Мнимая Евразия

Монголы объясняли войну против Руси как месть за убийство их послов. 

Л.Н. Гумилев. Поиски вымышленного царства. 1970. с. 330

Красавцы, красавеллы и красапеты евразийства Московского и Казанского изводов создали обширный дискурс на тему «Батый ни в чем неуиноуный». Еще относительно построений родоначальника этого дискурса Л.Н. Гумилева возникла шутка: «Никакого ига не было, был ввод ограниченного контингента монголо-татарских войск». С тех пор аргументация значительно расширилась.

<cite>«Никакого святотатства в таком убийстве монголы не видели, и если и ссылались на убийство послов как на повод для мести, то по принципу «ты виноват уж в том, что хочется мне кушать»</cite>

Нам сообщают, что никакого нашествия не было. А если и было, то монголов было совсем немного. А если русских разбила жалкая кучка маленьких человечков на маленьких лошадках, то только потому, что они сами виноваты – разложились и деградировали. Монголы вообще на русских не хотели нападать, а хотели пить вместе кумыс и жевать жвачку мира. А напали только потому, что подлые русские князья убили накануне битвы на Калке монгольских послов, что возмутило монголов, ненавидевших тех, кто убивает доверившихся, и они страшно отомстили.

Князья были не только сами раздавлены «задами тяжкими татар», но и перебиты были десятки тысяч жителей Киева, Чернигова, Владимира Волынского (последним в голову живьем вбивали гвозди), а потом Русь 250 лет платила репарации.

Суздальский и Рязанский князь монгольских послов, правда, не убивали и даже более того – дружелюбно вели с ними переговоры, но на них просто необходимо было напасть, чтобы обеспечить татарскую конницу экстренно необходимым ей продовольствием из муромских лесов, без которого евразийские освободители не могли сокрушить злейшего врага России – Запад.

Монголы штурмовали только те города, которые не капитулировали, а те, которые капитулировали – щадили, так что русские сами виноваты, если их где-то немножко убили. Но вообще разрушения, причиненные монголами, сильно преувеличены: нельзя же каждый 30-сантиметровый слой пепла и горы непогребенных костей лиц, убитых холодным оружием, приписывать монгольскому нашествию!

Да и в любом случае – это же такая мелочь, по сравнению с тем, что монголо-татарский отряд разгромил ужасных немцев на Чудском озере, а русские вошли в великую евразийскую семью народов, в единое историческое и культурное пространство с Народами Средней Азии и Закавказья, которое существует и до сего дня, если его, конечно, не разрушат коварные противники миграции и вводители виз. Ведь очевидно же, что Батый сражался за безвизовый режим между Россией и Узбекистаном!

Автору этих строк приходилось уже говорить в первой части настоящих очерков и в эссе «Вымышленное царство» о том, что «завоевателем мира» Чингисхан никогда не был, что «единого политического пространства» от Москвы до Южного Китая не существовало никогда. А «общую судьбу» – точнее общее рабство – русские и народы Средней Азии имели ровным счетом 19 лет – с 1243 по 1262 – и после этого аж до 1865 года практически не встречались.

Миф о «единой Евразии», частью которой после Батыева нашествия стала Русь – демагогический и ни на чем не основанный. Поэтому поговорим о других мифах, касающихся самого Батыева нашествия и последовавшего за ним периода, обозначенного в позднейшей историографии как «иго».

Начнем с убийства послов, которых прислал темник Субэдей к русским князьям накануне битвы на Калке в 1223 году. Парадоксально, но факт – с этой популярной и настойчиво проводимой в жизнь Л. Гумилевым и его последователями исторической мифологемой историки (неоднократно критиковавшие многие другие аспекты гумилевской апологии монголо-татар) в полемику, насколько мне известно, не вступали.

***

После разгрома государства Хорезмшахов в Средней Азии лучшие полководцы Чингисхана Джебе и Субэдей отправились в длинный рейд на Запад, в котором разгромили грузин, алан и половцев, заставив последних искать защиту на Руси.

