Живём длинно. Об украинском протесте, коктейлях Молотова и окситоциновой волне

Меня спрашивают, как я отношусь к событиям в Киеве. Расскажу. Но начну с того, что в момент противостояния весь мир сужается до маленького пятачка, где сию минуту происходит решающий бой «наших» и «противника». Это адаптивная реакция. Но наступит время задуматься о том, что будет дальше. Представителям обеих противостоящих сторон, кроме самых одиозных личностей, придется жить в одной стране. Мы «живем длинно», и рано или поздно нам придется осмысливать происшедшее. Попытаюсь внести свой вклад в этот процесс.

Для начала — коротко о предыстории. Янукович был законно избран президентом Украины в 2010 году. Ему удалось консолидировать под своей рукой все ветви власти, в том числе — Конституционный суд. Этот суд отменил поправки к Конституции, по которой страна жила с конца 2004 года, и превратил парламентско-президентскую республику в президентскую с широчайшими полномочиями президента. Его команда перебрала на себя всю привлекательную собственность, создала каналы для обналички и передачи наверх существенной части бюджетного финансирования.

Даже искушенные люди часто не понимают логику украинской власти. К примеру, мой фейсбучный знакомый, проницательный аналитик долго не понимал, почему Янукович вначале форсировал евроинтеграцию, ломая ее противников через колено, а потом развернулся на 180°. Понятно, что Украина двигалась туда, где можно занять денег. Без этого вследствие работы правительства профессионалов и президентской вертикали страна была обречена на дефолт. Вначале Янукович рассчитывал на деньги МВФ, но потом отказался от них, так как МВФ потребовал поднять цену на газ для населения.

Откуда такая забота о гражданах? Загадка. Головоломка в голове моего знакомого сложилась лишь тогда, когда ему сообщили фантастическую версию. Газ украинской добычи продают населению по 100$, покупной — предприятиям по 500$. На разности потенциалов можно зарабатывать. Продажа украинского газа предприятиям якобы приносит Семье миллиардные прибыли. Вот и пришлось обращаться к северному соседу, который в силу неискушенности не интересуется подобными схемами. Правда же, в такое даже поверить нельзя? Да, но какое же объяснение является в таком случае правильным?

Новейшая украинская история и вовсе изобилует парадоксами. Три примера.

1. Во всем мире во время массовых волнений протестующие громят магазины и автомобили, а им противостоит полиция. В Украине милиция организует уголовников, на разгром магазины и автомобили, и защищает их от протестующих.

2. Во всем мире силы правопорядка защищают музеи от протестующих. В Украине они частично разграбили Украинский дом и не пускали сотрудников музея на рабочие места. Захватившие здание инсургенты вызвали музейщиков для приема ценностей и взяли их под охрану.

3. Во всем мире полиция защищает мирных граждан от футбольных фанатов. В Украине футбольные фанаты защищают мирных граждан от уголовников и милиции.

Вы не знали об этом? Вам из надежных источников известно, что Киев страдает от вакханалии нацистов? Вы стали жертвой дезинформации — увы, профессиональной, массированной и целенаправленной.

Приведу один из сотен примеров для разрыва шаблона — просто потому, что он ко мне ближе. Посмотрите, как подполковник милиции, начальник областного отдела организации службы, помогает уголовнику, который терроризировал граждан, забрать нож и скрыться. Уже после того, как я написал колонку, пришли сведения о слаженных действиях милиции и криминалитета при разгоне протестов в Запорожье и Днепропетровске.

Шутки в сторону. Восстание в Украине перешло в новую фазу. Два месяца мирных протестов (с полумиллионными демонстрациями!) не привели ни к какой реакции власти, кроме арестов и попыток разгона Майдана. Так называемый Автомайдан перенес пикеты из центра города под стены загородных замков руководителей страны. Наступили на больную мозоль…

16 января Верховная Рада приняла пакет законов, превращающих Украину в подобие Северной Кореи. Участникам Майдана светит по 15 лет заключения. Вводятся заочные суды, оперативники получают право скрытного проникновения в жилища, за пикет полагается больший срок, чем за поджог... Принимали без обсуждения, с голоса, поднятием рук и без подсчета — суммируя количество депутатов партии регионов и коммунистической партии. Нехватка рук на фотографиях зала не смутила ни председателя Рады, ни президента, подписавших, вопреки регламенту, эти законы в тот же день. Я согласен с теми, кто считает прием этих законов государственным переворотом, который совершили две партии и поддержал президент.

