ЧАКРА НА ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ.

ЧАКРА НА ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ.

   Отпарившись на самой верхней полочке по пяточкам, да лопаточкам, Иван Фёдорович с блаженным урчанием, перепрыгивая, словно горный козёл через мужиков, яростно нахлёстывавших себя по бокам,  и оравших во всю голосину: ну-кась, поддай парку, чтобы и передок и задок  прожарило, да косточки накалились, – метким  ударом ноги  открыл дверь  парной.  И с криком «Ух, мать твою» взвился в воздухе и, продержавшись пару секунд в «невесомости»  из-за бешено разгребавших рук воздух, обвалился в бассейн, выбив бочковатыми телесными габаритами  фонтан метра в два.

   Выскочив обратно, словно вышибленная пробка, он с ходу метнулся к пивному окошку, выхватил бутылку пива, ковырнул зубами крышку и, вскинув бутылку дыбом,  в три присоса расправился с ней, а после ринулся в массажный кабинет, который неделю назад открыли в бане.

   Пока Иван Фёдорович  будет бежать до массажного кабинета, мы попытаемся, изменив немного стиль повествования, рассказать, почему он сегодня, как вы заметили, действует так стремительно и  решительно. А всё потому, что это его первый пенсионный день, который Иван Фёдорович твёрдо задумал запустить на полновесную программу: не только банным парком побаловаться, но и промассажироваться с легким похлопыванием и поглаживанием ладошкой, вибрацией, мягкими успокаивающими  шлепками, легкой дремотой, успокоением нервов…

   Словом, доставить себе полное пенсионное  удовольствие. А после баньки завершить программу  стаканом «Перцовки»  с солеными огурчиками, грибками и прочим разносольем под неспешный  разговор с женой Марией Сергеевной, но поскольку мы упомянули о Марии Сергеевны, а Иван Фёдорович ещё мчится в массажный кабинет, нам нужно успеть сказать несколько слов и о Марии Сергеевны. Особенно об её характере.

   А характер Марии Сергеевны необычайно твёрдый, заматеревший в раздорах с  дворовыми пивными мужиками, которых она так отшибала, что они во время своих загульных заседаний при её появлении вставали и говорили: здравствуй, Маруся, мы это так побеседовать с утренним ветерком  решили (если это было утро), а если был вечер, мужики ссылались на беседу с вечернем ветерком. Кроме того, Мария Сергеевна…, но время наше вышло. Иван Фёдорович уже влетел в массажный кабинет. Поспешим и мы за ним.

- А Иван Фёдорович, Иван   Фёдорович, - заорал массажист в матросской выцветевшей  тельняшке, двухметровый мужик с руками, больше похожими на медвежьи лапы. -  Как же, как же наслушался, - продолжал  орать он, приплясывая возле Ивана Фёдоровича, загребая его и бросая на массажный  стол.

   Стол   от приложения тела Ивана Фёдоровича сначала резко прогнулся, а потом вскинулся вверх. Да так, что Иван Фёдорович чуть не оторвался на пол. Он хотел было сказать о мягком похлопывании ладошкой, но ладошка вместо того, чтобы похлопать Ивана Фёдоровича, закупорила ему рот.

 - Я давно ждал, мечтал, так сказать нервишки чуть на лохмотья не порвал в ожидании, - не переставая, горланил массажист, выминая лицо Ивана Фёдоровича до искр в глазах.

   Оставляя лицо Ивана Фёдоровича, он захватывал левой рукой в гармошку   кожу на боках и спине Ивана Фёдоровича, оттягивал её вверх, словно резину, а правой ладонью наискось подсекал   со всей силы.

 - Знатный Вы парильщик, известный авторитет  в парном деле... Маститый, дока, - сыпал он слова. – Банный профессор. Ака…

- Откуда Вы меня знаете, - хрипел Иван Фёдорович, пытаясь выкарабкаться из   рук массажиста и чувствуя, как угибаются и трещат его кости, а  кожа отлипает от рёбер.  -  Я у Вас первый раз.

- В первый, в первый. Не спорю. Да, как же Вас не знать, как же не знать,  - массажист так рвал свои голосовые связки, что у Ивана Фёдоровича чуть не обламывались уши. – Все мужики говорят, хвалу возносят, что лучшего парильщика, чем Вы  нет, и не может быть. Как подаст парку, так всё тело шкворчит, и всё, что прилеплено к нему  жарится, как яичница на сковородке и варится, как сосиска  в кастрюле. Как же, как же  не познакомиться с таким человеком. Сочту за честь по Вашим рёбрышкам пройтись и позво…

   Голос массажиста резко оборвался. Тишина вспугнула  Ивана Фёдоровича. Он попытался встать на четвереньки, чтобы прояснить тишину, но его снова, как приварили к  массажному столу.