Когда сын знаменитого по «Слову о полку Игореве» половецкого хана Юрий Кончакович пришел за подмогой, русские князья резонно рассудили, что старый и многажды битый враг лучше нового, сильного и небитого, и половцев решили поддержать. Тут-то и появились злосчастные субедэевы послы. Вот как об этом рассказывает Новгородская Первая Летопись:

«Тъгда же увѣдавъше Татари, оже идуть русстии князи противу имъ, и прислаша послы, къ русскымъ княземъ: «се слышимъ оже идете противу насъ, послушавше Половьць; а мы вашеи земли не заяхомъ, ни городъ вашихъ, ни селъ вашихъ, ни на васъ придохомъ, нъ придохомъ богомь пущени на холопы и на конюси свое на поганыя Половче; а вы възмите с нами миръ; аже выбежать къ вамъ, а биите ихъ оттолѣ, а товары емлите к собе: занеже слышахомъ, яко и вамъ много зла створиша; того же дѣля и мы биемъ».

Того же русстии князи не послушаша, нъ послы избиша, а сами поидоша противу имъ; и не дошьдъше Ольшья,Вперёднѣпрѣ. И прислаша к нимъ второе послы Татари, рекуще тако: «а есте послушали Половьчь, а послы наша есте избили, а идете противу нас, тъ вы поидите; а мы васъ не заяли, да всѣмъ богъ»; и отпустиша прочь послы ихъ». (Новгородская первая летопись старшего и младшего извода. М.-Л., 1950. с. 62).

<cite>«Монголы штурмовали только те города, которые не капитулировали, а те, которые капитулировали – щадили, так что русские сами виноваты, если их где-то немножко убили»</cite>

Монгольские послы действительно «пришли с миром»: они предложили русским предать своих старых врагов – половцев, напасть на них и, вместе с монголами, ограбить и уничтожить. Л.Н. Гумилев упрекает русских князей в неверии в искренность присланного от всей души посольства, в неоправданной жестокости. Г.В. Вернадский даже предположил, что послов убили не за то, что они были монголами, а за то, что они были христианами-несторианами (Вернадский Г. В. Были ли монгольские послы 1223 г. христианами? – «Seminanum Kondakovianum», т.3. Praha, 1929). Мол, еретиков на Руси ненавидели сильнее, чем язычников, и «рассекающих надвое Христа» рассекли надвое. В своих ранних работах Л.Н. Гумилев также придерживался этой версии.

Упрек в неоправданной жестокости совершенно безоснователен. И додумывать причины казни послов совершенно не надо. Казнили их за то, что они приехали к русским князьям с лживым ультиматумом. Монголы лгали.

Вообще, главное качество, которое отмечают у монголов и арабо-персидские, и китайские источники, и русские летописцы – это «льстивость» – умение напористо и изобретательно беззастенчиво лгать. Никто не следовал принципу Сунь-Цзы «война – это путь обмана» с такой последовательностью и свободой от всякой рыцарственности. Но ложь Субэдея была слишком наглядной, поскольку только что тем же самым приемом он обманул самих половцев.

Два потрепанных монгольких тумена не могли справиться с отличными воинами аланами и половцами, и тогда Субэдей решил их перессорить и разбить по частям. Вот что рассказывает современник событий арабский историк Ибн ал-Асир:

«Тогда Татары послали к Кипчакам сказать: «мы и вы одного рода, а эти Аланы не из ваших, так что вам нечего помогать им; вера ваша же похожа на их веру, и мы обещаем вам, что не нападем на вас, а принесем вам денег и одежд сколько хотите; оставьте нас с ними». Уладилось дело между ними на деньгах, которые они принесут, на одеждах и пр.; они принесли им то, что было выговорено, и Кипчаки оставили их (Алан). Тогда Татары напали на Алан, произвели между ними избиение, бесчинствовали, грабили, забрали пленных и пошли на Кипчаков, которые спокойно разошлись на основании мира, заключенная между ними, и узнали о них только тогда, когда те нагрянули на них и вторгнулись в землю их. Тут стали они (Татары) нападать на них раз за разом, и отобрали у них вдвое против того, что им принесли». (Золотая Орда в источниках (ЗОИ). Т. 1. М., 2003. с. 26).

