Театр "Пристанька" приглашает на спектакль "Графоманы".

Действие первое.

На сцене в кресле сидит господин лет тридцати с усами " а-ля Гоголь", держит в руках газету:
- Наконец-то, опубликовали! Сколько хождений по редакциям! Не умеют у нас таланты распознавать! Пока не заплатишь, даже Донцова не появится!
Конечно, всего две строчки к одной карикатуре, но это уже почин! Лёд тронулся.
Теперь я с них не слезу, и вскоре обо мне заговорят!

Мужчина встаёт с кресла, надевает плащ, газету прячет во внутренний карман и выходит из дому.

Действие второе.

Остановка автобуса. Мужчина с победоносным видом оглядывает ожидающих свой маршрут пассажиров.  Обращается к рядом стоявшей девушке.
- Не знаете, давно ушёл предыдущий автобус? Я спешу, очень нужно в редакцию , просят поскорее принести свои стихи. Вот только сегодня один опубликовали, и сразу им ещё подавай!
На остановке люди стали оглядываться и с любопытством смотреть на такого востребованного поэта! 
- Как здорово! - девушка с восторгам смотрела на мужчину, - я Вас поздравляю!
- Да ладно, я уже привык, передохнуть не дают... - мужчина изобразил на лице страдание.

В это время к нему подходят двое, примерно, лет сорока. Один из них, который в очках, рискнул обратиться:
- Ради Бога, простите, что решились Вас побеспокоить, но...понимаете...
- Смелее, смелее, ребята, без этакого пассива. А то времени в обрез, я же человек шибко занятый.

Второй парень прокашлялся, и смущённо задал вопрос:
- Это правда, что Ваше стихотворение в сегодняшней газете опубликовано? Мы тут случайно услышали... Или нам показалось?
Новоявленный поэт принимает позу Наполеона:
- Конечно, правда! Так оно и есть!
Тот, что в очках восхищённо посмотрел на "поэта", потом перевёл взгляд на своего друга, и опять на "поэта":
- Во, здорово! А мы...начинающие авторы. Ещё раз извините за смелость, но не могли бы Вы нам...дать небольшую... консультацию?
- Консультацию? Прямо здесь?

Тот, что без очков, заторопился:
- Почему здесь? Можно вон там - на скамеечке. В скверике. У нас с собой прихвачено несколько рассказов, и мы хотели бы узнать о них Ваше мнение. Не откажите в любезности.
Великолепным жестом "поэт" вскинул руку к глазам, посмотрев на часы.
- Эх, ребята! Ведь, без ножа режете. Драгоценное время у большого человека отнимаете!

- Ну, всего-то пяток минут. Пожалуйста...
- Ну, ладно. Как не помочь начинающим? Сам когда-то таким был. Пошли, хлопцы!
За мной, вперёд!

Действие третье.

На сцене скамеечка у фонтана. Все садятся. Очкарик торопливо ныряет в свой портфель и вытаскивает несколько листков бумаги с текстом.

- Вот, посмотрите.
Развалившись на скамейке, задрав ногу на ногу и покручивая ус, "поэт" быстро пробежал глазами по одному листку, другому, третьему... Возвращает их автору.
- Мура! Графоманством пахнет.
- Как так, графоманством?
- А так. Писательство, скажу вам, ребята, это Богом дадено.

Как, например, талантливым композитором или врачом рождаются. Нет, нет, не в свои сани не садитесь! Так не надо писать... Что там ещё у вас?

Теперь уже не очкарик, ёжась, дрожащей рукой протянул ему свои труды.
"Поэт" быстро пересматривает и так же, как и в первом случае, делает недовольную мину.
- Гм...Ну, вот скажи мне, голова садовая, что ты хотел показать этим бензовозом?... Ну-ка, поясни мне, поясни!
Очкарик насупился и отвёл глаза в сторону.
- Как что? ... Просто...я...в сатирическом духе попытался показать... бюрократию, нечуткость к героическим поступкам...
О том, как смелый человек, рискуя жизнью, прыгнул в горящий бензовоз, отвёл от детского садика и скинул его с обрыва... А автопарк за это храбрецу иск выдвинул. И требует выплатить стоимость бензовоза.

"Поэт" поморщился.
Не очкарик прикрывает глаза, и, содрогаясь от горя, хлюпает носом.
- Нет, нет, ребята! Меня не разжалобите! У вас обоих нет лёгкости в писании. Я хоть сам поэт, но в прозе, поверьте, тоже разбираюсь! Как-то растянуто у вас... неинтересно... И главное - не смешно. А у вас же юмор! К тому же, идеи нет... Ох, горе с вами!
Потупив взор, графоманы смущённо запыхтели. Видя их состояние, "поэт"закидывает им руки на плечи и начинает успокаивающе похлопывать.
- Ну хватит, хватит. Что приуныли, соколики? Хотя, знаете что? Займитесь-ка вы лучше чем-нибудь другим... А?... Марки там, значки, календарики или спичечные этикетки поколлекционируйте. А то ведь писать надо, знаете, как здорово! Как пишет, например, Стёпкин - это в поэзии или Колдунов, Молибога - в юморе. Вот, так надо писать! Это, чтобы оставить след в литературе. А иначе - смысла нет. 

Услышав этот совет, оба начинающих графомана разом переглянулись. Видно, как сильно они ошарашены.
- Колдунова и Молибога мы знаем,-говорит очкарик,- А вот фамилия Стёпкин-подхватывает второй,- нам, простите, незнакома...
В свою очередь "поэт" с изумлением посмотрел на них.
- Да вы что, ребята! Так ничего и не поняли?.. Ведь Стёпкин - это я! Вы сами же полчаса тому назад  про сегодняшнюю газету меня расспрашивали. Там и напечатано моё стихотворение.
Стёпкин, как бы стыдя, продолжает фотографировать глазами графоманов и укоризненно качать головой. Затем, тяжело вздыхает:
- Эх, вы! Да ладно уж! Теперь лично меня знать будете. Это, так сказать, маленький вам сюрпризик. Что же касается литературы, то её, ребята, я искренне вам советую бросить...

Закончив свою многозначительную тираду, Стёпкин, не взирая на разницу в возрасте, по-отечески, вздохнул и собрался уходить.
Но очкарик заурчал и как - то нежно стал теребить пуговицу у него на плаще.
- Подождите, не уходите. Мы тоже хотим сделать Вам маленький сюрпризик...
Дело в том, что мы действительно читали Ваши две строчки в газете...
- Это полный завал!-подхватывает второй.
- А в отношении тех людей, у которых Вы советовали поучиться,-вновь вступает в диалог очкарик-так это... мы и есть!
- Вот он, - смеясь говорит не очкарик, - Колдунов, а я - Молибога.

Стёпкин остаётся стоять с отвисшей челюстью. "Графоманы", смеясь, уходят...

                 Занавес.