«Рассерженные патриоты» требуют мобилизации властных элит

В результате ошибки и недоработки, на которые указывают представители патриотического лагеря, грозят повториться в гораздо более чувствительных масштабах. Медийная сфера превратилась в зону хаоса, где разоблачения злокозненности Запада и абстрактные дискуссии о будущем страны и мира соседствуют с тревожными новостями из Донбасса и приграничных регионов России, а критика власти со стороны патриотически настроенных граждан наталкивается на гневные, но бессодержательные отповеди околовластных пропагандистов.

На этом фоне оживился находившийся в состоянии спячки проект создания в России патриотической оппозиции – «патриоты против Путина». В роли кураторов-стратегов – англосаксы, подрядчик-исполнитель – Киев. Движущей силой медийной части проекта являются украинские ресурсы, использующие активность патриотически настроенных блогеров для переориентации российского общества с поддержки СВО на конфронтацию с российским руководством.

В сухом остатке имеем реальные проблемы, сформулированные в виде упрёков в адрес российской власти, и собранные из этих претензий цепочки пропагандистских клише: «Москва восемь лет сливала Донбасс» – «Российская элита погрязла в договорняках» – «с началом СВО стало только хуже» – «Во всём, что происходило и происходит на Украине, виновата российская власть и лично Владимир Путин».

Парадоксальность сегодняшней ситуации состоит в том, что, игнорируя сигналы о проблемах, российская власть продолжает создавать поводы для предъявления ей новых обвинений, которые обновляют и активизируют цепочки разоблачений и упрёков, замыкая ситуацию в порочный круг непрерывного воспроизводства проблем.

Первый удар по патриотически настроенным гражданам был нанесён в первые недели СВО, когда неожиданно выяснилось, что даже на то, чтобы освободить территории ЛДНР, не говоря о демилитаризации и денацификации всей Украины, потребуется гораздо больше времени и усилий, чем ожидалось. Это породило вполне обоснованный вопрос: откуда взялись неоправдавшиеся оптимистические ожидания?

Предлагаемые в сети – именно в сети, а не на официальных ресурсах, которые стыдливо промолчали, – ответы оказались один хуже другого: «Врали околовластные пропагандисты», «Всех, включая президента, дезориентировали военные», «Плохо сработала разведка», «Путин не понимал, что он затевает» и тому подобное. Но этот поток «плохих» объяснений эффекта не дал. Народ принял реальность и согласился с тем, что будет долго и трудно.

Однако содержательная часть этих объяснений породила кучу сомнений относительно качества планирования СВО, квалификации тех, кто готовил решение о её проведении, и адекватности вещающих в телевизоре «говорящих голов», сформировав тем самым ещё одну порцию закладок, которые взрываются всякий раз, когда что-то в очередной раз идёт не так, как должно.

Ярким примером работы этой схемы стала реакция общества на двусмысленные заявления Владимира Мединского и заместителя министра обороны Александра Фомина по окончании переговоров с украинской делегацией в Стамбуле. Буквально в течение нескольких минут разом взорвались все мины, заложенные за восемь лет противостояния в Донбассе – от Минских соглашений до теневых схем поставок на Украину ГСМ и другой стратегически важной продукции.

А когда после «жеста доброй воли» (формулировка Дмитрия Пескова) в виде ухода из-под Киева, Россия получила провокацию в Буче, в патриотическом лагере заговорили о том, что «Москва ничему не учится» и «от этих Мединских можно ожидать чего угодно, всё сдадут и продадут». Переговоры с Украиной больше не велись, но от этого эпизода осталась ещё одна порция антивластных закладок, которые тоже ждут своего часа.

Вбросы про мобилизацию, о начале которой якобы должен был заявить Владимир Путин 9 мая, не сработали, прежде всего потому, что граждане России поверили официальным опровержениям. К тому же День Победы прошёл, а никакой мобилизации объявлено не было. Попытки накачать тревожные ожидания путём тиражирования историй об «ужасах» мобилизации в ЛДНР («Октагон» писал об этом в мае), были нивелированы решением о расширении возрастных рамок при заключении первого контракта о прохождении военной службы. После этого стало понятно, что армию будут пополнять за счёт контрактников, а не путём тотального призыва.

При этом многочисленные свидетельства о том, что мобилизованные в ЛДНР призывники вынуждены воевать без надлежащей экипировки и необходимого снаряжения, вступили в резонанс с сомнениями относительно качества подготовки к СВО, возникшим на её первом этапе. А информация о том, что экипировки и снаряжения не хватает не только в подразделениях ЛДНР, но и в регулярной армии РФ, ещё больше усилила этот эффект.

