Скептикам Путина

Дорогой Феликс! Представляю, как ты удивишься, получив моё письмо - ведь я мог бы сказать тебе всё, что хочу, в живой беседе, которые у нас бывают довольно часто. Но тут есть своя причина. Для плодотворного обсуждения какой-то темы в устном диалоге нужно, чтобы у собеседников хоть о чём-то внутри этой темы было согласие, за которое можно было бы зацепиться и искать более широкого согласия, идя кое в чём на компромиссы. Но когда твоё мнение так основательно выношено, так глубоко продумано и прочувствовано, что стало для тебя очевидной истиной, от которой ты не можешь отойти ни в одной детали, а некто стоит на прямо противоположной точке зрения и ни одной твоей детали заведомо не примет, очное обсуждение непродуктивно. В устной полемике всегда горячишься, возмущаешься непонятливостью оппонента, удивляешься, как он может не видеть очевидного, и поэтому не можешь выстроить свои аргументы спокойно и последовательно. Это гораздо легче сделать на бумаге, поэтому я к ней и обращаюсь. Всё равно я не уверен, что мне удастся тебя переубедить, но я хотя бы для себя самого таким способом систематизирую свою позицию.

Скажу сразу: речь будет идти об оценке Путина исключительно как политического деятеля, т.е. о его роли в истории. Никакие сплетни и слухи, к которым любят прислушиваться скептики (служил в КГБ, развёлся с женой, является подпольным миллиардером), нами обсуждаться не будут. В своих грехах, которые есть у каждого, он исповедуется перед духовником, и перед Богом, и они втроём, без нашего участия, в этом разберутся. Нам важно не то, спасёт ли он свою душу, а то, спасёт ли он Россию. Конечно, полностью осмыслить значение Путина для мировой истории можно будет лишь тогда, когда его правление закончится, так что я мог бы сказать тебе: давай подождём лет пятьдесят. Но от этого ожидания нас избавляет историческая аналогия. Дело в том, что двести лет назад у нас уже было правление, похожее на путинское, и его результаты доступны нашему анализу. Таким «Путиным до Путина» был величайший из русских монархов Александр Первый.

В истории как человечества в целом, так и отдельных народов, нередко обнаруживается цикличность. Адам и Ева, Вавилонские столпостроители, Содом и Гоморра - это один и тот же сюжет отпадения от Бога и наказания за это. Циклы в истории - закономерное явление, ибо цикл есть взаимообусловленная смысловая зависимость последовательно сменяющих друг друга политических ситуаций. В русской истории тоже наблюдается сюжет, свойственный двум циклам, один из которых завершился, а другой в настоящее время ещё продолжается. Их содержательная идентичность даёт возможность, анализируя завершившийся цикл, лучше понять и фазы нынешнего, по аналогии отводя им соответствующее место в историческом процессе.

Первый цикл начнём отслеживать с Петра. При восшествии на престол нового монарха в российской знати всегда возникает надежда, что ей удастся подчинить его себе, сделать марионеткой, стоящей на страже её интересов. Когда царём стал юный Пётр, влиятельная стрелецкая верхушка быстро заметила, что он гнёт какую-то не ту линию, и в 1698 году решила вернуть на престол более покладистую Софью. И тут Пётр показал всей России, что с ним шутки плохи. Не бывало жестокая публичная расправа со стрельцами навсегда отбила охоту у кого бы то ни было управлять этим государем, и с той поры, как выразился Пушкин, «всё трепетало перед его дубинкою», и он делал с Россией всё, что хотел. А хотел Пётр одного - построить централизованное бюрократическое государство, неуязвимое для внешних и внутренних врагов. Конечно, оно должно было стать полицейским и милитаристским. Карательные функции Пётр передал князю Ромодановскому, а сам занялся армией и флотом, сочтя, что для их усовершенствования необходимо широко перенимать научные, технические и организационные достижения протестантской цивилизации. Но для осуществления проекта этого было недостаточно: нужно было вовлечь в государственное строительство, которым до этого занимались только аристократы боярских родов, более широкие слои населения, и Пётр открыл дорогу к карьере на этом поприще среднему и мелкопоместному дворянству, разогревая в нём патриотизм. В результате задуманное Петром государство, которое он по праву назвал империей, было создано.

