Северный Кавказ, куда идешь?

Как считают авторы доклада, программы управления Северо-Кавказским федеральным округом находятся в тупике. Кризис и депрессия в регионе лишь разрастаются.

Суть его, по словам Ирины Стародубровской, заключается в следующем. Во-первых, даже в тех сферах, где власть публично анонсировала некие проблемы и пути их решения, коэффициент полезного действия от усилий минимален. Это, скажем, борьба с терроризмом.

Во-вторых, в ряде областей, например, в земельных отношениях, критерии политики вовсе не определены, поэтому деятельность властных структур подвержена здесь постоянным колебаниям.

И, наконец, в-третьих, упал имидж всего Северного Кавказа в российском масштабе. Это происходит и ввиду внутренней неустойчивости данной территории, и из-за внешнего негативного восприятия.

В чем причины неудач?

По мнению Стародубровской, в первую очередь, неправильно было диагностировано положение на Северном Кавказе. Общество в регионе неправомерно было охарактеризовано, как «архаичное», застойное.

«Наоборот, общество в большинстве республик СКФО весьма турбулентное, движущееся, причем в буквальном смысле. Ведь из региона на короткое или длительное время уезжает немало людей, — подчеркнула она. — Они отрываются от своих корней, от привычного уклада жизни. Возникает новая самоиндентификация. Старшее поколение зачастую уже не регулирует ценностную ориентацию молодых. С этой точки зрения, модель индустриализации советской России в 1930-х гг. вряд ли может сработать тут».

Между тем, как говорят авторы доклада, на Северном Кавказе существуют собственные источники модернизации, свои центры экономического развития. Ресурсы так же имеются в регионе. Свидетельством чему является высокий уровень престижного потребления. Деньги есть, но они направляются на роскошь, а не в бизнес.

Кстати, и массовую безработицу в СКФО эксперты тоже называют мифом. Скорее, можно указать на социальную незащищенность трудящихся, работающих в сфере «теневой» экономики.

Стратегия управления практически лишена обратной связи

В качестве наиболее яркого примера выступающие привели не совсем успешную в ряде мест и периодов политику антитеррора.

В ее рамках есть два подхода. Один чисто силовой. При котором террористами или их пособниками принято считать всех тех, кто придерживается так называемых «нетрадиционных», радикальных религиозных взглядов.

Другой подход — это политика «мягкой силы». В этом случае те, кто исповедуют свои убеждения, даже если они не нравятся власть предержащим, и при этом не нарушают действующих законов и не хотят вести вооруженную борьбу против конституционного строя, как бы «оставляются в покое».

Те молодые люди, кто по ошибке и недоразумению оказался в «лесу», а также те, кто успев повоевать хочет прекратить вооруженную деятельность, по мере возможности амнистируются и адаптируются. Ну а против тех, кто не желает прекратить борьбу ведутся  боевые и специальные операции.

Стародубровская обратила внимание присутствовавших на то, что, начиная с 2005 года были апробированы и тот и другой сценарий борьбы с подпольем.

Примечательно, что потери силовиков росли именно в момент применения «силового подхода». Об этом свидетельствуют графики потерь составленные правозащитным центром «Мемориал» на основе открытых источников.

В целом, большинство серьезных экспертов сегодня настаивают на неэффективности однозначно силового метода, хотя именно он вновь возобладал в настоящее время на Северном Кавказе.

Константин Казенин отметил, что в своем исследовании они не рассматривают в отдельности аспекты межнациональных отношений, полагая их некой «упаковкой» для проблем взаимоотношения элит и неурегулированности земельного вопроса.

По его мнению, земельные конфликты и в Дагестане, и в Кабардино-Балкарии, и в других ареалах представляют собой борьбу между жителями того или иного селения, которые исторически пользуются наделами, но не могут юридически обосновать свое право на это и каким-либо чиновником, либо коммерческой структурой, получившими от власти право распоряжаться землей. К сожалению, во многих ситуациях земельным спорам придают окраску межэтнического конфликта.

«Не отрицая того, что пресловутые кланы на Северном Кавказе нередко используют связку в виде национальности или родства, в общем и целом, они представляют собой группировки бюрократическо-криминального происхождения с классической схемой «патрон-клиент». Это когда некий чиновник высокого ранга формирует команду из чиновников более низкого уровня и бизнесменов, которым в обмен на некоторые услуги и лояльность предоставляется поддержка, продвижение интересов, гарантия отсутствия проблем с определенными органами и тому подобное», — отметил Казенин.

Помимо мифа о кланах бытует и миф о сильных сепаратистских настроениях в СКФО. По утверждению Казенина, не только среди чиновничества, но и у простых обывателей при довольно развитых связях с остальной Россией мысли об отделении воспринимаются как маргинальные.

По заявлению авторов доклада, при продолжении нынешней линии политики в отношении СКФО результатом может стать или превращение Северного Кавказа в «заповедник архаики», вечно застойный регион, или, при усилении силового давления, результатом будет социальный взрыв.

Но есть и еще один вариант — гражданское примирение и развитие.

Что для этого, более желаемого, результата нужно?

Поощрять всячески экономическую инициативу снизу, избавив людей от коррупционного давления. Провести прямые выборы всех ветвей власти в регионе. Развивать и далее гражданский диалог в рамках гарантированной конституцией России свобод и прав, в том числе свободы совести.

Продолжить адаптацию боевиков, стремящихся прекратить борьбу и поставить под общественный контроль действия силовиков. Провести четкую земельную реформу с установлением собственников, хозяев. Создание социальных «лифтов» для молодежи, особенно предоставляя преференции в образовании.

«Выводы экспертов очень правильно звучат, но, преподнеся его тем, кто принимает решение (если они осилят прочитать доклад), надо бы добавить, что данный проект решения годен для всей России», — остроумно заметил участвовавший в презентации известный российский журналист Николай Сванидзе.

В то же время, возникают правомерные вопросы: если система российской государственности больна, то как же, не вылечившись самой, прописывать лечение своей части — Северному Кавказу? И кто тот доктор, что осуществит его? Ведь депрессия — это болезнь, при которой ни денег не хватает, а просто не хочется жить из-за отсутствия мотивации к жизни.