Разумеется, русские князья знали об этом предательстве доверившихся, и когда их попытались поймать на ту же удочку, не могли не отреагировать предельно резко. Провокация ведь была рассчитана на явных глупцов и откровенных подлецов: предать союзников, чтобы самим затем быть преданными. Венской конвенции еще не существовало, в международных отношениях, особенно по отношению к выдвигающим наглые ультиматумы, больше принят был стиль «This is Sparta!». Послов убили.

При этом надо учесть, что монгольские послы имели заслуженную репутацию беззастенчивых шпионов. Монгольский посол – мусульманский купец Джафар-ходжа (купцы-мусульмане вообще играли огромную роль в монгольской разведке, составляя превосходную спецслужбу Чингисхана, а взамен получая на откуп подати с городов – в том числе и русских) прибыл в северокитайскую империю Цзинь с требованием подчиниться. Его не убили, просто отказали и отпустили.

От зверской резни это благородство цзиньцев не спасло, зато вернувшись, Джафар стал проводником монголов прямо на столицу Цзинь Нанькоу и был за свои услуги назначен губернатором развалин Пекина (Храпачевский. Р.П. Армия монголов периода завоевания Древней Руси. М., 2011. С. 152).

Но, быть может, какое бы отвращение ни вызывали коварные предложения монголов, как бы ни были серьезны их подозрения, убивать их не стоило, ибо «у Татар есть обычай никогда не заключать мира с теми людьми, которые убили их послов, чтобы отомстить им» – как писал ездивший к ханам Батыю и Гуюку папский посол Плано Карпини (Плано Карпини. История монголов. Глава последняя. §2). Именно на этом высказывании папского дипломата Л.Н. Гумилев и построил в «Поисках вымышленного царства» мифологему монгольского нашествия на Русь как грандиозной мести за убийство послов, развитую в последующих книгах до масштабного пафоса:

«А ведь это подлое преступление, гостеубийство, предательство доверившегося! И нет никаких оснований считать мирные предложения монголов дипломатическим трюком. Русские земли, покрытые густым лесом, были монголам не нужны, а русские, как оседлый народ, не могли угрожать коренному монгольскому улусу, т.е. были для монголов безопасны. Опасны были половцы – союзники меркитов и других противников Чингиса. Поэтому монголы искренне хотели мира с русскими, но после предательского убийства и непровоцированного нападения мир стал невозможен.

Однако монголы не ко всем русским стали проявлять враждебность и мстительность. Многие русские города во время похода Батыя не пострадали. «Злым городом» был объявлен только Козельск, князь которого Мстислав Святославич Черниговский был среди тех «великих» князей, которые решали судьбу послов. Монголы полагали, что подданные злого правителя несут ответственность за его преступления. У них самих было именно так. Они просто не могли себе представить князя вне «коллектива». Поэтому пострадал Козельск». (Древняя Русь и Великая Степь. М., АСТ, 2002. с. 529).

Гумилев пытается нас убедить, что убийство послов так оскорбляло монголов, настолько противоречило их картине мира, что возникали обстоятельства непреодолимой силы. Они не могли не уничтожить русских, даже если бы хотели, так как голос крови, долг мести и пепел убитых стучались в их грудь.

Мстительность монголов – это несомненный факт. Любая агрессия, любой геноцид – как, к примеру, геноцид племени татар, оправдывались Чингисханом именно ссылкой на необходимость мщения. Как отмечает в своей биографии Чингисхана выдающийся русский востоковед Е.И. Кычанов: «Именно Чингис возвел месть в культ, он провоцировал и тщательно готовил войны и вел их предельно жестоко» (Властители Азии. М., 2004. с. 418).

<cite>«Считая, если верить Гумилеву, убийство послов за безусловный сasus belli против Руси, монголы молчат об этом факте, как партизаны на допросе»</cite>

Хотя истребление целой страны в отместку за смерть нескольких послов свидетельствовало бы о крайней степени психической неадекватности. Это как если бы РФ сегодня в отместку за избиение дипломата Бородина послала в Гаагу баллистическую ракету.

