Тюремный дневник Ходорковского

Еще в 2009 году специально для GQ Михаил Ходорковский рассказал, что он видел и понял в лагере, как когда-то это сделал писатель Варлам Шаламов в книге «Что я видел и понял в лагере». Мы вспоминаем этот тюремный дневник сегодня, когда президент России подписал указ о помиловании Ходорковского.

Редакция GQ попросила г-на Ходорковского описать свой собственный лагерный опыт — подобно Шаламову в форме кратких максим. Мы отдаем себе отчет, что по уровню происходящего с человеком кошмара Колыма 1937-го и Краснокаменск нулевых — несравнимы. Тем не менее опыт нашего современника многое говорит о ныне существующей формации ада, который есть не кровь, смерть и дерьмо, а скука, предательство, разложение и иное обыденное человеческое свинство. Итак, что видел и понял в лагере Михаил Ходорковский.  

Лагерь — это антимир. Здесь ложь — норма, правда — исключение.

У нас в стране немало реально вообще безграмотных взрослых людей! 

Если сотрудников лагеря поменять местами с его «обитателями», ничего не изменится. Причем этот факт признается представителями обеих «сторон».

Жизнь в лагере отдает ностальгией по СССР: никто не работает, но делают вид; никому не платят, но делают вид. Все вместе врут всем «посторонним», местных «правдоискателей» держат в местной «кутузке». 

Люди готовы на многое за еду, даже когда, в общем, не голодают.

Квалифицированно врать суду умеют только оператив­ники. Обычные люди говорят то, 
что считают правдой. Если врут — их ложь видна. 

Жизнь — штука очень дешевая.

Интриги в лагере похожи на кремлевские, разница — только в масштабах. 

Немало тех, для кого честь гораздо дороже жизни.

Лагерь заменяет преступникам университет: это и образование, и связи. 

В области наркотиков отставание от США с успехом преодолено. Лагеря «ушли в отрыв». 

«Хозяин» — царь, Бог и воинский начальник. Пока не мешает красть. Крадут все и всё. Ну почти... 

Да, еще лагерь — это СССР по бесплатной медицине. Она очень бесплатная, но не очень медицина. 

Тех, кто ностальгирует по советским порядкам, — приглашаю на экскурсию. Очень отрезвляет! 

Образование и навыки всегда пригодятся. Бог все видит! 

Сила воли и крепкие нервы важнее просто силы, даже в тюрьме.

 ГУЛАГ умер, а традиции и привычки пережили СССР, потеряв свой смысл.

Вспомнил, что такое очереди в ларек за продуктами и мылом. «Запишитесь», «зайдите через месяц, зубная паста, может, будет», «за чаем больше не занимайте...» 

Почти у каждого в душе есть что-то святое. Иногда — очень глубоко, но на это всегда можно опереться. Если опоры нет — нет человека. Оболочка пустая. Видно.

Режим, гособеспечение, отсутствие работы и потеря связей с семьей — как специально сделанный конвейер по формированию преступной «пехоты». 

90% заключенных никому «за воротами» не нужны, им даже не пишут.

Русские — крайние индивидуалисты. 

Через пять лет человек привыкает к тюрьме. Через десять — боится воли.

Тем, кто понимает, что сидит за дело, — легче. 

Тем, кто не думает о воле, сидеть легче, а выходить — тяжелее. 

В тюрьме ум, чувства работают острее — «сенсорная депривация». 

Каждый отдельный день идет медленно, месяцы и годы летят незаметно. 

Чтобы добиться своего, надо быть готовым идти до конца. Тогда все возможно. Но фальшь не пройдет.

В лагере выделяться из «массы» всегда опасно и почти всегда вредно. Но можно добиться уважения. 

Большинство в лагере ищет подчинения и заботы, прощая «начальству» даже самодурство и тупость.

Если китайцы пообещают платить пособие — вся Сибирь переедет в Китай. Останутся только староверы и начальство. 

Русский человек очень талантлив и работящ. Когда трезв.

В лагере и водка, и работа — в дефиците. 

Погоня за вещами — добровольное сумасшествие. Человеку реально очень мало надо.

Меркантилизм на свободе часто опасен, в лагере — смешон. 

Единственный предмет, по которому скучаю, — компьютер. Зато почерк улучшился.

Российское общество и российский преступный мир соревнуются в негуманности друг к другу. И смотреть страшно, и победа невозможна. 

Никто не верит судьям. Большинство верит присяжным.

Люди! Так жить нельзя, если мы — люди! 

Патриотизм выдумала интеллигенция. 

Лагерь — большая деревня. Все и всё знают.