Протестующие пошли к Раде по улице Грушевского. Милиция применила «спецсредства». И вот тут началось то, что так настойчиво показывают провластные каналы Украины и России. Протестующие напали на милицию, используя булыжники, коктейли Молотова и всё, что может быть холодным оружием. Бои на Грушевского идут который день подряд… Их результат — десятки искалеченных, несколько убитых. Грушевского и Майдан — в существенной мере разные вещи, и далеко не все протестующие принимают участие в нападениях на милицию. Однако под ударом оказались все.

Ударили и по Автомайдану. Расскажу лишь об одном ноу-хау. Власть организованно доставила в Киев уголовников: терроризировать население. Автомайдан оказал противодействие погромам, и тогда правоохранители стали использовать криминалитет как наживку. Когда автомайдановцы собирались для борьбы с «титушками», появлялся «Беркут», громил автомобили, избивал и пытал активистов. Есть пропавшие без вести. Много шансов, что некоторые из них лежат в таком же лесу, где выбросили умирать Юрия Вербицкого. Я говорю о сейсмологе из Львова, похищенном из больницы после ранения.

…Хотел писать, не нагнетая страсти. Об этом — не получается…

Одобряю ли я коктейли Молотова? Нет. Я категорически не стал бы их бросать. Но и осуждать тех, кто их бросал, я не буду торопиться. Не они первые перешли к агрессии. Увы, более мягкие механизмы обратной связи, корректирующие действия власти в зависимости от мнения граждан, оказались в Украине демонтированы.

Представьте, что от вас зависит, какой из процессов остановить первым: террор граждан со стороны милиции и уголовников или нападения восставших на милицию в определенной горячей точке. Какой процесс разрушительнее?

Давайте я покажу то, о чем говорю, на двух фотографиях. Фотографии работы эскадронов смерти пока недоступны. Кадры издевательства правоохранителей над раздетым догола задержанным приводить не буду. Покажу банальную фотографию. Пожилой человек (пишут — «дедушка») шел с государственным флагом. Его тяжело избили, но не до смерти; он в больнице.

А вот «Беркут» сдерживает нападение на улице Грушевского.

Я далек от злорадства, и обе фотографии вызывают у меня боль.

Но вы понимаете, что на них отражены тесно связанные вещи? И учтите, что когда милиция и демонстранты совершают одинаковые нарушения, вина милиции — больше (представители государства, как-никак). Отраженные на первой фотографии события начались раньше. Насильники с первой фотографии получают денежные премии и знаки отличия, а нападающие на второй рискуют свободой, здоровьем и жизнью. Вы поняли, почему, не одобряя поджигателей, я вижу главную проблему не в них?

Эмоции, которые движут человеком, поджигающим бутылку с бензином, чтобы бросить ее в другого человека, разрушительны. Поскольку живем мы длинно, готовность некоторых людей к таким поступкам придется еще долго «выдыхать». Тем не менее, я думаю, что при благоприятных обстоятельствах в их головах могут произойти определенные изменения, и они станут мирными гражданами. А могут ли стать добропорядочными гражданами сотрудники «эскадронов смерти» и просто садисты из «Беркута»? Боюсь, эти люди переступили черту, за которой нет возврата. Как жить с ними дальше в одной стране — ума не приложу. Организуя банды уголовников, которые действуют совместно с милицией, властная вертикаль растлевает сограждан, увеличивая количество таких людей.

А сейчас я хочу обсудить нечто иное. Я внимательно слежу за лентой Фейсбука и кое-что наблюдал своими глазами. У меня возникло понимание, что творится с людьми, забывающими об обычной жизни и идущими на баррикады. Это не желание заработать подачку от спонсоров протеста (вот уж ерунда!), не классовая или национальная ненависть. Эти люди переживают некий катарсис. Я уже не раз встречал в том, что они говорят и пишут формулировки «неимоверное ощущение», «волна счастья», «растворение страха», «освобождение».

Для противников протестов это — доказательство наркомании или безумия восставших. Для тех, кто движим страхом, алчностью и ненавистью, это— бред. А как на самом деле?

