Желтороссия – последний осколок некогда великой империи

Северо-Восточный Китай в начале 20 века стал привлекать европейских и в первую очередь русских промышленников.
В считанные годы в голой маньчжурской степи среди сопок выросла Желтороссия - города и поселки, казавшиеся путешественникам миражом: добротные дома, школы и храмы, рестораны и отели, театры и вузы, промышленные предприятия.

В 1900 году Порт-Артур, где обосновалась русская эскадра, был известен как один из самых дорогих городов на Востоке, переполненный иностранцами. В городе имелись театр, военный и морской клубы, устроенные "очень кокетливо", прекрасный ресторан, "поставленный на широкую ногу, где рекой льется шампанское и дорогие вина, сыплется золото и забывается, что вы находитесь на краю света". Неподалеку стремительными темпами воздвигался порт и город Дальний, призванный по замыслу министра финансов Сергея Витте стать одним из центров мировой торговли, конкурентом Сан-Франциско.
Благодаря русским колонистам Северо-Восточный Китай прославился в мире как азиатский Клондайк, где удачливый старатель имеет шанс в одночасье разбогатеть. Особенно мощным стал приток русских с началом строительства Китайско-Восточной железной дороги. Магистраль протяженностью в две с лишним тысячи верст - из наиболее удачных проектов Витте, который добился от Пекина согласия на концессию.
Строительство магистрали проходило очень непросто, в Китае случилось знаменитое «боксерское восстание», направленное против чужеземцев, крови с обеих сторон, как это и бывает обычно, пролилось немало.

За полмесяца погибло свыше 100 россиян. Однако важнейшие опорные пункты решено было не сдавать, и благодаря мужеству своих защитников они устояли. Так, Харбин оборонял интернациональный добровольческий отряд в 2000 человек, в который вошли как обитатели русского сеттльмента - железнодорожники, так и английские и французские миссионеры.
В ходе русско-японской войны один из высших правительственных чиновников госконтролер П. Х. Шванебах внес в кабинет министров проект раздачи земель в "Азиатской России" (имелась в виду Желтороссия) военнослужащим Маньчжурской армии из расчета: штабным офицерам - по 400 десятин, строевым офицерам - по 200 десятин, нижним чинам - по 50 десятин. Желающих нашлось не так уж много, хотя Общество КВЖД ежегодно выделяло им 200 тыс. руб. подъемных, а государство освобождало на десять лет от арендной платы за землю. К 1905 году во всей Маньчжурской армии было зарегистрировано всего 2518 таких поселенцев.

На КВЖД работали почти 200 тыс. китайских рабочих. Правление Общества оказывало строителям бесплатную медицинскую помощь, выплачивало пособия по временной нетрудоспособности, а в случае гибели рабочих - пособия их семьям. Обществу пришлось построить сотни вспомогательных предприятий - угольные копи, лесообрабатывающие и камнеобрабатывающие фабрики, кирпичные заводы, главные механические железнодорожные мастерские и многое другое.

1 июля 1903 г. на КВЖД открылось регулярное пассажирское и товарное движение. Сооружение в кратчайшие сроки КВЖД делало честь мастерству и мужеству русских инженеров и китайских рабочих.
В дальнейшем Общество КВЖД участвовало в оборудовании порта во Владивостоке, организовало при посредничестве Русского Восточно-Азиатского пароходства рейсы к портам Японии, Кореи, Китая. В 1903 г. оно уже владело флотилией из 20 пароходов. Общество имело телеграф, вело разведку полезных ископаемых в Маньчжурии. В городах, быстро растущих вдоль железной дороги, открывались больницы, школы, магазины, библиотеки. Было открыто 20 железнодорожных училищ.

Всесильный тогда министр финансов граф С. Ю. Витте, в ведении которого находилась КВЖД, убеждал царя, что Уссурийскую железную дорогу нельзя оставлять в прежнем положении, ибо ее служащие своевольничают, администрация попала под влияние неблагонадежных лиц. На этом фоне резко контрастировала КВЖД, которая за время русско-японской войны выполнила грандиозную работу, а после войны, когда на всех дорогах происходили беспорядки, ни на один час не прекращала своей деятельности, и посему Витте полагал необходимым передать Уссурийскую железную дорогу в аренду Обществу КВЖД, которое сумеет навести на ней тот же образцовый порядок, какой существует на КВЖД. Царское правительство хотело, чтобы революционно настроенный рабочий класс Уссурийской железной дороги поохладил свой пыл под эгидой КВЖД.
После революции и окончания гражданской войны на КВЖД установилось непростое двоевластие, но ненадолго, так как в 1931 году Северо-Восточный Китай был оккупирован японцами. У белой эмиграции с новой администрацией отношения сложились неплохо. Дальневосточный филиал РОВС (эмигрантская организация Русский Обще-Войсковой Союз) также поддержал политику Японии. М.К. Дитерихс опубликовал призыв к русской эмиграции в Европе оказать ему всевозможную помощь в подготовке решающей войны с советской властью. В Германии, Чехословакии, Финляндии, Латвии, Литве начался сбор пожертвований и даже отправка отдельных добровольцев на Дальний Восток ."За рубежом развернулась широкая кампания за вступление находящихся в эмиграции остатков белой армии в войну против Советского Союза с целью свергнуть в стране власть большевиков- отмечает исследователь Н.Г. Думова.

