Мир Путина и Ходорковского

Они оценили друг друга по гамбургскому счету и решили дальше не воевать

Я тут встретился в Берлине с Михаилом Борисовичем Ходорковским. Встреча состоялась за обедом в ресторане Lutter & Wegner. Если вы спросите, зачем я называю конкретный ресторан, я вам отвечу: мы, политологи на пенсии, так и живем. Ну как еще заработать денег, если не отрекламировать ресторан, в котором встречались Ходорковский с Белковским? А вот конспирологии тут никакой нет. Когда я узнал, что Владимир Владимирович Ходорковского типа отпускает, я просто написал экс-олигарху официальное письмо с просьбой о встрече. И эта просьба была удовлетворена. Вот и все. Дальше — самолет, а долгая немецкая виза у меня и так есть. Заслужил.

 

(Много я этих олигархов на своему веку перевидал, но Ходорковскому из них никто и в подметки не годится. Точнее, знал только одного такого же крутого по интеллекту — Березовского. Но Боря, царствие ему небесное, был по психотипу криейтор, а не менеджер. И в этом смысле полярен пути и самоопределению Ходорковского. Березовский покончил с собой потому, что исчерпал себя как творец. Ходорковский не покончил с собой в тюрьме потому, что, как всякий типичный менеджер, умеет смотреть на все творение Господне отстраненно. В том числе и на ад, полноправный филиал которого — русская тюрьма. Ну ад и ад, и что? В этом плане экс-главный политзаключенный России — аналог Данте, на которого соотечественники показывали пальцем на улицах: он был в аду!.. А Данте было все равно.)

Потому что Михаил Борисович действительно опасен. Для любой власти и наипаче — для русской власти. Опасен своим всепроникающим умом и чувством юмора. Я, в общем, и себя никогда не считал человеком совсем уж скучным, но могу сказать: у Ходорковского юмор уж очень незаурядный. И он, конечно, наделен главным в таком случае умением: не ржать в голос над собственной шуткой, а дать возможность оценить шутку другим. Если эти другие, конечно, смогут.

Мне кажется, я чего-то понял про историю «Путин — Ходорковский».

...Кино называлось «Звездные войны», производства Джорджа Лукаса и Ко. Думаю, вы это кино тоже помните.

«Страх есть путь на темную сторону. Страх порождает гнев; Гнев порождает ненависть; Ненависть — залог страданиям. Я сильный страх в тебе ощущаю, — это слова Йоды, сказанные Энакину во время Совета Джедаев». (Цитата по Википедии.)

В 2003 году Путин был магистром Йодой, а Ходорковский — Энакином Скайуокером.

Тогдашний президент России (вы мне, конечно, скажете, что он же и нынешний, но будете не совсем правы) Владимир Путин очень сильно изменился за эти годы. Ранее он не совсем верил в то, что он действительно хозяин этой страны.

Со временем Владимир Владимирович постиг, что не боги горшки обжигают. Что быть и служить президентом этой страны не так уж сложно, ибо народ готов поклоняться любому, сидящему на троне.

Независимо от объективных и субъективных достоинств/недостатков сидящего.

Еще, как мне представляется, Владимир Владимирович не без некоторого тщательно скрываемого удивления обнаружил, что и во главе других великих мировых держав сидят люди, скажем так, ничем особенно не выдающиеся. Простые такие чуваки и чувихи, которые зачастую перед путинским умом и обаянием устоять не умеют. (Обалдеть, правда?) И вообще, к 2013 году выяснилось, что Путин — чуть ли не самый яркий из лидеров большой восьмерки (G8) и даже большой двадцатки (G20). Кто мог это себе представить в 1999-м, когда Борис Ельцин сказал своему преемнику «берегите Россию»? Может, кто-то и мог, но мне человек с таким богатым воображением не знаком.

И потому — опять же, как мне кажется, ибо доказательств здесь нет и не может быть — Путин перестал бояться. Перестал бояться вообще. И Ходорковского в том числе. Отчего и решил своего главного оппонента помиловать, а дело ЮКОСа — типа в корне пересмотреть.

В общем, Путин отпустил Ходорковского тогда и только тогда, когда понял, что не уступает своему главному оппоненту ни в чем. Немецкая тайная дипломатия, о которой нынче принято говорить с подачи политолога Александра Рара, искусно вписавшегося в кадр встречи в берлинском аэропорту «Шонефельд», конечно, сыграла роль, но сугубо второстепенную. Без главного условия, описанного выше, Ходорковский не вышел бы на свободу.

И, как мне показалось, сам он это прекрасно понимает. Слишком умен, чтобы не понимать.

Именно потому Путин так хотел, чтобы Ходорковский написал прошение о помиловании. Ибо с точки зрения не столько формального права, сколько фактических понятий, по которым живет наша Россия, прошение — это признание. Но не вины, а ошибки. Мол, ввязался в серьезный бой в 2003 году, не просчитав ресурсов. Недооценив соперника. Управленческая ошибка — с кем не бывает?

А для человека с классическим управленческим сознанием, коим в полной мере наделен (и вознагражден?) Ходорковский, признание ошибки — это круче, страшнее, это более болезненно, чем признание вины. Т.к. менеджер имеет право быть виноват, но скорее всего не должен ошибаться. На то он и менеджер.

Путин и Ходорковский сегодня не враги. Они оценили друг друга по гамбургскому счету и пришли к выводу, что дальше воевать не надо. Ибо самое трудное для мужчины — это найти, с кем воевать. А самое распространенное — воевать против себя самого. «С кем протекли его боренья? С самим собой, с самим собой» (©). И если ты находишь реального противника, с которым воевать таки стоит, за пределами собственного ума и плоти, — то ты уже победил.

Потому Ходорковский и Путин сегодня оба — победители.

А самое страшное наказание для победителя — одиночество.