Такова была первая фаза первого цикла русской истории Нового Времени, закончившегося гибелью Российской империи, гражданской войной и разрухой. После этого начался второй цикл, и его первая фаза в точности повторила первую фазу первого. Суди сам.

В 1922 году, заточив впавшего в маразм Ленина под домашний арест в Горках, большевистская элита избрала Генеральным секретарём партии немногословного грузина Сталина, неприметного на фоне таких ярких ораторов, как Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин и другие. Эти хищники ликовали: теперь Россией станем править мы, а Сталин будет исполнять чисто секретарские обязанности и во всём нам подчинится! Но они не поняли того, что бюрократическая машина, которую они легкомысленно отдали в руки Сталина, рано или поздно перемелет их самих как мельничный жёрнов. Так и произошло: сначала Сталин свергнул Троцкого, затем расстрелял Зиновьева, Каменева и Бухарина и стал таким же абсолютным властелином, как Пётр Первый. И совсем не случайно то, что именно в 1937 году, когда Сталин фактически стал императором, на экраны страны вышел фильм «Пётр Первый», в котором впервые в советской истории прославлялся царь: до этого все цари объявлялись классовыми врагами.

Став неограниченным властителем, Сталин начал делать ровно то же самое, что двести лет назад делал Пётр, притом используя те же методы: строить мощное централизованное полицейское и милитаристское государство, широко используя ввозимую западную технику, приглашая западных специалистов и посылая своих инженеров на выучку заграницу. Как и Пётр, Сталин привлёк к государственному строительству значительную массу людей, развернув беспрецедентную по размаху и по эффективности патриотическую пропаганду. Но многое держалось и на страхе. Тем не менее, империя была построена. Не зная, что с нею делать дальше, Сталин возвёл на Ленинских горах университет и умер.

Теперь о второй фазе. В обоих циклах она протекала одинаково, по одной и той же схеме. Эта схема такова.

После смерти тирана, его ближайшее окружение, которому надоело трепетать перед его дубинкою, пресполнилось решимости не упустить своего шанса и начать совместно хозяйничать в осиротевшем государстве, установив «коллективное руководство», как это называлось во втором цикле. Этими красивыми словами прикрывалась рвущаяся к богатствам страны шайка повязанных общей корыстью политиков, которая на сегодняшнем языке именуется хунтой. Но широкие слои активного населения чувствуют, что правление хунты хуже даже правления деспота (одного-то мы прокормим, а целую свору нам не прокормить), и хунте приходится сохранять номинальное единоначалие, посадив на трон теперь точно покорного ей человека, а если он всё-таки заартачится, сбросить его с трона и посадить другого.

В первом цикле вторая фаза, которую Ключевский назвал «эпохой дворцовых переворотов», длилась около семидесяти лет, во втором цикле, где её иногда называют «геронтократией» - около пятидесяти. Почему правление хунты в обоих случаях оказалось недолговечным?

По той причине, что эта политическая форма препятствовала движению России по предначертанному ей свыше пути, ибо для исполнения своей исторической миссии она должна быть империей, но держащейся не на страхе, а на законе и нравственности. Возможно, в латиноамериканских банановых республиках хунта может править вечно, но у нас не может. Поэтому и в первом, и во втором цикле Российской империи вторая фаза быстро сменялась третьей.

Эта фаза - самая важная. В ней должен быть реализован Замысел Творца относительно России - она должна стать явленным человечеству Третьим Римом. Ни светское полицейское государство, ни вотчина хунты для этого не годятся. Глава Третьего Рима должен быть милостивым и нелицеприятным, а его граждане - законопослушными и по возможности благочестивыми, т.е. сохраняющими в своём образе жизни дух евангельских заповедей. Понятно, что вывести страну из второй фазы и ввести в третью - задача сверхчеловеческая, решение которой доступно только Божьему избраннику. В первом цикле им стал благословенный император Александр Первый.

