиками и прессой.

Родители Ремки знают, что он в Киеве, тем более на майдане уже не впервой, поэтому всякий раз, когда сын отправляется на вокзал, просят: «Будь осторожным, кушай и ходи в шапке».

Скорее всего, не только его родители беспокоятся, чтоб чадо не было голодным и не снимало головной убор. Иначе не начертали б на одной из палаток аршинными буквами: «Мама, я поел и в шапке!»

Тем временем, пока мы беседуем с Ремкой, подходит майданный народ, просит таблетки «от живота», «от головы». Некоторые просят сделать им укол.

Волонтер Надя, тоже из Тернополя, студентка шестого курса мединститута, — тут же, на улице, на морозе осматривает пациентов.

Один товарищ явно нуждался в обезболивающей инъекции. Надежда взяла шприц, привычно сказала: «Раздевайтесь», пациент приспустил штаны и получил кубик в ягодицу.

Инъекция «в полевых условиях»: тернопольчанка Надя за работой // ВЯЧЕСЛАВ БЕРЛОГ

Надины родители не знают, что она в Киеве. Да и как таковых мотивов — с точки зрения политики — у нее в общем-то и нет, чтобы оказаться на майдане.

— Я нигде не протестую, — говорит она, — но понимаю, что тут сейчас нужна помощь медиков. Поэтому и приехала.

Хотя если уж честно, то на власть — в лице министра здравоохранения — Надежда сильно обижена.

— Я хотела стать невропатологом, но благодаря нашей власти стану, к сожалению, семейным врачом! Это министр издала указ, что все, кто на государственном обучении, обязательно переходят в «семейные». Считайте, что это — все! Конец карьере.

— А может, лучше б сразу на хирурга? — говорю ей.

— Да вы что?! — эмоционально парирует Надя. — Оперируешь 6 часов перитонит, с того света вытаскиваешь больного, а он: «Дякую тобі, Боже, що ти мене врятував!» То есть «дякую» не доктору. Хирурги не ценятся у нас совсем!

Сплю, где «сотня»

«Канапки, канапки!» — предлагают бутерброды с колбасой юные барышни. Они носят корзины по майдану, кормят всех, кто хочет.

— Канапками не зігрієшся, — мудро замечает человек в военной каске возле стойки, где разливают по картонным стаканчикам кипяток.

Виктору с Черниговщины подарили каску
// ВЯЧЕСЛАВ БЕРЛОГ

Его зовут Виктором, он с Черниговщины, из Коропского района. Каску ему подарили знакомые.

— Оце тільки вчора привезли, що свідчить про те, що уся Україна допомагає Майдану. Ще й протигази завезли. Так що будемо домагатися перемоги мирним шляхом.

«Народився я у 1982 р., таким чином у 9 років став українським націоналістом, тому що в 1991-му країна здобула незалежність. Звичайно, став цікавитись історією, політикою... Потім вступив на заочне відділення педуніверситету на дошкільне виховання. В 2007-му зв'язався з Левком Лук'яненком, став членом асоціації дослідників голодоморів України. Це на Івана Кудрі, 20б, мене там знають.

Працював учителем, але коли побачив таку несправедливість, що коїться в країні, то не схотів підставляти колег — полишив школу, короче, звільнився. Став по районах їздити з лекціями. На щастя, райвно до листопада дозволяло.

Я людина законослухняна, але не терплю знущань. Своїй сім'ї я давно казав: «Через моє прагнення справедливості мене точно вб'ють.

Але я все одно за те, щоб закон був один для всіх. От тому я й тут».

Виктор, оказывается, не так прост: он входит в «сотню», а это — уже некий статус.

— Ночуете где?

— В нас є персональна палатка. Хоча не думаю, що це треба озвучувать.

Но я решила, что стоит: раз уж народ — в прямом смысле слова — оголяется на морозе (правда, ради инъекции), то какие уж тут тайны с ночлегом?

«Сотня, — продолжает Виктор, — це така структура, яка в разі необхідності буде на передовій для захисту мирних громадян. Ми будемо приймати удар на себе. Й переможемо, якщо виживемо.

Я не прихильник якихось погромів, не сприймаю «Беркут» як ворогів. Вони такі самі хлопці, як ото ми, тільки «при виконанні». Єдине, що мені незрозуміло: чому вони досі на наш бік не перейшли?

Моя думка, чим все закінчиться: треба, щоб рішення задовольнило й одних, й інших. Янукович і Ко максимум забезпечать собі умови, що до них не будуть застосовувати кримінальне покарання.

Але тоді точно Майдан буде розчарований. Хоча крові в такому випадку не буде».

Коридор ганьби

Палаток для обогрева, конечно, маловато. Мне сказали, что их всего пять, но я насчитала и того меньше.

В «палатке обогрева» — санитарный час, — объяснял всем
страждущим винничанин Александр // ВЯЧЕСЛАВ БЕРЛОГ

Одна из них — напротив Главпочтамта. В палатке как раз был «санитарный час». Охранник объекта по имени Александр объяснил: там сейчас чистят, проветривают.