Не только лидеры дальневосточной эмиграции поддержали агрессию Японии в Маньчжурии. Много сторонников этой акции Токио было и в Европе. Б. Суворин, несколько лет работавший журналистом в Шанхае и Харбине, по просьбе журнала "Часовой" опубликовал подробный рассказ о жизни российской эмиграции на Дальнем Востоке, в том числе и о их положении "при японцах". По мнению журналиста после японской оккупации "русским стало жить много легче".
В частности, японские власти жестко подавили разгул бандитизма. Китайско-монгольские банды хунхузов в период межвластия на дороге систематически грабили поезда. Прекращено это было просто: пассажирские составы снабдили хорошо вооруженной охраной и буферной, обложенной мешками с песком платформой с пулеметом. Еще одним изменением стало то, что в число изучаемых в русских гимназиях языков наряду с китайским и английским добавился японский.

В поисках материала о быте на КВЖД мне попалась удивительная подборка. 
Это хранящиеся в Приморском государственном музее имени В.К. Арсеньева фотографии староверов, ушедших из Приморья под угрозой насильственной коллективизации и репрессий и организовавших поселения на маньчжурских территориях, они были выполнены в 1936-1945 годах японскими фотографами и исследователями, которые изучали жизнь переселенцев по заданию правительства. Коллекция содержит подробную этнографическую информацию, свидетельствующую об аутентичном образе жизни группы приморских старообрядцев, их традиционном жизненном укладе: от разнообразных повседневных хозяйственных занятий, строительства жилищ до социальной организации, праздников, обрядов, обычаев. Значимость коллекции усиливает художественное качество фотографий. Японским фотографам-модернистам (Ассоциация японских фотографов в Маньчжурии) удалось создать привлекательный поэтический образ русских людей.


КВЖД вместе с крупнейшими городами Харбином и Шанхаем были настоящим заповедным осколком погибшей Российской империи. Там сохранялись традиции, язык, образ жизни дореволюционной России.
Вот как описывается жизнь одного из харбинских из лицеев.
У каждого старшеклассника был подопечный из младших классов, с которыми они были обязаны заниматься, ходить на прогулку, учить хорошим манерам. У лицеистов была обязательная форма: зимой чёрного цвета со знаками различия на рукавах, летом чёрные брюки и белая гимнастёрка.

Головные уборы: зимой шапки-кубанки, а в тёплое время фуражки. Обязательным атрибутом был ремень поверх гимнастёрки. Кормили очень сытно, с обязательным набором овощей и фруктов. В столовой их обслуживали китайцы-повара, разносили по столикам подносы с едой. Лучших учеников фотографировали у знамени на фоне картины "Куликовская битва ", написанной одним монахом-преподавателем. Весь день у лицеистов был строго расписан: утром обязательная зарядка на улице в любую погоду, затем водные процедуры и завтрак, куда ходили строем с горном и барабаном. Занятия длились долго, так как кроме русского языка, нужно было знать почти в совершенстве шесть языков: церковно-славянский, латинский, греческий, английский, китайский, ниппонский(японский). Основной упор делался на изучение иностранного языка, так как их готовили к миссионерскому служению. Все лицеисты играли в оркестре (смотр строя перед репетицией оркестра). Была у лицея в Чин Хэ своя дача, куда летом всех лицеистов вывозили на все каникулы на отдых. На даче строгого контроля со стороны монахов-воспитателей не было. В распоряжении лицеистов были лодки и различные спортивные принадлежности, так что скучать не приходилась. В учебное время ходили в собор при лицее и участвовали в службах.

Неудивительно, что именно здешняя русская эмиграция, в том числе казаки-семеновцы проявляли особую активность и непримиримость по отношению к большевизму.

Первый отряд из русских белогвардейцев был сформирован японцами в 1937 году. Располагался он в старых казармах русской Маньчжурской армии на станции 2-я Сунгари возле Харбина. Командовал отрядом японский полковник Асано. В 1944 года его сменил полковник Смирнов, а заместителем стал казак майор Михайлов. Однако служивших в отряде по привычке продолжали называть «асановцами». 
Каждый призыв в отряд состоял из 450–500 новобранцев, в основном харбинцев, с восточной ветки КВЖД, меньше из Хайлара и Трехречья (район на северо-западе Маньчжурии в бассейне рек Ган, Дербул, Хаул, близ границы с Россией). Уже в 1938 году отряд участвовал в боях с корейскими партизанами. 

