Н.Бухарин. Экономика переходного периода. Гл.1.

ГЛАВА I

Структура мирового капитализма.

1. Современный капитализм, как мировой капитализм. 
2. Субъекты хозяйств — государственно-капиталистические тресты. 
3. Анархия мирового производства и конкуренция. 
4. Кризисы и войны. 
5. Централизация капитала.

Теоретическая Политическая экономия есть наука о социальном хозяйстве, основанном на производстве товаров, т.-с. наука о неорганизованном социальном хозяйстве. Только в обществе, где производство является анархическим, точно так же как анархическим является и распределение продуктов, закономерность общественной жизни проявляется в виде «естественных «стихийных» законов, независимых от воли отдельных лиц и коллективов, законов, действующих с такой «слепой» необходимостью, как сила тяжести, «когда над вашей головой обрушивается дом»1). Маркс первый отметил эту специфическую особенность товарного производства и в своем учении о товарном фетишизме дал блестящее социологическое введение в теоретическую экономию, обосновав последнюю, как исторически ограниченную дисциплину 2). В самом деле лишь только мы возьмем организованное общественное хозяйство, как исчезают все основные «проблемы» политической экономии; проблемы, ценности, цены, прибыли и проч. Здесь «отношения между людьми» не выражаются в «отиошениях между вещами», и общественное хозяйство регулируется не слепыми силами рынка и конкуренции, а сознательно проводимым планом.

Поэтому здесь может быть известная система описания, с одной стороны, система норм — с другой. Но тут не будет места науке, изучающей «слепые эаколы рынка», ибо не будет самого рынка. Таким образом, конец, капиталпствчески-товарвого общества будет концом и политической экономия.

Итак, политическая экономия изучает товарное хозяйство.

При этом товаропроизводящее общество вовсе не есть простая сумма индивидуальных хозяйств. Еще Родбертус в полемике с Бастиа прекрасно выяснил наличность особой хозяйственной среды, особой связи, которую он назвал «хозяйственным общением». Если бы перед нами была простая сумма хозяйств, не было бы общества. «Сумма» есть чисто логическое единство, а вовсе не реальпо существующий комплекс.

Совершенно безразличным является для чистой теории, насколько велик объем, какова пространственная характеристика данного общественного хозяйства. Как раз поэтому Маркс и издевался так над названием «национальная экономия», которое облюбовали патриотические немецкие профессора. Точно так же сравнительно второстепенным для абстрактной теории является вопрос о том, кто выступает в качестве субъекта отдельного хозяйства. Важен в первую голову тип связи между этими хозяйствами, а именно — тип неорганизованной связи через обмен. Наоборот, для более конкретного исследования, которое не ограничивается выведением общих законов, все эти вопросы имеют огромное значение.

Современный капитализм есть капитализм мировой. Этo значит, что капиталистические производственные отношения господствуют во всем мире и связывают все части нашей планеты крепкой экономической связью. В наше время социальное хозяйство конкретно выражается в хозяйстве мировом. Мировое хозяйство есть реально существующее единство. Поэтому совершенно неверны такие определения его, как определение новейшего исследователя д-ра Карла Тышки1). Тышка пишет: «Подобно тому ,как народное хозяйство состоит из суммы хозяйств, принадлежащих лицам одной нации, будут ли эти хозяйства единоличными или корпоративными хозяйствами, точно так же мировое хозяйство состоит из суммы

1) D-r Karl von Tyszha: «Das weltwirtschafltiche Problem der modtrncn IiU’ustrifstaat’»n». Jena. Gustnv Fischer. 1916, s. 1.

народных хозяйств». «Сумма народных хозяйств, на которые существенным образом влияет положение на мировом рынке, образует мировое хозяйство». Первое определение не совпадает со вторым: второе носит в себе внутреннее противоречие, так как понятие простой суммы исключает органическую связь. Сумма раков в корзине не есть реальное единство. Число ежегодно рождаемых младенцев, «объединенных» в статистическую «совокупность», точно так же не представляет собой реального единства. Наличие особой органической связи — вот что делает просто совокупность совокупностью реальной. Но как раз такая совокупность исключает понятие арифметической суммы, потому что она гораздо больше и сложнее этой суммы.

Поскольку общество является обществом, производящим не продукты, а товары, постольку оно является неорганизованным единством. Общественный характер труда и общественный характер процесса производства проявляется здесь в непрестанном движении обмениваемых товаров, в колебаниях рыночных цен. Этот общественный характер труда не проявляется, однако, так же ясно и просто, как в том случае, когда мы имеем целесообразную трудовую общественную оргапизаиию.

