Волчонок.

- Куда, поганец, побежал? Ща догоню, выпорю!! – тетка Дарья бежала за Валерой, тяжело переставляя ноги, задыхаясь от веса и злости. Накинутая прямо на домашнюю одежду телогрейка то и дело распахивалась на обтянутой халатом большой груди тетки. Тетка на бегу ловила края тулупа, запахивалась и кричала на всю деревню  – Убью!!

Валера несся изо всей мочи вдоль деревенской улицы, засыпанной жгуче белым, только что выпавшим снегом, сверкая кожаными пятками валенок. Зубы стучали от страха. Тетка Дарья и правда могла зашибить мелкого Валеру одним подзатыльником, если силу не рассчитает. Деревенская сибирская баба в гневе была страшна! Ее родным мальчишкам тоже порой доставалось по самое будь здоров, а неродного племяша она и жалеть не будет! А если еще мужу расскажет… Дядю Колю Валерка тоже боялся…, но больше всего он боялся, что дядя, разозлившись, сошлет его к родному отцу, который не сильно радовался сыну ни при рождении, ни сейчас, когда появилась мачеха. Двенадцатилетний пацан боялся своего отца за крепкую руку, за обвинения в смерти матери, за рюмку водки за упокой ее души, которая растягивалась на всю бутылку… И боялся мачехи. Та не любила пасынка, считая его избалованным и диким. За любую оплошность порола его, щипала и обзывала.

Мама Валеры умерла от чахотки, когда сыну было три года. Валера на всю жизнь запомнил, как брел за гробом, где лежала такая похудевшая и родная мама. Ему было жутко страшно, но он мужественно старался сдерживать слезы, держась за громадную ладошку деда. Дед утирал слезы бородой и косился на меленького Валеру, который теперь остался на его попечении. Жалко было и дочку, жалко было и первого любимого внука, который стал отчасти виновником смерти своей матери. Так, по-крайней  мере, думали многие досужие соседи.

Из-за мальчика вернулся в деревню отец Валеры, который бросив однажды семью, иногда вспоминал о наследнике. Из-за Валеры отец в порыве раскаяния пытался вновь сойтись с женой, устраивая ей сюрпризы и задаривая подарками. Одним из подарков было рождественское катание на лошадиной тройке, когда женщина, до того долго переживающая о судьбе сына и своем скоропалительном  замужестве с ветреным человеком, сильно простудилась, и не смогла справиться с болезнью. Воспаление легких и подхваченная в больнице чахотка выжгли молодую, когда-то полную сил женщину, дотла.  Злые языки судачили, что не будь Валеры, его мать бы осталась жива, к ней бы не приезжал ее муж, он бы просто исчез. Дед никогда не думал ничего плохого за Валеру, он всем сердцем любил внука, хотел лучшей доли для мальчика и пресекал такие разговоры как мог.

Воспитанием Валеры после смерти матери занималась  бабушка. Наверное, единственная женщина кроме родной мамы, которая души не чаяла в мальчике. Бабушка была не родной, она была второй женой дедушки, женщиной строгих моральных принципов, порой жесткой до упрямства, но искренне любящей  всех детей и внуков своего мужа. Общих детей им Бог не дал, и все нерастраченное материнство бабушка обрушила на Валеру. Наверное, это были первые и последние годы, когда ребенок был почти счастлив, нужен и любим.  Дорогие бабушка и дедушка. Свой дом. Свои валенки, игрушки и книги. Был в его жизни кусочек  семейной любви и счастья.

Смерть дочери подкосила деда,  сильного когда-то мужчину. Он прожил еще пару лет… А за ним ушла и бабушка, не выдержав жизни без любимого мужчины. Смерть как будто поселилась рядом с Валерой, усилив сплетни и слухи соседей. Из-за пересудов да от безысходности родному отцу пришлось забрать сына к себе. Но мачеха заартачилась, не захотев иметь пасынка под боком, и ребенка стали передавать из рук в руки все близкие и дальние родственники, чтобы хоть как-то вырастить мальчика.

