Цена октября и травма памяти

Автор: Кирилл Александров

Давно исчерпаны все обличительные слова, которые могли быть произнесены за минувшие 96 лет по поводу Октябрьского переворота и его последствий. Слов достаточно. Сегодня с просветительской точки зрения достаточно акцентировать внимание слушателей на одном бесспорном историческом факте — демографической катастрофе, происшедшей за первые 36 лет существования большевистской власти. Если разделить историю советского государства почти на две равные части, то окажется, что в первой половине его существования лишились жизни десятки миллионов людей — примерно в диапазоне 50–52 млн. за ленинско-сталинский период.

1. Гражданская война и голод 1917–1922       

12 млн

(в т. ч. жертвы голода 4,5 млн.)

2. Коллективизация, раскулачивание, подавление антиколхозных восстаний, внесудебные репрессии 1930–1933 годов, погибшие раскулаченные на этапах депортаций и в спецпоселках до 1941 года

8 млн

(Государственная Дума РФ в 2008 году признала гибель от искусственного голода в 1933 году 7 млн. человек)

3. Расстрелянные по политическим обвинениям в период с 1923 по 1953 годы, убитые при подавлении разных восстаний (за исключением антиколхозных в 1930–1932)

не менее 1 млн

(Основная доля расстрелянных органами ОГПУ–НКВД приходится на период с 1930 по 1940 годы – 720 тыс. по официальной статистике).

Для сравнения: в Российской империи по всем делам за 87 лет (период 1826–1913 годов) по всем делам, включая уголовное судопроизводство, а также приговоры военно-полевых и военно-окружных судов, были вынесены 8268 смертных приговоров, а казнены лишь 3875 человек

4. Погибшие в 1923–1953 годах в лагерях, тюрьмах, ссылках и других местах заключения (без спецпоселков для раскулаченных), в местах депортаций (за исключением периода 1941–1945).

1,5 млн

Для сравнения: в системе наказаний Российской империи за период с 1885 по 1915 годы до изобретения пенициллина умерли округленно 127 тыс. человек.

5. Жертвы локальных военных конфликтов до войны с Германией

примерно 160 тыс.

(основная доля – погибшие во время войны с Финляндией 1939/40 годов)

6. Жертвы войны 1941–1945 годов, включая войну с Японией 1945 года

27 млн

(при этом основную долю потерь, примерно 16–17 млн. человек, составили потери мужчин воевавших возрастов)

7. Послевоенные жертвы сталинского государства (голод 1947/48 годов, жертвы подавления повстанческих движений в западных областях СССР, умершие в спецпоселках для раскулаченных).

примерно 1,2 млн

ИТОГО:

примерно 50 млн 800 тыс. человек

 

Не учитываются косвенные потери — то есть неродившиеся в результате такой чудовищной убыли населения.

Можно дискутировать о показателях по отдельным категориям, но картина вполне представима. По мнению автора, нет даже особого смысла спорить о том, какие категории жертв можно непосредственно вменить в вину ленинцам-сталинцам, а какие носили «сопутствующий» характер. Достаточно согласиться, что в первую половину пребывания большевиков-коммунистов у власти страна и общество пережили демографическую катастрофу, долгосрочные последствия которой, скорее всего, необратимы — и это главный видимый результат их социальной политики.

Мы констатируем, что при ленинцах-сталинцах лишились жизни более 50 млн. человек. Этого вполне достаточно, чтобы определить свое отношение к большевицкой власти и сделать соответствующие выводы. Такой была цена Октябрьского переворота 1917 года и коммунистического эксперимента, закончившегося бесславно и при полном равнодушии подопытного населения.

Представление о том, что символ Советского Союза — это майор Юрий Гагарин в космосе, а не палочка в колхозном табеле — особенность современного массового сознания. Существует понятие травматической исторической памяти, когда человек инстинктивно сопротивляется и отказывается принимать знания, способные травмировать его комфортное психическое состояние и восприятие прошлого. Возникает феномен конформистской позиции: «Не хочу об этом знать, потому что мне неприятно это знание». Естественно, что такая позиция поддерживается властью, связывающей себя с советским прошлым. Впрочем, недавнее празднование 95-летия комсомола — это не чествование комсомольцев, с жаром-пылом разорявших храмы или раскулачивавших односельчан. Они тоже прочно забыты. Это лишь банкетное воспоминание о приятной юности 1970–1980-х годов. Понятие греховности самой организации ВЛКСМ не существует, так как в системе ценностей участников празднеств отсутствует понятие греха.

Выводы. Определенно, что громкие заявления о своей высокой непримиримости к большевизму и бесконечные разговоры на эту тему — в узком кругу друзей-приятелей-антикоммунистов — не только пусты, но и превращают в маргиналов их участников, никому неинтересных, неизвестных и невостребованных, кроме самих себя, бессмысленных в своём узком кружке. Правда, разговоры и заявления позволяют имитировать некое организационное существование. Тем более что бесконечные словопрения в Интернете позволяют создавать иллюзию кипучего «активизма». Но стоит ли разменивать такую короткую земную жизнь — половина или около того прожиты, а то и больше — на имитацию?..

Оперативная проблема для нас сегодня — как преодолеть в современном обществе травматизм исторической памяти. Какие для этого нужны пути, акции, мероприятия — и чьё они могут привлечь внимание в нынешней России?.. Возможно, нам было бы уместно провести широкий методический семинар, обсудить полученные результаты, приобретенный за пять лет опыт и возможные действия в перспективе. Наша позиция по отношению к большевизму должна быть не только принципиальной, но энергичной и действенной. Ибо сказано в Писании: «Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь» (Матф. 7:19).

Да не будет так.