Товарное общество есть система с особым типом связи, из характера которой вытекают совершенно специфические категории товарного мира. Эта система не есть «телеологическое единство», т.-е. система сознательно рукозодимая, где имеется определенный план. Такого плана нет. Здесь нет даже субъекта хозяйственного процесса. В сущности, здесь не «общество производит», а «в обществе производится». И как раз поэтому не люди господствуют над продуктом, а продукт господствует над людьми, и «стихийная сила» экономического развития не укладывается в рамки желаемого. Если все общество при товарном — а следовательно и капиталистическом — способе производства слепо, если оно в целом ве является телеологическим единством, то таковым являются его отдельные части. Общество состоит из таких частей, связанных между софой. Хозяйствующими субъектами являются в товарном обществе именно эти части, тогда как система их безлична, слепа и в этом смысле иррациональна.

Эта «иррациональность» и является основной предпосылкой для существования политической экономии. Но как раз этого не понимает большинство буржуазных экономистов.

Так, по Harms’у 1) мирового хозяйства не было бы, если бы не было международных торговых договоров. Kobatsch *) вообще полагает, что мирового хозяйства еще нет и что оно будет тогда, когда будет мировое государство. Kalver говорит о «хозяйстве мирового рынка» (Weltmarktwirtschaft). Во всей полемике между Harms’ом и К. Diehl’ем 3) нет ни намека даже на правильную постановку вопроса. Поиски какого-нибудь «регулирования», как конститутивного признака хозяйства, как раз и исходят из абсолютно превратного представления о природе капиталистического общественного организма. Для обоснования науки ищут принцип, который убивает эту науку.

Возникает теперь вопрос, что же является сознательно действующими частями мирового капиталистического хозяйства. Теоретически мыслим мировой капитализм, как система отдельвых частных предприятий. Но структура современного капитализма такова, что субъектами хозяйства выступают коллективно-капиталистические организации* — «государственно-капиталистические тресты» 4).

Финансовый капитал уничтожил анархию производства внутри круппых капиталистических стран. Монополистические союзы предпринимателей, комбинированные предприятия и проникновение банкового капитала в промышленность создали новый тип производственных отношений, превратив неорганизованную товарно-капиталистическую систему в финансово-капиталистическую организацию. Неорганизованная связь одного предприятия с другим через акты купля-продажи в значительной степени заменилась организационной связью через «контрольные пакеты» акций, через «участие» и «финансирование»* которое находит себе персональное выражепне в общих «Dirigcn-tej» банков и индустрии, концернов и трестов. Тем самым медовая связь, выражающая общественное разделение труда и разрыв общсственно-производственной организации на самостоятельные капиталистические «предприятия», заменяется техническим разделением труда внутри организованного «народного хозяйства».

Раздробленность капиталистического производства, его «анархичность» выходит, однако, далеко за пределы общественного разделения труда. Под разделением труда разумелось всегда распадение совокупного труда на различные «работы» 1). В частности под общественным разделением труда разумелось и разумеется разделение труда между отдельными предприятиями. Будучи «независимыми» друг от друга, капиталистические предприятия тем не менее нуждаются друг в друге, ибо одна отрасль производства доставляет сырой материал, вспомогательные средства и т. д. для другой.

Однако, не нужно смешивать двух вещей: дробление общественного труда, вытекающего из факта общественного разделения труда — с одной стороны и дробления общественного труда, которое отрицает это самое разделение труда — с другой. В самом деле, отдельные товаропроизводители существуют вовсе не потому только, что имеются различные виды труда. В рамках каждой отдельной отрасли производства, даже в рамках более специальных и мелких производственных делений, одновременно существует значительное количество самостоятельных товаропроизводителей. Другими словами, анархическая структура товарного общества выражается в раздельном существовании «предприятий». В свою очередь, эти «предприятия» стоят друг к другу в разных отношениях: или они связаны друг с другом куплей-продажей (предприятия разнородные), или они стоят друг против друга, как конкуренты (предприятия однородные). Хозяин портновской мастерской связан с суконщиком таким образом, что он покупает у него сукно, но по отношению к другому такому же хозяину он — конкурент, отнюдь не связанный с ним меновыми сделками. Одновременное существование портновского и суконного предприятия есть выражение общественного разделения труда. Наоборот, сосуществование нескольких портновских предприятий никакого общественного разделения труда не выражает.

На эту разницу необходимо обратить самое серьезное внимание.

Обычно анархия капиталистического производства ставится в связь с рыночной конкуренцией — и только. Теперь мы видим, что рыночная конкуренция выражает лишь одну часть, лишь один тип «бытия» отдельных товаропроизводителей, а именно — тот тип отношений, который не стоит в связи с разделением общественного труда.

Том не менее, благодаря взаимозависимости всех частей социального хозяйства, и разнородные предприятия ведут борьбу между собой.

