Сталинская сдача

Дата 27 января 1944 года как день окончательного снятия блокады Ленинграда выбрана с долей условности. Официально считается, что в этот день были освобождены все коммуникации, связывающие город с большой землей. Но на самом деле Октябрьскую железную дорогу очистили от немцев только 29 января. А еще 21 января, когда стал очевиден успех советских войск в ходе Ленинградско-Новгородской наступательной операции, командующий Ленинградским фронтом генерал армии Леонид Говоров и член Военного совета фронта, глава ленинградских коммунистов Андрей Жданов обратились к Сталину со следующим посланием:
В связи с полным освобождением г. Ленинграда от вражеской блокады и от артиллерийских обстрелов противника просим разрешить:
1. Издать и опубликовать по этому поводу приказ войскам фронта.
2. В честь одержанной победы произвести в Ленинграде 27 января с/г в 20.00 часов салют двадцатью четырьмя артиллерийскими залпами из трехсот двадцати четырех орудий.

Сталин просьбу удовлетворил, и 27 января в Ленинграде был произведен салют в ознаменование окончательного освобождения города от блокады. Можно предположить, что дату 27 января придумал Жданов. Дело в том, что 26 января отмечалось 20-летие переименования Петрограда в Ленинград, и Андрей Александрович, вероятно, решил сделать соседями две знаменательных даты.

День снятия блокады – это прежде всего день народной скорби, день поминовения миллионов погибших мирных жителей и солдат. Но вот нынешний юбилей стал поводом для помпезных торжеств, бутафорских исторических реконструкций и мощного военного парада, в ходе которого были продемонстрированы не только музейные Т-34, но и современная военная техника, в том числе "Искандеры", которыми Путин пугает европейских обывателей. Да еще торжества омрачились спором между городскими и областными чиновниками по поводу установки памятника защитникам "Невского пятачка". Городские депутаты установили памятник без согласования областной властью, а та, чтобы утвердить себя в своем праве, памятник демонтировала перед самым юбилеем, но, затем (вероятно, по команде из Москвы) вернула памятник на прежнее место. И по поводу этой позорной бюрократической схватки не было никакого взрыва страстей и гневных заявлений, подобных тем, что сопровождали перенос "Бронзового солдата" в Эстонии.

Президент Путин в связи с юбилеем озаботился вопросом о том, как лучше назвать День снятия блокады: по его мнению, нынешнее название - "День полного освобождения советскими войсками Ленинграда от фашистской блокады" - "выхолащивает" вклад гражданского населения в эту победу. Хотя снять блокаду могли, конечно же, только красноармейцы, а не мирные жители. Неужели это самая главная проблема?

Конечно, Владимир Владимирович и о 125 блокадных граммах вспомнил, и память умершего в блокаду малолетнего брата почтил. Вот только в том, что число жертв блокады уже посчитали точно, президент не прав. До сих пор оценки колеблются в пределах от 600 тысяч до более чем миллиона человек, поскольку учет погибших был далеко не полон. К тому же многие из эвакуированных умирали в первые недели после эвакуации, уже на большой земле. А число красноармейцев и краснофлотцев, погибших при обороне Ленинграда и попытках прорыва блокады извне, до сих пор не смогли посчитать даже приблизительно. Ясно только, что счет идет на миллионы.

А вот реальную проблему выявил телеканал "Дождь", когда попытался провести опрос на тему "Нужно ли было сдать Ленинград, чтобы сберечь сотни тысяч жизней?". И сам же, испугавшись то ли реакции блогеров, то ли, что вернее, недовольства Кремля, вскоре объявил саму постановку вопроса ошибкой и даже извинился за нее, удалив опрос с сайта. Между тем по этому поводу высказываются самые разные мнения. Что же, хочу высказать и свою точку зрения.

На вопрос, имело ли смысл сдать Ленинград, теоретически можно ответить утвердительно. Если бы после прорыва немцами Лужской оборонительной линии в середине августа 1941 года, когда стало реальным окружение Ленинграда (брать его штурмом немцы тогда не предполагали, опасаясь больших, по их меркам, потерь), Сталин принял решение оставить город, одновременно эвакуировав из него хотя бы часть жителей и промышленности, это пошло бы на пользу Красной Армии и ленинградцам. До замыкания кольца блокады, оставалось еще более трех недель, и можно было и эвакуацию, и отвод войск провести в относительном порядке. Если отвлечься от морального воздействия падения Ленинграда (а оно было бы значительным), в чисто военном отношении оставление Ленинграда дало бы несомненные выгоды для Красной Армии, сократило бы советские военные потери, равно как и потери ленинградцев.

