Лаврентий Берия - «Супероборотень в погонах»

— На основании выявленных документальных свидетельств у меня теперь есть возможность раскрыть для читателей вашей газеты главную тайну заката карьеры этого «супероборотня в погонах».

Начать следует с того, что в самый тяжелый период Великой Отечественной войны, когда победа немцев казалась уже неотвратимой, Берия стал активно налаживать связи с правительством Грузии в изгнании (так называемый «Парижский центр»). Лаврентий Павлович пытался наводить мосты через эмигрировавшего во Францию дядю своей жены Евгения Гегечкори, который в 1918–1921 гг. был министром иностранных дел существовавшей в ту пору Грузинской Демократической Республики, ликвидированной впоследствии большевиками. Берия хотел через этого человека — «врага советской власти», лидера «Парижского центра» — подстраховаться и устроить свою будущую жизнь в новой, независимой, Грузии.

(Поясню, что «Парижский центр» во время войны отметился активным сотрудничеством с гитлеровцами, способствуя созданию грузинского военного легиона для боевых действий на стороне Германии. Руководители «Парижского центра» действовали в расчете на то, что Гитлер после победы над СССР предоставит своим грузинским союзникам возможность создать собственную республику.)

Ближе к 1945 году, когда стало очевидно, что Германия войну проиграла, Берия и его сообщники про идею создания самостоятельного грузинского государства «забыли». Однако, как свидетельствуют архивные документы, не окончательно, а до лучших, так сказать, времен!

И эти времена наступили. После смерти Сталина.

— Но ведь Лаврентий Павлович именно тогда вошел в силу, зачем же ему разыгрывать партию с грузинской независимостью?

— Видимо, Берия исходил из того, что стать во главе СССР для него нереально, хотя бы по той причине, что второго грузина на троне Россия не вынесет… Ему оставалось занять престол в самостоятельной стране Грузии. Именно этот свой стратегический замысел после рубежного дня 5 марта 1953 года Лаврентий Павлович и стал осуществлять — делал все, чтобы Советский Союз из федерации превратился в конфедерацию.

Некоторые его инициативы выглядели на первый взгляд безобидно. Например, якобы для развития чувства собственного достоинства каждого из титульных народов СССР Берия предлагал ввести в союзных республиках помимо общесоюзных еще и республиканские награды — ордена, звания... Другая его идея: значительно увеличить в каждом республиканском руководстве количество национальных кадров за счет замены ими русских специалистов... Но что гораздо серьезнее: Берия намечал создать в каждой республике свою, так называемую почетную национальную гвардию, независимую от Вооруженных сил СССР.

	Берия получил звание Маршала Советского Союза.

— Напрашиваются аналогии с теми «актами суверенизации», которые имели место в республиках СССР в период его развала.

— Именно так. Эти бериевские инициативы противоречили национальной политике, которую на протяжении почти 30 лет до того проводил Сталин.

Будучи лично заинтересован в отделении Грузии от СССР, Берия в качестве первого шага на пути к этому уже через считаные дни после смерти Сталина прекратил — как министр объединенных МВД и МГБ — следствие по так называемому «мингрельскому делу» (Мингрелия — западная часть Грузии).

Напомню, что «мингрельское» расследование было начато в начале 1950-х по распоряжению самого Сталина с целью разоблачения в Грузии националистических элементов, желающих выхода республики из Советского Союза. Тогда, как говорят документы, сам факт существования таких «раскольников» потряс вождя.

«Если грузины с трудом мирились с русским господством, то мингрелы более чем кто-либо другой оказывали упорное сопротивление власти царя», — вспоминал слова отца Серго Берия. Это антироссийское сопротивление продолжалось и в советские годы. Мало того что Лаврентий Берия был сам мингрел, так он еще, по признанию его жены, скрыто симпатизировал грузинскому национализму. Интернационалист Сталин, узнав о тайных шовинистических устремлениях своего «верного соратника», отнюдь не случайно начал раскручивать «мингрельское дело».