Капиталистическое общество есть общество, производящее прибавочную ценность. С другой стороны, процесс распределения есть процесс раздела прибавочной ценности между субъектами капиталистического хозяйства. Каждое предприятие вовсе не реализует той прибавочной ценности, которая производится в нем самом. Уже элементарнейший закон капитализма — стремление нормы прибыли к одному уровню — совершенно «искажает» такую простоту отношений *). Картина осложняется еще больше с образованием всевозможного рода капиталистических монополий. Ясно отсюда, что борьба за раздел прибавочной ценности между отдельными хозяйствующими субъектами (единоличными или корпоративными — это, конечно, совершенно безразлично) должна носить различный характер. Поэтому мы будем различать три рода конкурентной борьбы.

1)Под конкуренцией горизонтальной будем разуметь

*). ГА. Маркс: Капитал, т. ВРПППОАА

конкуренцию между однородными предприятиями. Здесь анархия, выражающаяся в конкурентной борьбе, ни на какое общественное разделение не опирается;

2) Под конкуренцией вертикальной мы будем разуметь борьбу между разнородными предприятиями, раздельное существование которых выражает факт общественного разделения труда.

3) Наконец, под комбинированной (сложной) конкуренцией у нас будет пониматься борьба, которую ведут комбинированные предприятия, т.-е. капиталистические единицы, объединяющие различные отрасли производства, т.-е. превращающие общественное разделение труда в техническое разделение.

Критерием разграничения типов конкуренции является здесь тип предприятия, что, в свою очередь, опирается на то или иное отношение к общественному разделению труда, т.-е. к одному из основных производственных отношений товарного мира.

Из такого разграничения вытекает и разграничение методов конкурентной борьбы. В самом деле, совершенно очевидно, что в то время, как горизонтальная конкуренция может оперировать дешевыми ценами на рынке (самый «классический» тип конкуренции), при конкуренции вертикальной метод дешевых цен должен уступить место другим приемам. И действительно, мы видим, что здесь главную роль начинают играть методы непосредственного силового давления, своего рода action directc со стороны капитала, в первую голову — бойкот, как самая элементарная форма.

Изменение методов конкурентной борьбы обозначается еще в большей мере, поскольку эта борьба начинает выходить из сферы отношений рынка, хотя бы она и имела своим исходным толчком отношения этого рынка*. Цена ость всеобщая категория товарного общества, и поэтому всякое нарушение равновесия выражается в определенном движении цен. Категория прибыли немыслима без категории цены. Словом, всякое экономическое явление капиталистического мира так или иначе связано с ценой, а следовательно — и с рынком. Это, однако, не значит, что всякое экономнческое явление есть рыночное явление. Аналогичное положение годится и для конкуренции. До сих пор рассматривалась по преимуществу рыночная конкуренция, которая была характерна для типа горизонтальной конкуренции вообще. Но конкурентная борьба, т.-е. борьба между капиталистическими предприятиями, может вестись и вне рынка в собственном смысле слова. Такова, например, борьба за сферы вложения капитала, т.-е. за самую возможность расширения производственного процесса. В таком случае опять-таки ясно, что здесь будут применяться иные методы борьбы, чем в «класснческом» случае горизонтальной рыночной конкуренции.

Теперь ми дилжны вернуться к современному мировому капитализму.

* Н.Бухарин.

Мы отмечали уже, что единицами, составляющими систему современного мирового хозяйства, являются не единоличные предприятия, а сложные комплексы, «государственно-капиталистические тресты». Правда, мировые связи существуют и между отдельными предприятиями разных «стран», при чем тип этих связей в каждом конкретном случае может быть прямо противоположен тому типу, по которому связаны между собой эти «страны». Но все же за последнее время преобладающими становятся отношения между целыми комплексами. Капиталистическое «народное хозяйство» превратилось из иррациональной системы в рациональную организацию, из бессубъектного хозяйства в хозяйствующий субъект. Это превращение дано ростом финансового капитализма и спайкой между экономической и политической организацией буржуазии. Вместе с тем отнюдь не уничтожилась ни анархия капиталистического производства вообще, ни конкуренция капиталистических товаропроизводителей. Эти явления не только остались, по и углубились, воспроизводясь в рамках мирового хозяйства. Мировая хозяйственная система так же слепа, иррациональна и «бессубъектна», как прежняя система народного хозяйства.