В результате в патриотическом сегменте российского общества (все остальные не интересуются такими подробностями проведения спецоперации) заговорили о том, что армейское начальство то ли «собиралось победить без пехоты», то ли вообще не думает о людях, то ли распилило выделенные на экипировку деньги. Попутно возникли вопросы об отношении России к союзникам из ЛДНР: «У ВСУ благодаря американцам есть всё, у нас нет ничего».

Следом всплыла тема отсутствия лекарств и медицинского оборудования в госпиталях ЛДНР. Затем пошёл поток сообщений о том, как российские таможенники, ссылаясь на инструкции, препятствуют волонтёрам в доставке на территорию Донбасса дефицитной экипировки и оборудования для военных, а Сбер блокирует карты тех, кто собирает деньги на их закупку. Это спровоцировало вопросы о готовности всей системы управления РФ к проведению СВО: «Централизовано не справляются и мешают тем, кто берёт их обязанности на себя».

В России выросло число волонтёров и количество пожертвований, на официальных ресурсах и государственных телеканалах начали открыто говорить о необходимости помочь армии, а Госдума приняла закон об обеспечении Вооружённых сил России при проведении военных операций за пределами страны, наделивший Правительство правом принимать экстраординарные меры, для того чтобы у военных было всё необходимое.

Казалось, что все всё поняли, вопросы снабжения военных решаются и будут решены. Но тут на авансцену выходит курирующий оборонный комплекс вице-премьер Юрий Борисов и говорит, что с первых дней СВО армия «бесперебойно получает всё необходимое». А как тогда быть с многочисленными сигналами о нехватке в российских подразделениях, не говоря уже об армиях ЛДНР, бронежилетов, раций и даже сухпайков?

Отчасти на этот вопрос отвечает история о том, как военным были выданы цифровые средства связи пятого поколения «Акведук» (Р-168), а к ним комплекты батарей с прогнившими и отвалившимися контактами выпуска 2011 года, то есть с дважды просроченным сроком хранения (заводская маркировка: срок годности – пять лет).

То есть в отчётности фигурируют новейшие средства связи, но пользоваться ими невозможно из-за отсутствия источников энергии. Отсюда повышенный спрос на привозимые волонтёрами китайские портативные радиостанции Baofeng.

После взятия Мариуполя и осады «Азовстали» тема укреплённых районов, считающихся главным препятствием продвижению российских войск, вступила в резонанс с уже много лет присутствующей в медийном поле критикой Минских соглашений: «Пока Россия кормила нас Минском, укры настроили укреплений, из которых херачат по Донецку и Горловке».

Одновременно возникла тема обмена – сначала Тайры, потом членов «Азова»* (признан экстремистской организацией и запрещён в России). Её украинские ресурсы при поддержке донецких и российских блогеров отработали лучше всего, чему немало способствовала непоследовательность Москвы: «Вопили из всех утюгов, что нацики из “Азова”* ответят за всё и менять их не будут. Потом втихую меняют Тайру, а за ней ещё 140 мразей», «Решение Путина – очередной договорняк с Киевом. Ждём нового Минска».

Ощутимый вклад в дискредитацию российского руководства в связи с укрепрайонами и обменами внесли популярные украинские блогеры Татьяна Монтян и Анатолий Шарий. Монтян прямо обвинила Москву в том, что принятые по её инициативе Минские соглашения создали условия для укрепления киевского режима. А Шарий в свойственной ему ёрнической манере прошёлся по обменам, подчёркивая не только непоследовательность, но и глупость Москвы, которая попыталась сделать это тайно и в результате нарвалась на мощную ответную реакцию общества.

И все задавали одни и те же вопросы: «Почему обещали не менять, сами обещали, никто за язык не тянул, даже в Думе вопрос поднимали, а потом взяли и поменяли?», «Почему тайно? Почему ничего не объясняют?», «Денацификация что, отменяется?»

Попытки оправдать действия власти ссылками на необходимость вызволять из плена своих отвергались как запоздалые: «Обманули, а потом испугались и начали объяснять». Такой настрой определил суть главной оставшейся от этого эпизода закладки: «Несмотря на СВО и гибель людей, власть продолжает играть в свои игры, не обращая внимание на граждан».