- Непорядок, - снова взбунтовался голос массажиста. -  Я такого ещё не видел. У одного на десять миллиметров, у другого, на пять миллиметров, а у Вас на ноль целых одна сотая миллиметра.  Полный сбой на позвоночнике, - взревел массажист. -  Криво. Косо. Без всяких прямых, - гремел он. - В самом кончике всё сморщено и заверчено. Там, где Ваш вулкан. Понимаете, Иван Фёдорович. Гм. Плохо дело, Иван Фёдорович. Может, придется через день, два  и скорую телегу вызывать из-за ноль целых…. А Вы мужик ещё не переросший. Вам нужно ещё ввысь подниматься, в большую жизнь уходить, а не в землю, - бомбил он.

   От запутанного и пугающего  монолога с единственной щелкой «скорая телега» и «ноль целых» Иван Фёдорович с огромным усилием отклеился от массажного стола и взлетел на четвереньки.

- Это, - с неимоверным трудом отрывая присохший язык,  покрываясь  омерзительным потом и со сбитыми мыслями, забормотал он, - зачем телега,  что там за ноль целых?

- Что что, - как набатом ударил  массажист, укладывая Ивана Фёдоровича на массажный стол и закрывая его белой простыней до самой макушки. – Ноль целых одна сотая. Чакра скоро сдохнет, а это  - центр силы и сознания по очищению мозгов. Сдвинулась она, на краешке зависла, скоро оторвется. Фьють. – Он даже присвистнул. -   Чакру нужно на место поставить. Прочистить энергетические каналы и провести коррекцию тонких тел. Неучи говорят позвоночник, а вот ученые – чакры.

   Массажист плюхнулся  на низкорослый диван, оббитый синим дерматином, и  вытер желтым выскубанным от ворсинок  полотенцем потный, закрученный в бугры  лоб.

- Как же так, как же так, - горестно заорал он, обливая горестью съёжившуюся от страха душу Ивана Фёдоровича. -  Как же так, дорогой мой. Ходите в баню. А ко мне ни разу не зашли. А если все чакры начнут сохнуть, чахнуть и вываливаться. Все энергетические каналы тогда неэкологичным   мусором забьются. Вы же станете задыхаться. Как карась, выкинутый на берег. Что тогда? Это хорошо, что Вы хоть в этот раз заглянули ко мне. Нужно чакру ставить на место. Чистить и чистить. Энергетику вливать. Иначе  Вы не слышать, не видеть не сможете, я уже не говорю о женщинах. И с ними Вы ничего не сможете. Ваш вулкан не лаву будет выдавать, а пепел.

- Импотент, - прошептал Иван Фёдорович.

- Хуже, - рявкнул массажист. -  Импотенциалист. Это когда и пепла не будет.

- Так ставь, вливай - взвился перепуганный от бомбёжки мудреных слов Иван Фёдорович. – Чё сидишь. Воротниковый массаж у тебя пятьсот, а общий тысячу. Чакра это же общий массаж.

- Нет, - твёрдо ответил массажист. – Чакра – это чакровый массаж. Пять тысяч не меньше. А если его не сделать, то через день, два – лежачая стойка на кровати и на всю жизнь. О женщинах и речи не может быть.

- Да пошли они к чёрту эти женщины, - сорвался в колокол Иван Фёдорович. - Ты чисти, чисти, чтоб я в лежачую стойку не превратился.

- Пять тысяч, - твёрдо ответил массажист. -  Чакру подвинуть на ноль целых одну сотую миллиметра не так просто. Легче на  десять миллиметров, чем на одну сотую. Тут квалификация нужна. Профессионализм, тонкость движений. Не молотком колотить, а пальчиками, пальчиками двигать …. И ухом прислушиваться. Это всё равно, что самый секретный сейф открывать. Ушко приложил и пальчиками циферки крутишь. Как щелкнет, значит то. А у меня и ухо, и пальчики настроены. Двадцатилетний опыт. Пять тысяч.

- А, - пискнул Иван Фёдорович.