Он лучше всех знал, что такое хунта - ведь она зверски убила его отца, хотя ещё накануне клятвенно обещала Александру, что ни один волос не упадёт с его головы, и делегация просто убедила Павла отречься от престола в пользу сына. Цареубийцы намеренно показали Александру изуродованный труп родителя без всякой ретуши. Смотри и запомни - то же самое будет с тобой, если станешь ерепениться. И он смотрел, и запомнил увиденное на всю жизнь. И понял: чтобы унять зарвавшуюся дворянскую верхушку, нельзя действовать открыто, ибо на этом действия сразу же и закончатся, а надо прибегнуть к умной дальновидной стратегии, рассчитанной на много ходов, об истинной цели которых никто не должен догадаться.

Друг мой! Ты не представляешь, как меня подмывает рассказать тебе подробно о тех мудрых ходах, которые делал Александр в игре с хунтой, а также в параллельно разыгрываемой шахматной партии с Наполеоном, которую царь тоже выиграл, в чём Бонапарт сам признался на острове Святой Елены, сказав: «Александр меня перехитрил как коварный византиец». Но об этом, если захочешь, в другой раз. Сейчас я буду краток, сосредоточившись на двух главных характеристиках той России, которую строил Александр: закон сверху и нравственность снизу. Царь начал с закона. Где-то в провинции он отыскал гениального правоведа Сперанского и засадил его за работу. Крепостники вначале не обратили на это особого внимания: контора пишет, ну и пусть себе пишет... А ведь написанное пером не вырубишь топором! Российское законодательство тихонько совершенствовалось, систематизировалось, кодифировалось, облекалось в своды, законы рассылались в губернии и уезды, и нарушать их местное начальство не очень-то решалось. И когда дворянство обнаружило, что пространство произвола у них сильно сократилось, было уже поздно. Почему оно проворонило эту направленную против него комбинацию? Потому, конечно, что «коварный византиец» был на порядок умнее его. Когда просчёт хунты стал для неё очевидным, она разгневалась на Сперанского. И как же отреагировал на это Александр? Феликс, запомни то, что я сейчас скажу: Александр уволил Сперанского и выслал его из Петербурга. Стратегия невступления с врагом в прямое противоборство продолжалась.

Как и другой Александр, царь знал, что не в силе Бог, а в правде.

Тут самое время перейти ко второму циклу. У тебя самого, наверное, аналогия уже напрашивается.

Путин пришёл к власти, тогда ещё чисто номинальной, в тот момент, когда подлинная власть в России принадлежала самой хищной и самой бессовестной из всех хунт, которые были в мировой истории. Зная о необыкновенных способностях Путина как делового человека, она видела в нём своего менеджера, придавая его званию президента не большее значение, чем придавала такому же званию безвольного и спившегося Ельцина. И жестоко ошиблась.

Новый президент начал с того же самого, с чего начал взошедший на престол Александр - с законодательства, а точнее - с Думы. При Ельцине она представляла собой сумасшедший дом, и ни один закон не мог нормально через неё пройти. Действуя мягко и дипломатично, и будто бы в интересах хунты, Путин сумел сделать Думу работоспособной. Этим база для законотворчества была им заложена. Затем он ввёл институт полпредов, через которых принятые Думой законы могли бы доходить до регионов и ограничивать сепаратизм. Я думаю, что олигархи немного встревожились этим действием, но быстро успокоились: порядок в народе наводить всё-таки надо, а на нас он всё равно не распространяется. Но и тут ошибка: арест Ходорковского, который и был показательным: показал им, что закон распространяется на всех. А тут ещё запаниковала и Америка, уверовавшая в то, что анархия в России сделает её лёгкой добычей. А когда в конце своего второго срока Путин заявил в Мюнхене, что Россия никогда не откажется от своей самостоятельности и будет прислушиваться только к собственной истории и к собственным традициям, в Вашингтоне пришли в ярость. Наверняка там было форсировано финансирование подрывной деятельности против России, наверняка там стали подумывать о санкциях или даже о бомбёжках - это ведь для них привычное дело. А ведь Америка в то время была очень сильная и самоуверенная, так что Путину было чего опасаться. И обрати внимание на то, что он сделал! То же самое, что Александр в конфликте с дворянством из-за Сперанского:отступил. Он не стал, подобно Лукашенке, продлевать своё президентство на третий срок, хотя сделать это, как он сам потом признался, ему ничего не стоило, - а посадил вместо себя безобидного клерка Медведева, который кое в чём стал сдавать Россию Штатам, и те успокоились, - а через четыре года вернулся и продолжил гнуть свою линию.