За 12 лет жизни Валера жил в домах и семьях пяти теток и трех дядек в совсем разных уголках сибирских и уральских деревень. Какими они были по крови, Валера не считал. Было не важно. Он искал родные души, а получал злых и чужих людей, которым и своих детей трудно прокормить, а тут еще нахлебник. Не у всех хватало средств, терпения и любви воспитывать по сути чужого, хоть и формально состоящего в далёком родстве, ребенка. После третьей семьи характер Валеры стал меняться. Из доброго, ранимого ребенка он стал озлобленным «волчонком», ждущим пинка или ругани, вечно огрызающимся и оттого совсем невыносимым.

Отец приезжал к сыну, только для того, чтобы в очередной раз перевезти Валеру к очередным родственникам. Сирота при живом отце, как сказал кто-то…

Не со всеми своими родными Валера расставался по-плохому. Совсем недалеко от тетки Дарьи, от которой он сейчас убегал,  жили тетя Маня и дядя Веня. С ними Валера хоть бы ел досыта, и там его не сильно ругали. Дядя Веня учил Валеру читать и считать, а тетка Маня рассказывала добрые сказки на ночь. От них отец забрал сына к себе, когда сходился с мачехой, думал, вдруг сын приживется, а вот вернуть обратно постеснялся. Дядя Веня жил от Дарьи по сибирским меркам недалеко. В 40 километрах – это по учебнику математики 10 часов пути. К ним убегающий Валера и вознамерился бежать от гнева тетки Дарьи.

Спрятавшись у засыпанной снегом поленницы, пересидев, отдышавшись и крепко подумав, Валера решился на побег. Для начала огородами вернулся в дом, откуда так быстро бежал.  Тихонечко вытащил половинку каравая, шмоток сала, свой нехитрый скарб, и двинулся в сторону другой деревни. Путь был далекий, трудный, но Валера не боялся. Все равно лучше, чем тут…

Вначале все было понятно и известно. Округа знакомая, днем все видно, желудок еще пока сытый – не зря же его тетка Дарья гнала – он не удержался и утащил два пирожка с капустой, пока она их жарила - за то и поплатился. За дорогу Валера вообще не переживал, он всегда хорошо ориентировался на местности, а дорогу к тете Мане и дяде Вене он знал. Тетя Маня была радушна и дядя Коля с тетей Дашей, у которых в этот раз жил мальчик не один раз к ней ездили в гости, забирая с собой племяша.  Да и что думать? Иди прямо и иди по дороге.

Вокруг родная тайга. Белоснежная и красивая. Вокруг такая красота..., и казалось, будто переливались нежным звоном колокольчики, а совсем вдалеке тихо напевали феи, перекладывая подарки к новому году. Ажурные снежинки падали Валере на нос, смеша и щекоча. Особо смелые снежинки опускались на губы, а мальчик их тут же слизывал, выпивая ледяную снежную росу. Высокие ели пахли свежестью, а зимний легкий ветерок переменами и хорошей жизнью.

У Валеры поднялось настроение, и он даже засмеялся, увидев мышиные следы вдоль дороги – видать мышки тоже по теткам ходят! На радостях юноша съел все свои запасы хлеба с салом, ожидая, что с такой легкой дорогой он быстро получит вкусный, горячий ужин!

Когда начало темнеть Валера поежился – не самое приятное в жизни, идти одному по темнеющему лесу среди заснеженной тайги. Ощущение глаз, следящих за путником, уханье совы, шорох веток, хруст снега под ногами – все было настораживающим.

