Вечное эхо блокады

  Прошлым летом в Петербурге мы снимали немолодую, но до сих пор красивую женщину Ирину Борисовну Богданову - коренную ленинградку, которой было в то время то ли семь, то ли восемь лет, когда началась война, а потом и Блокада.

  Всем известна история другой девочки, Тани Савичевой, которая вела в то время дневник.

  Его странички выставлены в павильоне Пискарёвского кладбища.

"Умерла мама", "умер дядя", наконец последняя запись: "Савичевы умерли, умерли все. Осталась одна Таня..."

  Девочку успели вывести в Горький, и уже там она угасла после перенесённого в блокадном Ленинграде.

  Так вот, почти такая же судьба у Ирины Борисовны Богдановой. В её семье в конце зимы - начале весны 1942 года тоже умерли все: родная тетя, совсем ещё молодая женщина, чуть позже - бабушка и мама.

  Иру чудом обнаружили в промороженной квартире сандружинницы, проверявшие, не осталось ли к весне в пустых квартирах трупов или обессиливших, но ещё живых людей. В квартире на Петроградской стороне стояла тишина, но одной из девушек показалось, что там кто-то есть. этим "кем-то" и была Ира.

  Сколько она просидела рядом с телами бабушки и мамы - три дня, пять, семь, десять, - не помнила. Память вернулась только в детском приёмнике-распределителе, где девочку накормили и согрели.

  И вот через 70 с лишним лет стоим мы с Ириной Борисовной у того самого дома на Петроградской стороне. Телеоператор снимает, как медленно поднимается она на третий этаж, отмечая, что лестница с тех пор ничуть не изменилась - даже оконные переплёты со следами бесчисленных слоёв краски те же. Через это лестничное окно мама когда-то звала Иру со двора: "Иди скорей обедать!"

  Нас встречают две милые молодые женщины - нынешние хозяйки квартиры. Всё симпатично в этой расселённой коммуналке: евроремонт, стильные обои, новые окна, современная кухня...

Женщины с интересом слушали, какой была квартира и жизнь в ней прежде...

  - Ванна стояла вот здесь, а не там, где сейчас, - с улыбкой говорит Ирина Борисовна. - А тут у нас была ниша... Я всё помню, как будто этот было вчера...

  И вот когда в своих воспоминаниях Богданова дошла до самого страшного: как умерла тётя и они тащили её тело вниз, на первый этаж дома, где в прачечной был временный морг, и как лежала бабушка, волосы которой шевелились от бесчисленных вшей, я спросил её (прокляие моей профессии - в необходимости в такие моменты задавать вопросы):

  - А где это было? Где были вы, где лежали бабушка и мама?

  - Это было... - начала Ирина Борисовна и умолкла. И после паузы сказала негромко, не в микрофон: - Не могу сказать. Как потом жить в квартире этим милым женщинам...

  Я смотрел на нашу героиню с опаской: всё-таки возраст и сердце пошаливает. Как она перенесё это мысленное возвращение в ад Блокады? Но Ирина Борисовна держалась молодцом, а позже по-благодарила, что мы вытащили её сюда: "Будто камень с души у меня упал".

  Я часто встречался с блокадниками. Слышал и видел страшные, душераздирающие вещи. Но этот поход в старую квартиру на Петроградке и наш негромкий разговор запомню до самой смерти. 27 января на одном из центральных телеканалов в фильме, который мы так и назвали - "Блокадники", будут только рассказы ленинградцев, переживших ЭТО.

  Будь я большим начальником, приказал бы ежегодно по всем телеканам страны показывать хронику ленинградской блокады, всю подряд, без монтажа и комментариев. Может быть, даже без звука.

  По всем каналам, даже по ТНТ и "Перцу".

Чтобы помнили.

 источник:ПанорамаТВ

   И немного отсебятины:  конечно никакой не большой начальник, но Блокада здесь намеренно пишу с большой буквы.

Потому что.