Работая с архивными материалами, я обнаружил, что Сталин действительно подозревал Берию в антигосударственных намерениях и готовил (это признал и сам Берия 26 июня 1953 года) его арест. Согласно документам, Сталин был в курсе того, что дядя жены Берии Е.П.Гегечкори занимал пост министра иностранных дел в упраздненной в 1921 году Грузинской Демократической Республике. Вождь был и в курсе того, что этот дядя, бежав во Францию, продолжает на протяжении долгих лет поддерживать отношения с мужем племянницы и пытается организовать с его помощью «полезные для грузинской нации» дела.

Об этом Сталину могло быть известно, например, из письма, датированного 25 апреля 1946 года и предъявленного арестованному Л.П.Берии в ходе допроса 19 октября 1953 года. Вот выдержки из протокола:

«...Вам оглашаются показания Меркулова (долгое время был правой рукой Берии, в 1946 г. министр МГБ. — НАД) от 12 октября 1953 г.: «…в 1936–1938 гг., когда Берия Л.П. еще работал в Тбилиси, Берия Нина отправляла письмо в Париж Гегечкори. …Это письмо составлялось Л.П.Берия, которому я помогал в его редактировании. Это письмо, насколько я помню, ставило целью напомнить Гегечкори о существовании Н.Т.Берия, от имени которой оно и составлялось, и наметить возможности контакта с Гегечкори…»

...Вам предъявляется подлинное письмо Е.Гегечкори, адресованное «Дорогой Нине» и датированное 25 апреля 1946 г.

...ВОПРОС: Меркулов показывает: «Письмо, адресованное «Дорогой Нине», я передал Берия… Из того, что было написано в письме Гегечкори к Н.Т.Берия 25 апреля 1946 года, видно, что между ними велась какая-то переписка».

Вы признаете это?

ОТВЕТ: Я это абсолютно не помню»...

В искренность Берии можно было бы поверить, если бы не следующее признание Гегечкори в том же письме: «...Я пришел к выводу, что Грузия в борьбе за свою национальную свободу не может рассчитывать на Запад. …Думаю, что сказанного достаточно, чтобы тебе понять, что такая постановка вопроса — ключ к дальнейшему. …Надеюсь, к этому вопросу мы еще вернемся...»

— То есть парижский родственник-эмигрант явно рассчитывает добиваться независимости Грузии с помощью своего всесильного респондента в СССР!

— Компрометирующие документы и агентурные данные усиливали подозрения относительно замыслов Берии. Впоследствии ситуацию усугубила явная неискренность жены арестованного экс-главы МВД-МГБ Нины Берия. Пример тому — выписки из двух документов.

Протокол допроса от 19 июля 1953 г.:

«ВОПРОС: Кто из ваших родственников проживал и проживает в настоящее время за границей?

ОТВЕТ: Никто из моих близких родственников не проживал и не проживает за границей, за исключением одного Гегечкори, который является моим дальним родственником...»

А вот письмо Н.Берия на имя Н.Хрущева, датированное 7 января 1954 года: «...Мне было предъявлено обвинение в переписке якобы с моим родственником, грузинским меньшевиком Гегечкори, который находится в эмиграции в Париже. Я его не знала, он не является моим родственником, и я ни в какой переписке с ним не находилась...»

Берия через своих людей проворачивал и беспрецедентные по своему цинизму коррупционные операции. Среди них спасение от трибунала предателя родины Теймураза Шавдии — племянника жены Берии. Попав в немецкий плен, он перешел на сторону фашистов, воевал против советских войск, стал «командующим национального грузинского легиона», а затем служил в дивизии СС и принимал участие в жестоком подавлении французского Сопротивления. Задержанного во Франции изменника, вместо того чтобы предать суду, отправили спецрейсом на самолете в родную Грузию, где «выяснилось», что (по словам тогдашнего министра ГБ республики Рапава) за Теймуразом «ничего предосудительного нет».

— Такие примеры круговой поруки подтолкнули Сталина к открытию «мингрельского дела»?

— Были и другие причины готовить арест «большого мингрела». Берия отличился не только организацией повальной коррупции, переходящей в политику отделения Грузии от СССР, но и, как говорили тогда, полным разложением на бытовой почве.