Немцы частично эвакуировали население захваченных ими ленинградских пригородов в Прибалтику (причем не только трудоспособных, но и стариков и детей; мне доводилось в Эстонии и Латвии беседовать с потомками этих эвакуированных) и тем самым спасли их от голодной смерти; те, кого эвакуировать не успели, умирали так же, как и в блокадном Ленинграде. Конечно, все население Ленинграда немцы эвакуировать бы не смогли. Его ожидала бы судьба жителей других захваченных немцами крупных советских городов, например, Киева или Харькова. Те, кому посчастливилось получить работу, получали бы пусть скудный, но паек. Часть жителей эвакуировали бы в Прибалтику и, возможно, в Белоруссию, имея в виду их использование прежде всего в сельском хозяйстве, а также отправку в Рейх для работы в промышленности. Прочим оставалось бы либо уходить в сельскую местность, либо голодать. Все евреи, не успевшие эвакуироваться или бежать из Ленинграда, несомненно, были бы истреблены. Что же касается остального населения, то в условиях немецкой оккупации сотни тысяч ленинградцев наверняка умерли бы от голода и от репрессий, но погибших все же было бы меньше, чем в реальных условиях блокады.

Что же касается чисто военного аспекта, то те советские войска, которые оказались перемолотыми в ходе блокады и в попытках прорвать ее извне, можно было бы гораздо эффективнее использовать для действий на других участках фронта. Советские потери при попытках прорыва блокады, на Невском пятачке или у Синявинских высот были едва ли не максимальными за войну. Разумеется, в случае оставления Ленинграда погиб бы Балтийский флот. Скорее всего корабли были бы взорваны, а часть орудий с них сняли бы и использовали на суше. Но даже если бы все корабли и подлодки Балтфлота неповрежденными попали в руки немцах, это нисколько не повлияло бы на исход войны: использовать их немцы не смогли бы.

Промышленность Ленинграда в войну занималась почти исключительно ремонтом боевой техники и вооружения. Кроме того, если бы Ленинград оставляли в плановом порядке, еще больше оборудования и рабочих было бы эвакуировано, что увеличило бы выпуск вооружения и техники на Урале и других районах востока страны. Так что, повторяю, если отвлечься от морального фактора, который трудно оценить, в чисто военном отношении оставление Ленинграда в начале сентября 41-го сократило бы наши потери и, по всей вероятности, пусть немного, но приблизило бы победу. Тем более что сдача Ленинграда привела бы к фактическому выходу из войны Финляндии и освободило бы часть сил, которую в реальных условиях войны Ленинградскому фронту пришлось держать против финнов на Карельском перешейке.

Но все это, конечно, лишь теория. На практике Сталин, исходя прежде всего из морального фактора – символического значения Ленинграда и негативного влияния его потери на боевой дух армии и народа, - в августе–сентябре 41-го сдавать Ленинград не собирался, в том числе еще и потому, что недооценивал серьезность положения, в котором оказалась Красная Армия. По этой же причине он как раз в это время отказался сдать Киев, что привело к катастрофе Юго-Западного фронта.

Позиция Сталина в отношении Ленинграда изменилась после того, как в октябре были уничтожены основные силы трех фронтов, прикрывавших Москву, и создалась угроза падения столицы. Как мне уже приходилось писать, 23 октября Сталин потребовал от руководства Ленинградского фронта:

Если Вы в течение нескольких ближайших дней не прорвете фронта и не восстановите прочной связи с 54 армией, которая Вас связывает с тылом страны, все Ваши войска будут взяты в плен. Восстановление этой связи необходимо не только для того, чтобы снабжать войска Ленфронта, но и, особенно, для того, чтобы дать выход войскам Ленфронта для отхода на восток для избежания плена, если необходимость заставит сдать Ленинград. Имейте в виду, что Москва находится в критическом положении и она не в состоянии помочь Вам новыми силами. Либо вы в эти два-три дня прорвете фронт и дадите возможность нашим войскам отойти на восток в случае невозможности удержать Ленинград, либо вы все попадете в плен... Сосредоточьте дивизий восемь или десять и прорвитесь на восток. Это необходимо и на тот случай, если Ленинград будет удержан, и на случай сдачи Ленинграда. Для нас армия важней. (РГАСПИ, ф. 558, оп. 11, д. 488, лл. 12-13).

Очевидно, в тот момент Сталин готов был пожертвовать Ленинградом и ленинградцами ради спасения Москвы. В этих условиях об эвакуации населения вместе с отступающей армией никто и не думал. Но если бы тогда Сталин настоял на прорыве с оставлением Ленинграда, последствия были бы катастрофическими. Основная масса жителей погибла бы от голода и холода в условиях надвигавшейся зимы. Окружавший Ленинград противник имел бы возможность атаковать отступавшие армии Ленинградского фронта во время прорыва и уничтожить основную часть отступавших, даже если бы они пробили коридор к большой земле. Войска Ленинградского фронта постигла бы судьба 2-й ударной армии генерала Власова, почти полностью уничтоженной при прорыве по узкому коридору у Мясного Бора весной и летом 42-го. И тогда главные силы группы армий "Север" можно было бросить на помощь группе армий "Центр", что значительно снизило бы шансы удержать Москву. Но через несколько дней наступление германских войск на Москву остановилось из-за распутицы, и в дальнейшем Сталин, к счастью, не возвращался к идее сдать Ленинград.

Так что обсуждать альтернативные варианты в истории можно и нужно. Это никого по-настоящему не оскорбляет и помогает понять логику тех событий, которые действительно произошли в истории. Рассмотрение исторических альтернатив никак не мешает нам чтить память миллионов жертв ленинградской блокады.