Но в конструкции о пережитой монголами смертельной обиде есть загвоздка. И даже не одна. Прежде всего, утверждению «мир стал невозможен» очевидно противоречит летописный рассказ. Узнав об убийстве первых послов, Субэдей с упреками присылает вторых, которых, кстати, благополучно отпускают. Зачем присылать новых послов, рискуя и их убийством, если дорога к миру закрыта и остается только воевать?

Десятки страниц рассказов современников на всевозможных языках полны историй о том, как монголы присылают, присылают и присылают послов, рассчитывая убедить противников сдаться. И поступают с исключительной подлостью со сдавшимися, как, к примеру, с жителями Самарканда, о чем рассказывает Ибн аль-Асир (ЗОИ). Т. 1. М., 2003, с. 17:

«Сказали им неверные: «Выдайте нам ваше оружие, ваше имущество и ваш скот, и мы отошлем вас к вашим [родичам]». Так они [жители] и сделали. Но, отобрав у них оружие и скот, [Татары] наложили на них меч, избили их до последнего»(«предательство доверившегося» – говорите?).

В приводимой Юлианом Венгерским грамоте венгерскому королю от монгольского каана сказано «тридцатый раз я отправил к тебе послов» (Аннинский С.А. Известия венгерских миссионеров XIII-XIV вв. о татарах и восточной Европе// Исторический архив, Том III. М.-Л. 1940. с. 89).

Потрясающая настойчивость. Нежелание монголов продолжать переговоры с теми, кто убил их послов, – надуманная фантазия. Но, может быть, продолжая переговоры, монголы остро переживали случившееся? Ничего подобного.

Единственным источником, упоминающим избиение послов русскими князьями, является... Новгородская первая летопись. То есть русский источник. Ни один арабский, персидский или китайский источник, ни один автор, писавший с монгольской стороны, ни единым словом эпизод с послами не упоминают. Рашид ад-Дин, самый подробный и тщательный из летописцев деяний Чингисхана, рассказывает о битве на Калке так:

«Затем они напали на страну урусов и на находящихся там кипчаков.

К этому времени те уже заручились помощью и собрали многочисленное войско. Когда монголы увидели их превосходство, они стали отступать. Кипчаки и урусы, полагая, что они отступили в страхе, преследовали монголов на расстоянии двенадцати дней пути. Внезапно монгольское войско обернулось назад и ударило по ним и прежде, чем они собрались вместе, успело перебить [множество] народу. Они сражались в течение одной недели, в конце концов кипчаки и урусы обратились в бегство. Монголы пустились их преследовать и разрушали города, пока не обезлюдили большинство их местностей». (Рашид ад-Дин. Сборник летописей. т. 1, Кн. 2 М.-Л., 1952. с. 229).

Ибн ал-Асир, подробно рассказавший о том, как Субэдей обманул половцев, дает и подробную картину битвы  (ЗОИ. Т. 1. М., 2003. сс. 26-27). Как князья решают противостоять монголам, как монголы нападают, русские и половцы идут им навстречу, как несколько дней шла битва. О пересылке послами ни слова.

Обратим, кстати, внимание, что все источники с монгольской стороны описывают поход Субэдея на Русь как наступательный, как нападение на урусов, как агрессию, а не как вынужденную самозащиту после неудавшихся переговоров. Книга «Юань ши» – подробнейшее, в духе Сыма Цяня, описание истории монгольской династии, сопровождаемое биографиями выдающихся полководцев.

Подробная биография «героя» Калки Субэдей-баатура: «Также дошли до реки Калки, встретились и имели одно сражение со старшим и младшим Мстиславами, относящимися к русским. Пленили их. Усмирили народ асов и вернулись» (ЗОИ, т.III, М., 2009. с. 228). О послах ни слова.

Повторюсь еще раз. Об убийстве монгольских послов мы знаем только из новгородской летописи. Если бы летописец не счел нужным об этом упомянуть – мы бы об этом ничего не знали и рассуждений о монгольском нашествии как «мести за послов» просто не существовало бы.