Когда совсем стемнело, лучезарное настроение мальчика улетучилось. Тайга вещь опасная. Обманчивая. Не любит шуток и неподготовленности. Все хорошее и красивое днем, приобрело причудливые, холодящие душу формы. Темные силуэты деревьев пугали, а отблески льдинок били ледяными осколками ужаса в душу. Если взошедшая луна в начале ночи еще освещала дорогу маленькому путешественнику, то позже, она быстро спряталась в надвигающихся тучах, обозначив темноту.

Поднялся ветер. На душе Валеры стало совсем не хорошо. Его смелость забилась в уголок пятки и не желала вылезать. Хотелось бежать обратно, лишь бы не было страшно! Но мальчик понимал – он отошел довольно далеко, и обратно идти не резон.  Так, в полной темноте ребенок, не останавливаясь, пробирался к людям.

Ко всем несчастьям, с темного неба посыпался снег. Не тот легкий и пушистый, который был днем, а липкий, обволакивающий, застилающий дорогу и глаза, заползающий за шиворот. Ветер уже не просто был сильным, а дул порывистыми шквалами, сбивая с ног, не давая вздохнуть полной грудью. Елки будто превратились в страшных чудовищ, хватали за руки, пытаясь утащить мальчика в логово, царапая лицо Валеры колючими лапами. Ноги то и дело проваливались в ямы, будто сама тайга хотела поглотить мальчика. Весь мир ополчился против по сути еще маленького ребенка, пытаясь его убить или просто покалечить!

Вырвавшись из страшного леса и оказавшись в открытом пространстве,  Валера вначале вздохнул с облегчением, но быстро понял – там еще хуже. Ветер не давал ступить шагу, облепляя снегом и обволакивая ужасом.  К тому же, Валера понял, он давно сбился с дороги, и, возможно, бредет совсем в другую сторону. От обиды, страха и жалости к себе на глазах у маленького смельчака появились слезы, которые тут же замерзли. Делать нечего. Надо пережидать.

Валера снова забрался в лес, прижался к дереву и замер. Желудок ныл от голода, руки коченели, а страх сковывал движения.  Так прошло несколько часов. Тем временем ветер становился все сильнее… От пронзающих ледяных иголочек больно бьющего снега уже не спасал заслон из деревьев. А вьюга, похоже, лишь только входила во вкус…

Валера настолько замерз и устал, что ему уже было не так страшно. Лишь одна мысль появилась в его голове: «Спать!»… Он, конечно, вспомнил, что в сон начинает клонить, когда человек замерзает насмерть, но желание уснуть было сильнее. Да и жить уже совсем не хотелось. Родных и близких нет, а скитаться по дальней родне без родительской любви Валере совсем расхотелось. Бороться с тайгой, бороться с нелюбовью, бороться за себя он просто устал.  Ребенок твердо решил умереть такой сладкой, сонной смертью.

Слегка угнездившись, вжавшись в найденное в снегу углубление, Валера свернулся калачиком и закрыл глаза… Сон! Долгожданный сон!! Наверное, это смерть. Валера надеялся, что умрет во сне.

Ему снилась мама. Как живая. Она гладила его по голове, говорила о любви. Говорила, что еще рано приходить к ней. Валера плакал и говорил, что скучает… Мама, прижимала крепко Валеру, обнимала и нежно гладила по лицу. Валере стало очень тепло и хорошо… И очень не хотелось просыпаться… Но мама очень просила открыть глаза, прийти в себя, жить! Хороший сын не мог ослушаться…

Еще не до конца проснувшись, Валера почувствовал, что все еще лежит в той ямке, где уснул. Но ему странным образом было тепло и слегка тяжело. Как будто его накрыли теплым  ватным тяжелым одеялом. Мальчик лежал в снегу, не открывая глаз, наслаждался теплом и еще не улетучившимися из памяти объятиями мамы. Даже поцелуи были, как настоящие… Он их чувствовал.

Но поцелуи действительно были. Все больше выходя из забытья, Валера начинал чувствовать,  что это не сон.  Что-то нежное и слегка влажное действительно касалось  его лица. Страха не было, было просто интересно.