Реакция на массированные обстрелы Донецка моментально вошла в резонанс с темой укрепрайонов, из которых наносятся эти удары, и недавними обменами: «После обмена азовцев укры стали накидывать по Донецку чаще. Это уже их “жест доброй воли”». Это заставило вспомнить о российской тактике сбережения украинских городов, критика в адрес которой была выстроенная в логическую цепочку: Путин не хочет разрушать украинские города – это затягивает спецоперацию – в результате нацисты разрушат ещё больше городов и убьют ещё больше людей – Россия использует тактику, которая мешает победить, но менять её не собирается.

В итоге гнев местных жителей и сочувствующей им части блогосферы был адресован не только Киеву и снабжающим его оружием странам НАТО, но и российским военным, до сих пор не уничтожившим укрепрайон в Авдеевке, из которого стреляют по Донецку. Аналогичный эффект дали атаки на Курск и Белгород, нападения украинских диверсионно-разведывательных групп (ДРГ) на российских пограничников и воинские части: «Как собираются наводить порядок на Украине, если не могут защитить свои города?», «На приграничных территория давно пора ввести дополнительное патрулирование и усилить пограничные наряды».

Сходные проблемы возникли на освобождённых территориях Украины, где от рук украинских диверсантов гибнут сотрудники военно-гражданских администраций (ВГА), а многими городами и районами продолжают руководить ориентированные на Киев функционеры. Нагромождение этих и других проблем свидетельствует о дефектах планирования и неспособности власти оперативно консолидировать кадровые, материальные, организационные и другие ресурсы для решения целого комплекса задач, возникших в результате проведения СВО.

Особенность и даже, можно сказать, ненормальность нынешней ситуации состоит в том, что активная часть общества уже осознала, что, бросив вызов США и ведя СВО в соседней стране, невозможно оставаться в парадигме мирного времени и продолжать плыть по течению, не напрягаясь и не отвечая на умножающиеся вызовы, а значительная часть правящего класса продолжает пребывать в расслабленном состоянии, надеясь, что всё как-нибудь само образуется.

Некоторые эксперты сравнивают сегодняшние положение дел с зимой 1916 года, на исходе которой грянула Февральская революция. Но ещё большее сходство можно обнаружить с концом XVI века, когда «объевшаяся» колониальным золотом огромная Испания проиграла маленькой Англии (разгром «Великой Армады») и не смогла усмирить восставшие Нидерланды, и всё потому, что испанские военачальники, как писали в то время, «мечтали лишь о возвращении к комфортной жизни в своих дворцах», а король Филипп II, хоть и был крут с подданными, изменить настроя элит не мог.

Сегодня расслабленность элит, не желающих переходить в режим СВО, оборачивается срывом военных поставок и связанными с этим смертями, безответственными заявлениями, ставящими на уши полстраны, превращением прифронтовых территорий в площадку для элитных игр, сведения счётов и пиара, откровенным саботажем или запаздыванием с принятием критически важных решений и невнятной информационной политикой, дезориентирующей общество.

Но, как пишет пережившая недавний обстрел жительница Белгорода, «привычная расхлябанность, которая царит в Москве, в Питере и во всей остальной неприграничной России», плохо монтируется с «общенациональной повесткой поддержки армии». А та же расхлябанность в управленческих структурах, связанном с оборонкой и снабжением армии бизнесе и государственных медиа вообще губительна для страны и должна караться по законам военного времени.

Во время Отечественной войны вредителей и паникёров-всепропальщиков ставили к стенке. Сегодня столь экстраординарные меры считаются избыточными, но такие вещи, как срыв или махинации с поставками для армии, запаздывание с корректировкой инструкций, мешающих деятельности волонтёров (таможня, Сбер), везущих в зону боевых действий снаряжение для военных, и другие проявления саботажа, не могут оставаться безнаказанными. Вся государственная система должна работать в режиме «всё для фронта – всё для победы», и настроить её таким образом можно только сверху.

То же самое относится к сфере медиа.

Но этого мало. Информационный поток, касающийся спецоперации и ситуации в зоне её проведения, должен быть идеологически выверенным и при этом исчерпывающе полным.

Потому что политика замалчивания неудобной информации (обмены, уход с острова Змеиного), которую проводят ответственные за медийное сопровождение СВО чиновники, подрывает авторитет официальных источников и выталкивает российскую аудиторию на украинские ресурсы и в сети, где ей объясняют, как всё плохо и кто в этом виноват, но никогда не скажут, что делать для исправления и улучшения ситуации. А сегодня самые актуальные вопросы – что и как делать. И этой общей работой нужно управлять, в том числе через СМИ.

* Организация признана экстремистской, её деятельность запрещена на территории Российской Федерации.

Вера Зелендинова