Мне приходилось писать, что одна из характернейших особенностей нашего вида — способность к альтруистичным действиям. Я согласен с теми, кто рассматривает ее как результат группового отбора. Эволюция поддерживала не обращенный ко всему человечеству альтруизм, а его форму, направленную на поддержку строго ограниченной группы «своих». Это парохиальный альтруизм (мне нравится и русский аналог этого термина — приходской альтруизм). Это — готовность к самопожертвованию ради своих в их противостоянии с чужими.

Наши эмоции созданы нашей эволюционной историей. Готовность к парохиальному альтруизму — такая же ее часть нашей природы, как способность любить партнера или родительская любовь. Все эти три формы поведения объединяет то, что в их формировании существенную роль играет гормон окситоцин (конечно, далеко не только он).

Вы шокированы тем, что я сравнил поведение метателей коктейля Молотова с любовью? «Нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя». Это Евангелие от Иоанна. Веками эту формулировку понимают и как относящуюся к жизни: «положить живот за други своя»…

То, что люди отличаются по готовности ощутить окситоциновую волну в ситуации защиты «своих», никак не отрицает биологическую предопределенность такого поведения. Они отличаются и по способности испытывать любовь к партнеру или родительскую любовь.

То, что эти действия имеют биологическую подоплеку, не значит, что находящиеся под окситоциновой волной люди не могут разумно контролировать свои действия или не несут ответственность за сделанное. Все основные формы нашего поведения имеют биологическую подоплеку просто потому, что мы — биологические объекты.

Да, кстати, алчность, властолюбие и страх, движущие противоположной стороной, тоже имеют биологическую подоплеку. Аналогично, это не лишает власть возможности действовать разумно и не избавляет ее от ответственности.

Означает ли то, что описываемые состояния имеют физиологическую природу, что их не нужно ценить? Конечно, нет. Подобную природу имеет самое ценное в человеческой жизни, в том числе — самая высокая любовь. Этот подъем иррационален? Без подобной иррациональности мы вообще не смогли бы жить…

Так вот, окситоциновая волна накрывает и тех, кто кидает бутылки, и тех, кто держит оборону Майдана, осознанно сохраняя мирный протест. Разница между ними — в широте той совокупности людей, которые попадают в категорию «наши». Уникальность украинского протеста проявляется в том, что у очень многих его участников в число «своих» попадают не только члены узкой группки единомышленников, а и все граждане страны. Отсюда вытекают те три парадокса, о которых я писал.

Поскольку я чувствую состояние, разгоревшееся у участников протеста, мне не хочется тратить много слов на опровержение помоев, которые выливает на них пропаганда. «Нацисты», «еврофашисты», «деградированные элементы», «антироссийская спецоперация», «евроаншлюс», да что там еще…

В общем, я вижу три стороны нынешних украинских событий (не считая болота, представители которого способны поддержать тех или иных):

— первые: протестующие, охваченные окситоциновой волной; одних отчаяние толкнуло на агрессию, другие до сих пор движимы самыми благородными (и потому — слегка прекраснодушными) побуждениями;

— вторые: коррумпированная власть, ее силовой аппарат и контролируемый ей криминалитет; если я правильно понимаю, их состояние — депрессивный дистресс;

— третьи: манипуляторы, уже просчитавшие победу первых над вторыми, и пытающиеся управлять ситуацией так, чтобы обратить ее исход к собственной выгоде.

Первые и вторые — в значительной мере иррациональны, третьи — гордятся своим холодным разумом (сомневаюсь, что обоснованно).

Вторые проиграют. Силовики в большей или меньшей мере пострадают, а потом перестроятся, властные шишки сбегут.

Третьи принесут немало зла. Например, я думаю, что жестокость власти, которую она проявляет всякий раз, когда появляется надежда на урегулирование, — результат интриг со стороны третьих. Боюсь, их цель — в расколе Украины и образовании нового ПиСУАРа. Помните, в 2004 году уже объявляли такую себе пророссийскую Південно-Східну (т.е. Юго-Восточную) Українську Автономну Республіку? Я надеюсь, что российские эксперты, как это бывало уже не раз, ошибутся в прогнозах, недооценивая силу украинской окситоциновой волны.

Первые — победят, хотя многие из них заплатят за победу здоровьем и жизнями. Со временем они неминуемо разочаруются — в большей или меньшей мере, в зависимости от успехов третьих.

Вы с кем? Я желаю успеха первым, — тем, у кого самые широкие рамки для «своих».