Не странно ли? Считая, если верить Гумилеву, убийство послов за безусловный сasus belli против Руси, монголы молчат об этом факте, как партизаны на допросе, хотя должны кричать всем и каждому, что их война с урусами справедлива. И напротив, русский летописец из северного Новгорода (впрочем, прекрасно осведомленный, гораздо лучше своих южных коллег) рассказывает об этом эпизоде.

Без явного осуждения, но исподволь встраивая в свой рассказ идею наказания князей за грех, каковой проникнута вся повесть о битве на Калке. Очевидно, что не монголы, а только и исключительно русский летописец видели в этом убийстве послов нечто нравственно небезупречное.

Монголы же охотно пользовались убийством послов как предлогом для мести (о чем без всякой придуманной Гумилевым метафизики сообщает осторожный Плано Карпини), но, в случае с Русью, они этого предлога явно не заметили. Попросту позабыли о нем. Не исключено, что отчитываясь о своем походе (не забудем, что летописец знает эту историю от русских участников битвы, а персы, арабы и китайцы – из отчетов Субэдея), полководец даже не счел нужным упомянуть этот эпизод, выставлявший его не очень успешным дипломатом, как малозначащую деталь.

Ну и, наконец, главное. Оценим метафизические откровения Л.Н. Гумилева из «Поисков вымышленного царства» (М., 1970. С. 291):«Убийство доверившегося – оскорбление естества, следовательно божества. Люди, причастные к предательству, не должны жить и производить потомков, ибо монголы признавали коллективную ответственность и наличие наследственных признаков (мы бы сказали – генофонда)».

Запомним суровый приговор мыслителя-евразийца: потомки того, кто убил послов, жить на этом свете не должны, должны быть навечно вычеркнуты из генофонда.

А теперь вернемся к Рашид ад-Дину – замечательному персидскому историку, визирю Хулагидов – потомков Чингисхана, правивших Ираном, составившему свою обширную историю в духе панегирика великому завоевателю. Вот его рассказ о том, как прадед Чингисхана Хабул-хан обошелся с послами императора Цзинь:

«Следом за [ним] прискакали посланные. Невестка, взятая им из племени куралас, по имени Мати, имела новоприготовленный шатер. Его разбили для послов и их [там] поместили. Затем, так как сыновья [Кабул-хана] отсутствовали, он сказал [своим] невесткам и слугам [хадам]: «Я вас для того взял и держу столько слуг и челяди [хашам] ради того, чтобы в такой момент смертельной опасности все вы были бы со мною единодушны. Мы убьем этих послов, если же вы откажетесь, я вас убью. Когда хитаи нападут на меня, я не останусь в живых, [но] сначала я покончу с вами, ибо говорят, что на миру и смерть красна!». [Тогда] они согласились и напали вместе с ним на послов [Алтан-хана], перебили их, а [сами] благополучно спаслись из этой беды». (Рашид ад-Дин. Сборник летописей. т. 1, Кн. 2 М.-Л., 1952. С. 36).

Итак. Отец Темучжина Есугей-багатур. Сам Темучжин-Чингисхан. Его сыновья Джучи, Чагатай, Угэдей, Толуй и другие. Их внуки Бату, Берке, Гуюк, Хайду, Мункэ, Хулагу, Хубилай, Ариг-Буга и другие. Ильхан Оджейту – господин и покровитель Рашид ад-Дина, согласно «религиозным представлениям монголов» в изложении Л.Н. Гумилева, принадлежали к «проклятому семени» – к потомкам убийцы цзиньских послов Хабул-хана (ему по всей Монголии стоят памятники как основателю монгольской государственности).

Весь род Чингисхана, если руководствоваться логикой Л.Н. Гумилева, не должен был жить и производить потомков. А Рашид ад-Дин излагает рассказ о страшнейшем преступлении предка Чингисхана так спокойно и весело, как будто это подвиг. При этом домашние Хабул-хана явно были не в восторге от этой идеи. Ему пришлось угрожать убить их, чтобы они решились на совместное с ним преступление (дело тут было не в этике, просто домашние боялись мести цзиньцев).