Как видишь, третья фаза пока протекает одинаково в обоих циклах. Посмотрим, что будет дальше. Для этого нам надо возвратиться к первому циклу.

Существует ли ясное и бесспорное историческое доказательство того, что Александр действительно переиграл дворянскую хунту и поставил ей мат? Да, оно существует, и представляет собой конкретное событие. Можно точно указать его время и место: 14 декабря 1825 года, Сенатская площадь Санкт-Петербурга. Группа заговорщиков, составленная из вступивших в масонские ложи русских офицеров, решила, что у нас слишком давно не было дворцовых переворотов, так что пора уже совершить оный и стать правящей хунтой. Подготовка шла длительная и солидная, исполнителей было завербовано куда больше, чем при свержении Анны Леопольдовны, Петра Третьего и Павла Первого. Несмотря на это, вместо переворота у них получился пшик. Их главарь князь Трубецкой вообще не явился к войску, а войско при первых же залпах верных царю частей в панике разбежалось. Почему? По той причине, что декабристы с их прожектами безнадёжно отстали от жизни. В двадцать пятом году они были уже людьми вчерашнего дня, не понимавшими, что Россия уже совершенно не та, какой она была при убийстве Павла. И по мере приближения «дня икс» они всё отчётливее начинали ощущать это. А на Сенатской площади сам воздух этой новой России лишил их того главного, что необходимо для исполнения задуманного - уверенности в своей правоте. Ещё до начала событий они в душе уже чувствовали себя преступниками. И выстрел Каховского был выстрелом не в Милорадовича, а в свою совесть, которую он пытался убить. Но совесть убить невозможно, и если бы его не повесили, может быть, он сам бы повесился как Иуда.

Во втором цикле тоже была площадь, на которой Путин поставил хунте мат - Болотная площадь..

Такая же куча честолюбцев, рвущихся к власти, такая же толпа разагитированных простаков, такая же истерика, как у Каховского, у психопатов, напавших на полицейских. И такой же пшик в результате - окончательный и бесповоротный. Авантюристы типа Навального или Немцова отстали от жизни - не поняли, что Россия 2012-го года уже совсем не та, что Россия девяностых. Как декабристы не поняли, что живут в новом государстве, созданном Александром, так и «внесистемные оппозиционеры» не поняли, что живут в новом государстве, созданном Путиным.

Сходство между этими двумя историческими фигурами так велико, что невольно вспоминается восточное учении о переселении душ. Они похожи и внутренне, и по тому делу, которое сделали для России, и по тому, как Россия отнеслась к этому делу.

Внутреннее их сходство состоит в той природной человечности, которая в частной жизни выражается в уважении к чужим мнениям и в неосуждении, а в политике - в последовательном соблюдении принципа ненасилия. Если Пётр и Сталин были деспотами, то Александр и Путин должны называться «антидеспотами». Но при этом оба они - люди огромной силы воли и целеустремлённости, всегда знающие, чего хотят, и добивающиеся намеченного. Шильдер говорил об Александре, что он правил Россией железной рукой в бархатной перчатке; то же самое можно сказать о Путине.

Историческая задача, решаемая ими, была тоже одна и та же: лишить власти прорвавшуюся к ней после смерти деспота хунту и восстановить разрушаемое ею государство, но уже не на страхе, а на законе и нравственности.

О третьем сходстве поговорим позже, а сейчас давай подумаем, в какой мере каждому из них удалось решить поставленную задачу.