Вот пример, взятый из протокола допроса пострадавшей Чижовой Валентины Абрамовны, уроженки Москвы: «...За ужином присутствовали Берия, Саркисов и я. Я не хотела пить вино, но Берия сказал, что это будет совсем легкое вино, так как он будет смешивать вино с лимонадом. Я выпила 3–4 бокала этого вина, а затем потеряла сознание. Очнулась я только утром, уже в другой комнате — в спальне. Рядом со мной на постели спал Берия. Я была вся в крови, так как до этой ночи ни с кем не была интимно близка, и Берия лишил меня девственности. Будучи глубоко потрясена тем, что со мною произошло, я потребовала от Берии, чтобы он отпустил меня домой. При этом я заявила Берии, что напишу о совершенном им преступлении товарищу Сталину. На это Берия в грубой форме ответил, что все равно мое заявление не попадет к товарищу Сталину, а окажется у него, Берии, в руках, и я только сделаю хуже самой себе. Берия сказал, что я вообще могу не выйти из этого дома, а мою мать сошлют в самые далекие лагеря… Я думала, что он может привести эти угрозы в исполнение. Поэтому я была вынуждена подчиниться…»

Наверняка Сталин знал и еще многое такое, что до сих пор скрыто от нас в спецхранах. Не просто так он решил принять меры и возбудить ряд политических и уголовных дел, которые должны были вывести всю эту грузинскую мафию на чистую воду. О чем Берия по своим каналам узнал почти сразу.

— В органах у него хватало своих людей...

— О «кадровой политике» Лаврентия Павловича и отношении к этой проблеме самого Сталина говорит документ, который мне довелось увидеть. Письмо в ЦК КПСС, датированное 16 июля 1953 года, от помощника начальника следственной части по особо важным делам МГБ СССР В.Н.Зайчикова: «В феврале 1953 г. … я был вызван [Сталиным] как один из участников составления проекта обвинительного заключения по делу Абакумова (министра госбезопасности. — НАД). …Тов. Сталин сказал: «У нас кандидатура Абакумова не вызывала доверия. Назначили мы его по настоянию Берии. Вскоре после назначения членам Политбюро стало ясно, что Абакумов не на месте. Вот из-за такого отношения к подбору кадров я недолюбливаю Берию и не доверяю ему...»

— «Мингрельское дело» было реальной угрозой для самого Берии?

— Несомненно. Лаврентий Павлович, получив 5 марта 1953-го власть над объединенным МВД-МГБ, сразу принял меры по отмене дела о «мингрельской националистической группе» — дела, материалы которого уличали участников группы в стремлениях отделить Грузию от России и войти в военно-политический союз с Западом. Берия опасался, что арестованные начнут давать серьезные показания против него самого.

Через месяц после смерти Сталина, 8 апреля 1953 года, в Президиум ЦК КПСС под грифом «совершенно секретно» поступила записка Берии «О неправильном ведении дела о так называемой мингрельской националистической группе», которая заканчивалась таким резюме: «Считаю необходимым... всех арестованных по делу вымышленной «мингрельской националистической группы»... в количестве 37 человек из-под стражи освободить с полной реабилитацией, а дело на них... прекратить».

Еще через 2 дня последовало «строго секретное» Постановление Президиума ЦК КПСС «О фальсификации дела о так называемой мингрельской националистической группе». Это постановление было принято, как видим, наспех и без необходимой в таких случаях независимой перепроверки фактов. Тем не менее в нем категорически отвергалось то, что арестованные ставили своей целью ликвидацию Советской власти в Грузии с помощью империалистических государств, и утверждалось, что на самом деле никакой мингрельской националистической группы не было и нет...

Теперь, когда открылись некоторые секретные прежде архивные фонды, когда произошли события, позволившие во время перестройки отделить Грузию от России, и особенно сегодня, когда то и дело слышатся открыто пронатовские откровения потомков грузинских националистов, — теперь-то понимаешь, что в 1953-м все было далеко не так, как сумел официально представить Берия.

— Полагаете, что уцелевшие тогда благодаря ему корни впоследствии дали ростки?

— Нет сомнений! Приходится только сожалеть, что Сталин не успел довести «мингрельское дело» до конца. И зря, конечно, после ареста Берии не возобновили это срочно прикрытое им не просто «мингрельское», а националистически-антироссийское дело. Возобновили бы — скорее всего, не было бы со стороны Грузии во время перестройки, а тем более в последние годы таких враждебных по отношению к России действий.