Никакого святотатства в таком убийстве монголы не видели и, если и ссылались на убийство послов как на повод для мести, то по принципу «ты виноват уж в том, что хочется мне кушать». Так было, к примеру, после и в самом деле страшной бойни, устроенной по приказу хорезмшаха в Отраре, где перебили 450 присланных монголами купцов и послов (читай шпионов) – мусульман. Интересно, что и после этой бойни Чингисхан сначала попробовал заставить хорезмшаха Мухаммада извиниться, что мало соответствует гумилевскому мифу о святотатстве и непреодолимой жажде мести.

Выдумку о чрезвычайном неприятии монголами убийства послов опровергает и русское историческое предание. «Повесть о разорении Рязани Батыем» содержит рассказ об убийстве Батыем рязанского посла – князя Федора Юрьевича – за то, что тот отказался предоставить повелителю монголов свою жену Евпраксию.

«И посла сына своего князя Федора Юрьевича Резаньскаго к безбожному царю Батыю з дары и молении великиими, чтобы не воевал Резанския земли. Князь Федоръ Юрьевич прииде на реку на Воронеже к царю Батыю, и принесе ему дары и моли царя, чтобы не воевал Резанския земли.

Безбожный царь Батый, льстив бо и немилосердъ, приа дары и охапися лестию не воевати Резанския земли. И яряся хваляся воевати Русскую землю. И нача просити у рязаньских князей тщери или сестры собѣ на ложе. И нѣкий от велмож резанских завистию насочи безбожному царю Батыю на князя Федора Юрьевича Резанскаго, яко имѣет у собе княгиню от царьска рода, и лѣпотою-тѣлом красна бѣ зело. Царь Батый, лукав есть и немилостивъ в неверии своем, пореваем в похоти плоти своея, и рече князю Федору Юрьевичю: «Дай мнѣ, княже, вѣдети жены твоей красоту!»

<cite>«Ни один арабский, персидский или китайский источник, ни один автор, писавший с монгольской стороны, ни единым словом эпизод с послами не упоминают»</cite>

Благовѣрный князь Федор Юрьевич Резанской и посмѣяся, и рече царю: «Не полезно бо есть нам, христианом, тобѣ, нечестивому царю, водити жены своя на блуд,- аще нас приодолѣеши, то и женами нашими владѣти начнеши». Безбожный царь Батый возярися и огорчися и повелѣ вскорѣ убити благовѣрнаго князя Федора Юрьевича, а тѣло его повелѣ поврещи зверем и птицам на разтерзание; инех князей, нарочитых людей воиньских побилъ».

Представители современной «ордынской историографии», то есть авторы, которые вслед за Л.Н. Гумилевым (и значительно «смелее» его в выводах) апологизируют монголов, Батыя и завоевание ими Руси, порой не пренебрегая откровенными антирусскими выпадами, отмахиваются от этой повести как от «фольклорного произведения XVI века» (характерный образчик такой ордынской историографии: Почекаев. Р.Ю. Цари Ордынские. Биографии ханов и правителей Золотой Орды. СПб, 2012. С.14).

Это очевидная натяжка. Во-первых, фольклорным памятником по всем формальным признакам является и «Тайная история монголов» – основной источник о жизни Чингисхана. И однако же ею пользуются без зазрения совести. Во-вторых, как справедливо отметил Д.С. Лихачев (Избранные работы. т. 2 Л., 1987. С. 261), при том, что известная нам рукописная традиция «Повести о Николе Заразском», в состав которой входит повесть о разорении Рязани, восходит к XVI веку, внутренняя критика текста показывает, что он не мог быть написан позже середины XIV – автору известны реалии, которые в XVI веке уже были давно забыты.

Кстати, сам Л.Н. Гумилев очевидно принимает рязанские повести за подлинные – он считает историчной фигуру Евпатия Коловрата и, мало того, на основании повести о действиях его отряда предлагает свои гипотезы о числе вторгшихся на Русь монголов (От Руси до России. М., 1995. С. 131).