Открыв глаза, Валера увидел ярко желтые зрачки напротив своих глаз. Чужой взгляд был пытливым, суровым, но любопытным.  Перестав облизывать лицо человека, слегка отодвинувшись от Валеры глаза в окружении серой шерсти  мигнули, и замерли в ожидании…

Так близко Валера еще не видел волков. То, что это волк, а вернее волчица, не было никаких сомнений. То, что она тыкалась ему в лицо носом и облизывала его, тоже.

Слегка пошевелившись, Валера дал понять волчице, что он жив. Она вопросительно глянув в лицо ребенку встала, слегка отошла, потянулась и замерла, ожидая развития событий. Валера, глазами следя за волчицей, тоже пытался понять ход ее мыслей и осмотреть окружающую обстановку.

 Вьюга стихла. Снег почти перестал идти - лишь редкие пушистые снежинки порой плавно спускались с неба, розовела заря. В нескольких метрах  от странной парочки лежали еще несколько серых лохматых зубастых зверей. Один из них поднял голову, и облизнулся, глядя на человеческого детеныша. Волчица-спасительница тут же оскалила клыки и негромко, но с явной угрозой зарычала, слегка передвинувшись, как бы закрывая собой ребенка, показывая стае – не тронь!

Валера медленно сел на земле, осознавая, что его только что спасла от холода  не кто-то, а настоящая лесная волчица! Таких историй, чтобы волки человека собой закрывали, он не слышал, да и не думал никогда, что так близко увидит хозяев леса.

Тем временем волчица нетерпеливо переминалась с  лапы на лапу… Отбежала немного и остановилась, призывно глядя на мальчика… Валера поднялся, стараясь не делать резких движений, очень аккуратно сделал два шага в сторону спасительницы…. Та глянула на него благодарно, как бы поощряя за правильное решение, и снова слегка отбежала, приглашая за собой. В глазах хищницы была такая решимость и сила мысли, такая доброта и забота, что Валера беспрекословно подчинился воле странного дикого зверя.  Так они и пошли, волчица и мальчик, друг за другом, не спеша, и слегка опасаясь друг друга. В отдалении трусила остальная стая, сопровождая эту странную парочку.

В дороге волчица порой останавливалась, водила носом по воздуху, меняла курс движения, но, по-прежнему, вела человека в известном одной ей направлении. В какой-то момент она замерла, долго всматриваясь вдаль, а затем опустила хвост, вся как будто сгорбилась, став похожа на побитую собаку в который раз  взглянула Валере в глаза.

Сейчас взгляд был иной - извиняющийся, полный боли расставания и любви.

Валера понял, что дальше волчица не пойдет. Она его довела куда хотела, и дальше он должен идти один. Он опустился на колени, протянул руку к лохматому серому такому неожиданно доброму к нему, Валере, животному. Волчица нерешительно подошла и лишь краешком носа коснулась пальцев ребенка, потом снова взглянула в глаза и решительно, чтобы не передумать побежала в сторону своей стаи.. Лишь перед самой гущей леса, прежде чем растворится в хвойном буйстве, волчица обернулась, и на секунду помедлила, как будто окончательно прощаясь со спасенным человеком -  мальчиком по имени Валера, к которому волки отнеслись человечней, чем иная родня.

Валера долго стоял на коленях, всматриваясь в лесную чащу. Ему показалось, что он снова потерял мать, так было больно и тоскливо. Лишь спустя некоторое время, мальчик пришел  себя, и оглянулся, пытаясь понять, где он.

Волчица вывела ребенка почти к деревне, куда и надо было попасть. Дядя Веня и тетя Маня очень удивились невесть откуда взявшемуся Валерке, но приняли родного племяша радушно. Там он и остался жить на ближайшие пару лет, до момента поступления в училище, далеко от всей родни, отца и родной земли, с той волчицей, которая спасла ему жизнь!