Финская поддержка гражданского общества России.

4-5 января в Хельсинки прошел очередной анархо-фестиваль. Он был посвящен России, о чем четко было заявлено уже в его названии "Дед Мороз против Путина".Фестиваль был организован движением "Free Pussy Riot. Хельсинки", Анархическим Черным Крестом и группой анархистов “А”.

Программа двухдневного фестиваля включала демонстрацию фильмов, лекции и концерт финских и шведских музыкантов. Но основной составляющей программы фестиваля стал марш-митинг в защиту российских политзаключенных. Он состоялся в субботу 4 января. В нем участвовало более ста человек, включая барабанщиков. Причем, кроме финских активистов, в марше приняли участие гости фестиваля из нескольких стран, в том числе России.

Cтоличная полиция была весьма обеспокоена планами тех, кого они считают “анархистами”, провести вечернее шествие. Это было связано с событиями 6 декабря прошлого года, когда в День Независимости финские анархисты провели акцию в городе Тампере во время проведения традиционного президентского бала. Они хотели развенчать миф о Финляндии как абсолютно социальном государстве, в котором нет разрыва между различными социальными группами.

Тогда полиция объявила о 200х участниках. Сами анархисты заявляли о более чем 500 участниках. Небольшая группа предприняла попытку прорваться в здание Дома Тампере. В предотвращении прорыва участовало подразделение конной полиции. 28 человек были задержаны.

Первые комментарии полицейских начальников были весьма жесткими. Они охарактеризовали всех участников акции как “организованные криминальные группы”, которые были “готовы к насилию”. Более того, полиция сделала заявление о том, что они будут предпринимать усилия для установления организаторов акции.

Общество было подогрето рядом “удачных” кадров журналистов, которые запечатлели противостояние полиции и участников акции. Вырванные из общего контекста, они живописали анархистов как абсолютно асоциальных лиц. 

И вдруг реакция полицейских начальников изменилась. Видимо, почувствов, что нагнетание напряжения в обществе не даст никаких позитивных результатов, полиция уже через несколько дней объявила о том, что они не будут возбуждать уголовные дела, что им больше не интересна информация об организаторах и что на самом деле буйные головы из числа участников акции причинили не столь уж серьезный ущерб зданиям, в которых было разбито два окна.

Тем не менее, события в Тампере не могли не оставить темного следа в отношениях полиции и анархистов. Ни те, ни другие и так никогда особо друг другу не доверяли.

Согласно финскому законодательству, полиция должна быть предупреждена о планах провести уличную акцию за 6 часов до ее начала. При этом, очень часто одобряются и те уведомления, которые подаются менее чем за 6 часов. Уведомить полицию можно простым звонком по телефону. В случае с акцией у посольства и маршем, их заявители решили сделать это заблаговременно, учитывая высокую вероятность нежелании полиции способствовать этим планам.

С руководством полиции связались уже в полдень 3 января. Они действительно не выказали восторга. Рождственские дни в Хельсинки - раздолье для туристов. Кроме того, в том же здании, где анархисты проводили свой фестиваль, проходило еще одно мероприятие, связанное с Россией. Поэтому сначала полиция попыталась предложить иную точку начала шествия, а также иной маршрут. Они очень хотели увести анархистов с центральной магистрали Хельсинки - улицы маршала Маннергейма. Организаторы не согласились: “Не стоит пытаться нас запрятать”. Полиция согласовала маршрут, предложенный анархистами, гарантировав полное перекрытие транспортного движения по улице. Маршу отдали центральную часть,этим гарантировав, что его прохождение не будет мешать пешеходам, а машины не будут препятствием для участников акции.

Закрытые масками лица анархистов чуть было не стали еще одним камнем преткновения. Заявители акции объяснили, что среди участников много россиян, а им еще возвращаться домой… Полицейские перезвонили и сказали, что они не хотят ненужных проблем для участников акции, а посему те, кто хочет закрыть лица, могут это сделать. Но “взамен” полицейские настоятельно попросили участников акции не использовать пиротехнику.