Но... и Федор Юрьевич и Евпатий Коловрат известны нам только как персонажи «Повести о разорении Рязани Батыем». Никаких проверочных источников мы не имеем. Если историчен один персонаж – Евпатий Коловрат, то историчен и другой – Федор Юрьевич. Разорение Рязани было таким ужасающим, а его обстоятельства столь шокирующими, что, конечно же, в памяти народной должен был сохраниться такой необычный факт, как убийство посланного к Батыю князя. По мнению ведущего современного исследователя Батыева нашествия Д.Г. Хрусталева:«Факт убийства русских послов в монгольской ставке не вызывает сомнений» (Русь: от нашествия до «ига». 30-40 гг. XIII в. СПб., 2004. С. 89).

Активные дипломатические обмены перед началом войны между Батыем и Рязанью, Батыем и Владимиро-Суздальским княжеством зафиксированы и в других источниках. И источники эти показывают, что никакого проку от ласкового обхождения с батыевыми послами не было.

«Се бо чюдный князь Юрьи, потщася Божья заповеди хранити и Божий страх присно имея в сердци, поминая слово Господне, еже рече: «О семь познают вы вси человеци, яко мои ученици есте. Аще любите друг друга, не токмо же друга, но и врагы ваша любите. И добро творите ненавидящим вас».

Всякъ злосмыслъ его, преже мененыя безбожныя татары, отпущаше, одарены бяхут, бо преже прислали послы свое злии ти кровопиици, рекуще: «Мирися с нами». Он же того не хотяше, якоже пророкъ глаголет: «Брань славна луче есть мира студна». Си бо безбожнии, со лживым миром живуще, велику пакость землям творять, еже и зде многа зла створиша» (Полное собрание русских летописей. Т. 1. Лаврентьевская летопись. стб. 468; Лист 163 об.).

Суздальский князь Юрий Всеволодович отпустил татарских послов с миром, что не помешало Батыю напасть на его землю, разорить её, перебить сыновей князя (одного из них, еще ребенка, Владимира Юрьевича захватили ранее в плен в Москве и казнили под стенами Владимира, после того как город отказался сдаться), а полководцу Батыя Бурундаю – внезапно атаковать самого князя, убить, обезглавить и приволочь его голову в мешке на опознание в Батыеву ставку.

Никакой принципиальной разницы между судьбой не убивавшего послов Юрия Всеволодовича и убивших послов князей, погибших на Калке, между судьбой тех земель, чьи князья казнили монгольских послов, и тех земель, чьи князья их одаривали, не замечается. Напротив, действия монголов в отношении русских князей строго подчинены логике обезглавливания противников.

Из всех авторов, писавших об этом, афористичней всего выразил данное монгольское правило Плано Карпини: «Людей благородных и почтенных не щадят никогда... их замысел заключается в том, чтобы им одним господствовать на земле, поэтому они выискивают случаи против знатных лиц, чтобы убить их» (Плано Карпини. История монголов. гл. 6. §V; гл. 7 §I ).

Монголы искали любой предлог, чтобы уничтожить русскую аристократию, дабы некому было править, некому было возглавить восстание и бросить монголам новый вызов.

Впрочем, это уже следующая история.

Русские летописи приводят факты расправ над князьями, обходившимися с монгольскими послами ласково. Восточные источники, в отличие от русских летописей, не замечают никакого эпизода с послами, хотя подробно рассказывают о битве на Калке. Единственным человеком на земле, которого беспокоило убийство монгольских послов, был составитель Новгородской первой летописи.

Из всего вышесказанного можно заключить, что созданный Л.Н. Гумилевым и активно эксплуатируемый в современной ордынской историографии миф, что поход монголов на Русь, убийства, сожжения городов, грабежи были «карательной операцией» за убийство русскими князьями монгольских послов, никаких оснований не имеет.

Попытки представить русских злобными и коварными, а монголов – «благородными дикарями», руководствующимися простыми нравственными принципами и искренним возмущением, откровенно натянуты. Перед нами попытки оправдать разбойничье нашествие и разгром, которые с нашей точки зрения оправданий не имеют и иметь не могут.

ЕГОР ХОЛМОГОРОВ