Петру присвоили титул «Великий». За то, что он, якобы, преобразовал Россию своими знаменитыми «реформами». На самом деле он так и не добился того, о чём мечтал. Он хотел вытащить Россию за волосы из средневековья, из которого уже вышла к тому времени старая Европа, и сделать её ещё одной европейской страной. Но разогнав монахов и построив Санкт-Петербург, похожий на Амстердам, он ничего не изменил в её сути - хотя нам сбрили бороды, европейцами мы не стали. После его смерти тоже мало что изменилось, просто произвол одного деспота плавно перешёл в произвол многоликой хунты. И только Александр явился истинным Преобразователем и Реформатором, благодаря которому Россия вошла в Новое Время и стала быстро догонять страны Европы по всем показателям. Жизнь государства перестала управляться волей властей, для его функционирования был создан легитимный правопорядок. Появилось то, чего никогда ещё не было в российской истории - гражданское общество. Созрели первые плоды великой русской культуры, которая вскоре покорит мир Толстым и Чайковским. Открылись университеты в Казани и Харькове, начала действовать система народного просвещения - гимназии, реальные училища, церковно-приходские школы. Как грибы возникали философские кружки. Не в девятнадцатый век ввёл Россию Александр Первый, а в эпоху Модерна, сделав мягко и деликатно то, что не удалось сделать Петру жёстко и грубо. Что ж, выходит, он решил свою задачу?

Нет, Александр её не решил, вернее, решил только наполовину. Его целью было создание легитимного и гуманного государства, держащемся на законе сверху и нравственности снизу. Закон, как мы видим, был установлен. А что насчёт нравственности?

До восемнадцатого века нравственным воспитанием народа занималась у нас Церковь, делая это весьма успешно. После того, как Пётр обезглавил Церковь, а Екатерина закрыла 700 монастырей, а у остальных отняла землю, нация лишилась своих воспитателей. Александр знал это и рассчитывал, что дефицит духовного воспитания восполнит светское просвещение, и потому придавал первостепенное значение народному образованию. Но псевдонаучная система европейского образования, которую мы перенимали, только уводила от единственного источника подлинной нравственности - Евангелия, и в конце концов привела к тому, что мы перестали бояться Бога, чтить царя и повиноваться закону, и наконец докатились до такого безумия, как революция.

Вот в чём состояла ошибка Александра, не позволившая ему создать державу своей мечты: он не учёл того, что сделать это политическая власть может только в сотрудничестве с духовной властью, т.е. в «симфонии» (созвучии). Из-за этой ошибки первый цикл не завершился, и Сталину пришлось начать второй.

А что Путин? Судя по всему, он понимает необходимость симфонии, хотя об этом предпочитает не распространяться. Это видно по его отношению к Патриархам. В 2008 году он присутствовал на интронизации Кирилла, и там было громко произнесено слово «симфония». Это вселяет надежду на то, что третий цикл не понадобится.

А теперь о третьем сходстве между царём Александром Первым и Президентом Путиным - об одинаково неблагодарном отношении к ним обоим со стороны значительной части российского общества, особенно интеллигенции. Это, конечно, камень и в твой огород, мой друг. И, что парадоксально, в обоих случаях оценки наших лидеров иностранцами гораздо выше отечественной. Талейран считал, что в мире есть только два великих человека - Наполеон и Александр. А у наших любителей истории он - заурядный монарх, почти «проходной» интерес к нему наших интеллектуалов минимален. Никто уже не пытается убедиться, что он - святой, и его мощи лежат в Томске под псевдонимом. А убедиться в этом ничего не стоит - есть мощи Фёдора Кузьмича, есть в музее локон Александра - сравните ДНК, и вопрос решён. Но никому это не нужно.

То же и с Путиным. Американцы, которые его ненавидят, провозгласили его человеком номер один планеты - от фактов никуда не денешься. Нашей образованной публике нет дела до фактов, для неё не в счёт, что Путин избавил её от беспредела девяностых и поднял Россию с колен, что сейчас её возят на авто и метро и ей выплачивается зарплата. А ведь у Данте неблагодарные к своим благодетелям находятся в девятом круге ада. Задумайся над этим!

Виктор Николаевич Тростников, кандидат философских наук, профессор