Товарное хозяйство здесь вовсе не исчезает окончательно, хотя внутри страны оно либо отмирает, либо значительно сокращается, заменяясь организованным распределением. Товарный рынок становится лишь действительно мировым, переставая быть «национальным». Тут наблюдается точно такой же процесс, как и при слиянии двух иди нескольких разнородных предприятий в одно комбинированное целое, где сырье обрабатывается в полуфабрикат, а затем в фабрикат, при чем соответствующее движение продуктов не сопровождается обратным движением денежного эквивалента: «хозяйственные блага» ewjjr-wjl у комбинированного предприятия обращаются не как товары, а именно как продукты, являясь товарами лишь постольку, поскольку они выбрасываются из пределов комбинированного целого* Точно так же организованно-распределяемый внутри страны продукт является товаром, поскольку его бытие связано с существованием мирового рынка. Разница — по сравнении с народным хозяйством — лишь в широте хозяйственной системы и в характере составных частей этой системы.

Особый характер государственно-капиталистических трестов объясняет нам и особый тнп конкурентной борьбы. Государственно-капиталистический трест есть в сущности огромное комбинированное предприятие. Будучи противопоставлены друг другу, государственно-капиталистические тресты противопоставлены не только как единицы, производящие один и тот же «мировой товар», но и как части разделенного общественномирового труда, как хозяйственно дополняющие друг друга единицы. Следовательно и борьба их идет одновременно и по горизонтальной, и по вертикальной линиям: эта борьба есть сложная конкуренция.

Переход к системе финансового капитализма все время усиливал процесс превращения простой рыночной, горизонтальной конкуренции в конкуренцию сложную. Так как типу конкуренции соответствует и метод борьбы, то за этим неизбежно последовало «обострение отношений» на мировом «рынке». Вертикальной и сложной конкуренции сопутствуют методы непосредстветюго силового давления. Поэтому система мирового финансового капитала неизбежно влечет за собой вооруженную борьбу империалистских конкурентов. Здесь и лежит основной корень империализма.

Борьба финансово-капиталистических государственных организаций есть самое кричащее выражение противоречий и анархии капиталистического способа производства, где обобществленный в мировом масштабе труд наталкивается на государственно-«национальных» субъектов присвоения. Конфликт между развитием производительных сил и капиталистическими производственными отношениями должен — поскольку не взрывается вся система — временно понижать производительные силы для того, чтобы затем начался дальнейший цикл их развития в той же самой капиталистической оболочке. Это разрушение производительных сил составляет conditio sine qua non капиталистического развития, и с этой точки зрения кризисы, издержки конкуренции и — частный случай этих издержек — войны являются необходимыми faux frais капиталистического воспроизводства. Временное равновесие достигается здесь, собственно говоря, двояким путем: во-первых, прямым понижением производительных сил, выражающемся в уничтожении ценностей; во-вторых, в частичном уничтожении трений среди составных элементов хозяйственной системы. Последнее выражается в централизации капитала.

Централизация капитала поедает конкуренцию, но, с другой стороны, она непрерывно воспроизводит эту конкуренцию на расширенной основе. Она уничтожает анархию мелких производственных единиц, но она обостряет затем анархические отношения между крупными производственными телами. «Трения» в общехозяйственной системе исчезают в одном месте только для того, что бы в еще больших размерах появиться в другом: они превращаются в трения между основными частями громадного мирового механизма.

Централизация капитала идет по тем же трем основным линиям, по которым направляется конкурентная борьба: это либо горизонтальная централизация, когда происходит поглощение однородных предприятий, либо вертикальная централизация, когда происходит поглощение инородных предприятий, наконец, комбинированная централизация, когда возникает комбинация между комбинациями, или комбинация из сложного и простого предприятия. В мировом хозяйстве централизация капитала находит свое выражение в империалистических аннексиях, которые точно так же можно различать по трем основным линиям конкурентной борьбы 1).

В результате войны мы видим те же явления, что и в результате кризиса: наряду с разрушением производительных сил, уничтожение мелких и средних мировых группировок (гибель самостоятельных государств) и возникновение еще более громадных комбинаций, растущих за счет погибающих групп.

Производственные отношения капиталистического мира не сводятся, однако, к отношениям между «товаропроизводителями», т.-е. к отношениям между отдельными капиталистами и их

‘) Об этом см. нашу работу: «Мировое хозяйство и империализм».

союзами (синдикатами, трестами, государствами). Современное мировое хозяйство есть не только товарное хозяйство, но и империалистическое товарное хозяйство. И противоречия между различными частями этого хозяйства лежат в двух главных плоскостях: в плоскости анархического соотношения между предприятиями – и в плоскости анархического строения общества, как общества классового. Другими словами, налицо имеются как «чисто экономические» противоречия, так и противоречия «социальные». Совершенно очевидно, что первая категория отношений непосредственно влияет на вторую. Разрушение производительных сил и процесс капиталистической централизации чрезвычайно обостряют противоречия между классами, и при определенном сочетании обоих факторов наступает крах всей системы, начинающийся с организационно наиболее слабых звеньев этой системы. Это и есть начало коммунистической революции.