Организаторы согласились. 

Суммировав комментарии руководства полиции финским СМИ по результатам марша и митинга у российского посольства, получилась вот такая картинка…

Анархисты согласились вести переговоры с полицейским руководством через офицера Йона Фурмана, который был контактным звеном между организаторами акции и старшим полицейским Эсой Пеннанен, отвечавшим за ее проведение. Йон Фурман не был случайным выбором. Раньше он уже продемонстрировал способности находить точки взаимодействия с самыми разными политическими и социальными группами. Именно офицер Фурман передавал все требования оргкомитета митинга своему начальству и обеспечивал успешный ход переговоров. Он заявил журналистам, что в обеспечении безопасности и порядка во время проведения акции были задействованы значительные полицейские силы. Свидетели также говорят о том, что в районе было замечено более 20 полицейских машин. Незадолго до начала акции к ее организаторам подошли несколько человек, которые предупредили, что они лично видели рядом с посольством конную полицию. Однако, непосредственно во время митинга у посольства никаких полицейских лошадок замечено не было. Видимо, их отвели на прилегающие улицы во избежание ненужной демонстрации силы. 

Итак: в 8.30 вечера 4 января полиция сообщила журналистам, что марш начался. В 9.30 журналисты получили сообщение от полиции о том, что акция подходит к концу и что она явно закончится абсолютно мирно. Так и произошло. Как анархисты, так и полиция продемонстрировали готовность и способность вести диалог друг с другом.

В результате как сотрудники российского посольства, так и финские журналисты услышали не крики, а лозунги: “Свободу всем политическим заключенным”. А дробь барабанов была настолько звонкой, что даже по другую сторогу ограды российского посольства были замечены фигуры его сотрудников. Это было достаточно необычно: в Хельсинки регулярно проходят акции у посольства России и оно обычно остается “глухо и слепо” к тому, что пытаются донести до них участники митингов.

В листовках, которые раздавались прохожим, в частности, было сказано: “Закон об амнистии, принятый для восстановления престижа России перед Олимпиадой в Сочи, принес свободу двум участницам группы “Пусси Райот” и членам арктической тридцатки Гринпис. Но большинство тех, кто находится в заключении за свою политическую деятельность, до сих пор в заточении… Продолжают действовать ряд античеловеческих законов, как плодящие гомофобию, так и законы, препятствующие деятельности неправительственных организаций. В начале года Антидискриминационный Центр “Мемориал” был вынужден отказаться от своего юридического статуса, посколько суд признал его “иностранным агентом”. Из всех обвиняемых по делу о беспорядках 6 мая 2012 года только 4 человека были освобождены по амнистии. Двух участников Левого Фронта обвиняют в организации массовых беспорядков… Мирная демонстрация была загнана в тупик полицией, несмотря на договоренности с организаторами… Таисия Осипова до сих пор отбывает 8летний срок… Целью этого является оказание давления на ее мужа-оппозиционера. Антифашисты являются предметом особого интереса со стороны силовых структур. Игорь Харченко был осужден за защиту концерта от нападения неонацистов... Осенью начался суд против четырех московских антифашистов... Мы проводим демонстрацию за освобождение всех этих политических заключенных и против ущемления прав неправительственных организаций”

Харри Симолин, один из официальных заявителей марша-митинга, сказал мне, отвечая на вопрос, как он оценивает результаты акции и ход переговоров с полицией: "И то, и другое было успехом. Те, кто был задействован в переговорах, смогли добиться понимания полиции. И полиция, вместе с этим, не была настроена на конфронтацию. Они слышали нас. Ни участники акции, ни полиция Хельсинки не хотели противостоять друг другу. Целью переговоров было обеспечение порядка. Целью акции была поддержка гражданского общества России, которое в отличие от нас не имеет возможности чувствовать уважение к себе со стороны силовых структур. Я еще раз убедился в том, что живу в демократическом государстве".