- Не, не. Специальная заграничная чакровая мазь требуется, чтоб пальчики хорошо скользили и не спотыкались. А она знаете, сколько в аптеке стоит. А если у спекулянтов покупать? Она в три дорога. Хорошо, что у меня ещё  аптечная осталась. Думаю, что на Вашу чакру хватит. А если  у спекулянтов покупать. Тогда…

   Цифра оглушила Ивана Фёдоровича, и он чуть было не потерял сознание и свалился бы на пол, если бы не массажист, успевший ухватить его за уши.

   Словом, сломался Иван Фёдорович на пять тысяч.

   Дома, закуражившись стаканом «Перцовки», Иван Фёдорович расслабился и под огурчики, да грибочки рассказал о сдвинувшейся чакре   Марии Сергеевне

- А что  такое чакры? – спросил жена.

- Чакры, - поучительно начал Иван Фёдорович, -  это научное название позвоночника. Поняла.

- И насколько сдвинулась твоя чакра? – сурово спросила Мария Сергеевна.

- На ноль целых одну сотую миллиметра. Тонкость.

- Так, - процедила Мария Сергеевна. -  На  пять тысяч. Правду говорят: сколько в лес не ходи, а медведем не станешь. Обломали тебя. Ну как можно определить ноль целых и сколько ещё там нолей и единиц?

- Одна сотая миллиметра, - хмуро бросил Иван Фёдорович, чувствуя исчезновение перцового куража. – Вот зараза. Заковырял словами. Щас пойду и выдерну деньги, - решительно бросил он.

- Да он тебя взашей выгонит и скажет, а такого не было.  Сиди уж. Перцовочный. Я сама. Завтра как раз женский день.

   На следующий день Мария Сергеевна, отпарившись, и набросив простыню на тело, направилась в массажный кабинет.

- А Мария Сергеевна, Мария Сергеевна, - заорал массажист, - как же, как же слышал… Сейчас отмассажируем, поправим, приведём в норму потоки мысли. Омолодим все женские формы. И бугры, и впадины. Словом, вытянем на восемнадцать лет. В струнку. В берёзку. В тополёк. Чакры зачистим. Энергетику взбодрим. Каналы взбунтуем. Откорректируем клеточки в гармонию. Космическую силу засосём. У меня специальные космические заграничные присоски  имеются. Друзья тибетских монахов прислали из Африки. Шлёпаешь её на лоб, - развязано начал массажист, уверенный, что нашел внимательную слушательницу, которая пополнит  его чёрный ящик, -  а она же с дыркой, и из этой дырки вырывается мозговая энергия и прёт прямо в Космос. Хоп. Добралась. Заглотнула Космоса и назад. И так…

- Закрой хайло, энергетический присосок, - бросила Мария Сергеевна. -  У меня чакра на десять тысяч сдвинулась.

- Не понял, - застопорился массажист -  Как это на десять тысяч. Вы что массажистка по чакрам?

- Я массажистка по карманам, таких, как ты. Врубился. У моего мужа ты сдвинул чакру на пять тысяч. А я у тебя сдвину чакру  на десять. Прочищу энергетику в твоей башке. Гони десятку, а то сейчас скину с себя простыню и начну орать, что ты меня изнасиловать пытаешься. Бабы не мужики. Вмиг тебе  ряху накрутят.

- Да я. – взвился массажист, -  в матроской тельняшке, руки… Уложу.

- Да в бане полсотни баб. Плевали они на твою матросню и руки. Им твой волос нужен, чтоб его драть. А его у тебя много лишнего. Поубавят до клочков. Да ещё за попытку изнасилования меня  на нары загонят, чтоб ты на них тюремные   чакры чистил. Гони. Иначе баб позову.

   Она раскрыла рот.

- Ладно, ладно, - забормотал массажист, отфыркиваясь от пота, хлынувшего на его лицо,  и вздохнул. – Эх, жизнь. С мужиками работать можно. Они на ноль целковых реагируют, а вот  бабы на нули не реагируют. У них каждая чакра меньше, чем на десятку не  тянет.  – Он ещё раз вздохнул и  полез в верхний ящик чёрной тумбочки. – А может в паре поработаем, Мария Сергеевна, в какой – ни будь другой бане. Я  чакрить мужиков стану, а ты баб.

   Не согласилась Мария Сергеевна. Больно хлопотен чакровый массаж. А массажиста после её прихода, как ветром сдуло. Только выцветевшая матросская тельняшка на  тумбочке осталась.