В 1939 году примерно 250 человек, главным образом трехреченских казаков, перебросили в район боевых действий на реке Халхин-Гол. Командиром отборного 5-го эскадрона асановцев был капитан Василий Васильевич Тырсин — забайкальский казак Усть-Уровской станицы, первые годы эмиграции живший в Трехречье. Его вспоминали как жестокого человека. В 1932 году после оккупации Трехречья японцами он поступил на службу в императорскую жандармерию. Говорили, что на его совести трое расстрелянных трехреченцев (в том числе священник отец Александр), обвиненных в сотрудничестве с Советами.
18 августа 1945 года в Харбине высадился советский десант в составе 120 человек, а 19 августа в город вошли главные силы. 20 августа, еще до того, как на харбинском ипподроме закончилось разоружение более 43 тыс. японских солдат, во дворе Иверской церкви были взорваны кресты на могиле генерала Каппеля и его жены. Тогда же был арестован и вскоре умер на полу камеры пересыльной тюрьмы известный русский поэт Арсений Несмелов (Митропольский). Несколькими днями позже была уничтожена часовенка на братской могиле русских солдат времен японской войны. Вообще поднялась настоящая волна уничтожения кладбищ и памятников 1904–05 годов (особенно много их было под. Мукденом, где некогда сражалась армия Куропаткина). Советский писатель Михаил Колесников в своей «Маньчжурской тетради» еще и высмеял японцев за традицию беречь кладбища и церквушки — памятники своим бывшим противникам… Начались и повальные аресты асановцев. Рассказывали, что полковник Асано, узнав о депортации в СССР своих солдат, добился после ухода в отставку разрешения приехать в Китай, на 2-ю Сунгари, и там на учебном плацу совершил «харакири», оставив на свитке собственноручную эпитафию: «Смертью своею вину перед вами искупаю».

Репрессии начинались с первых же часов появления советских войск. В Харбине, признанной столице русской эмиграции, уже в первые дни были разгромлены редакции крупнейших газет «Харбинское время» и «Заря», журнала «Рубеж». В городе Манчжурия (на западе) и на станции Пограничная (на востоке) эшелоны с арестованными русскими стали проходить через пограничные пункты намного раньше, чем эшелоны с японскими военнопленными. 
По восточной и западной веткам. КВЖД, а также ЮМЖД подчистую забрали всех, кто в 1935 году отказался добровольно вернуться на родину. Многие из них уже не работали на железной дороге, занимались сельским хозяйством. Их обвинили в «измене родине» — и все они угодили в тот же
Г УЛАГ, что и вернувшиеся добровольно 35-м!

Особо – о репрессиях в Трехречье. Этот район заселяли преимущественно забайкальские казаки, бежавшие в Манчжурию в годы гражданской войны. Часть поселенцев составляли так называемые «тридцатники» — бежавшие сюда от насильственной коллективизации в Сибири и Забайкалье в 30-х годах. 
В начале войны Трехречью еще повезло. 36-я советская армия наносила удар по Хайлару и лишь самая южная часть Трехречья оказалась в полосе ее продвижения. Советские войска прошли через одну из русских деревень — Светлоколуй, где жил самый богатый скотовладелец Трехречья — Бизьянов. Две отары его овец, каждая примерно в 3 тыс. голов, вместе с чабанами были переправлены на советский берег реки Аргунь. 
До этого даже многолетняя война, когда из Манчжурии японцы вывозили все, что могли, не расшатала крепкие хозяйства трехреченцев. Край и в те суровые годы оставался хлебным и богатым; неделями отмечались церковные праздники, справлялись богатые свадьбы. А вот НКВД капитально расправился с Трехречьем всего за один август 45-го. Арестован и интернирован был каждый четвертый казак, а «тридцатники» подметены едва ли не подчистую: их обвиняли во «вредительстве колхозам». 

Многодетные семьи, лишившись хозяина, быстро разорялись. Вскоре Трехречье стало неузнаваемым. Хозяйства пришли в упадок, появились неуверенность, страх и подозрительность, стало распространяться пьянство. Много зла принесла и новая китайская власть. Нахальные некомпетентные аппаратчики подвели край к последней черте, а в 1955–56 гг. русские были насильственно выселены из района. Большинство уехали в СССР, кто-то в Австралию, Бразилию, Америку…

*******
Подводя итог этому печальному рассказу, я хочу сказать вот о чем. За период с 1917 по 1991 год русское население бывшей Российской империи подверглось процессу, который можно назвать обратной селекцией. Первую половину этого срока отбор был беспримерно жестоким, во вторую половину необходимость в чрезмерной жестокости отпала, так как уже не одно поколение выросло в условиях этой самой обратной селекции. Процесс, несомненно, затронул и другие народы, но именно для русских людей он был роковым. Ведь, например, российские немцы в конце концов получили возможность уехать. Народы в национальных республиках получили возможность отделиться и зажить независимо. Русским отделяться некуда и уезжать не к кому.
Население теперешней России не знает и не чувствует дореволюционную Россию и не представляет себе, что можно было жить как то иначе, а не так, как жили строители коммунизма в СССР. Весь их поколенческий опыт и генетическая память ограничивается советской эпохой. Для них понятия «антисоветский» и «антирусский» - - синонимы. К сожалению, западные источники намеренно или по незнанию поддерживают эту очень вредную и опасную иллюзию. Но это уже тема совсем другого разговора.