— Стоит буржуйка, люди заходят греться. Но народу много, места не всем хватает. Не только греются, но мы им чай с бутербродами там даем. А вот поспать — нет. Спать, пожалуйста, в Доме профсоюзов, в КГГА, где там еще?.. Тем более хлопцы с баррикад сюда заходят переодеться. Да, совсем мало места!

В мирной жизни Саша — мастер лесного хозяйства из Винницкой области. Он взял отпуск за свой счет, чтоб приехать на майдан. Коллеги, конечно, его «прикрывают» от начальства, но, говорит, начальство все равно знает, где я, однако ни в чем не препятствует.

По мегафону проходящие мимо нас рассказывали, что «відбудеться черговий раунд переговорів лідерів опозиції з Януковичем».

— Ну и что? Опять заведут «шарманку»! — не очень лестно отозвался о предстоящем событии кто-то из протестующих.

— Время тратят, переливают из пустого в порожнее, — поддакнул и другой.

— Чим взагалі вони там займаються? Від їхньої «звитяжної праці» тільки кількість покалічених збільшується на майдані! Оце таке «трійко дурнів», що ходить на «перемовини» до президента й вірить, наче від того щось зміниться!.. — была и такая оценка.

— Треба їм коридор ганьби влаштувати, — и это предложение прозвучало на майдане, правда, до реализации дело не дошло.

«Областной «УДАР» даже не знает: живы ли мы?»

Подавляющее большинство собеседников охотно фотографируются, называют имя-отчество, откуда родом. Но ни в какую не хотят говорить фамилию.

Сергей Николаевич знает, что за его
домом в Херсонской области следит
милиция // ВЯЧЕСЛАВ БЕРЛОГ

Вот и Сергей Николаевич, предприниматель из Херсонской области, с бейджиком «УДАРа»,— тоже.

Ну ладно, говорю, настаивать не буду.

Объясните, прошу, почему вы здесь?

Собеседник, облаченный в пятнистый охотничий костюм, прихлебывает чай и думает: как же поточнее сказать?

— Живу я в райцентре Каланчак, есть у меня свой бизнес, хороший рынок. Мы создали охотничье хозяйство, где одним из учредителей являюсь и я... Но случилась большая беда. Это когда на майдане ночью избивали детей, стариков, корреспондентов. Это ж как фашисты били!.. Меня это сюда и привело. Вообще-то я собирался на охоту. Все загрузил в машину. Но перед выходом включил телевизор — а там передают репортаж... Я выложил оружие в сейф, взял продукты и поехал своей машиной на Киев. Считайте, с ноября и по сегодня только дважды съездил домой. Но там у дома постоянно дежурит милиция. Они хотят знать: на месте ли у меня карабин?.. Вообще круглосуточно следят за моей семьей. Жена, сын или зять, если отлучаются из дома, — за ними «хвост». Так я, чтоб выбраться из дома, делал крюк — вдоль речки ехал... Но больше не буду. За родных боюсь.

1 декабря, когда приехал на майдан Сергей Николаевич, тут уже находились несколько херсонцев. Еще не было у них своей палатки. Поэтому дежурили под открытым небом — прямо в центре, возле стелы. Клали доски возле фонтана — так и спали.

— Когда «Беркут» все потрощил, штурмовал Майдан, ночью один наш народный депутат привез палатку. И мы с ним вместе до утра ее установили.

«Есть такие, которые и сейчас считают «моя хата с краю», раз приехал на Майдан, постоял на Вече, сфотографировался, и уже думает, что он имеет право на что-то особенное... Может, на должность какую... Ну, это — приспособленцы. Они уже и списки готовят: кто внес больший вклад в дело Майдана. Обидно, что областная организация «УДАРа» за последний месяц даже не спросила: живы ли мы?»

— Ну хорошо, вот вы здесь месяц, два... А где моетесь, как стираете вещи?

— Вообще-то приходят киевляне, предлагают стирать, кое-кто отдает им пакеты с грязным бельем. Но я так воспитан, что никому не позволю свое исподнее стирать. Делаю это сам.

— Так все-таки: что от вас милиция хочет? — допытывалась у собеседника, потому что его рассказ «о круглосуточном наблюдении» за домом в Каланчаке покоя не давал.

— Что хотят? Расписку, что не буду использовать охотничье оружие. Но писать им такое не буду! Потому что считаю — надо действовать адекватно. Они будут уничтожать людей, а мы — молчать? Оружия в стране достаточно, чтоб дать отпор, извиняюсь за выражение, больным на всю голову «беркутам».

За чаем поговорили и об армии. Нет, считает Сергей Николаевич, очень она недееспособная. Техника отвратительная. В смысле когда-то была приличной, но выработала ресурс по полной.

— Даже БТР, который прислали на Грушевского, чтоб он растаскивал сгоревшие автобусы, — он же все время глох! И понятно, что будет глохнуть, если в армии — обездоленные голодные солдаты, а все начальство жирует, потому что распродало-разворовало имущество. Даже в этом году из бюджета наметили украсть 700 млн. гривен! Попомните мое слово: армия не пойдет против народа.

Екатерина ПРЯНИШНИКОВА