Ворованная редька из глубины души

Мне было лет 9. Как все нормальные дети, мы лазали по чужим огородам. Не важно воспитанные или не очень. Это было нечто объединяющее всех. От 5-летних до 14-летних. Когда все идут на важное дело, не чувствуется ни разница в возрасте, ни прошлые обиды. Все — за одно.

И был, конечно, ответственный житель дачного садоводства, который гонял всю детвору по огородам.

Кайф был в том, что тебя опять не застукают, не поймают за шиворот. А главное — все такие дружные становятся в самый ответственный момент.

Но по справедливости судьбы, меня, естественно, однажды отловил, именно тот, которого все как огня боялись. Он еще с ружьем ходил. У него своя охота была: на несправедливых.

Отловили и отвели к родителям. Поразительно, а они оказывается знакомы! Вот позор то!..
А я-то думала, что меня и знать никто не знает…
Этот дядя Коля кричал: «Оторву всем руки и ноги, к чертовой матери!»
Конечно, он был для нас тогда врагом номер один, и мы его по полю за километр обходили, прятались, затаившись в кустах.

Прошло лет 25. Мы выросли. Но отношение осталось тоже.
Мы идем, нам за тридцать, а ему за 70.

При каждой встрече чувствуешь себя так, будто только вчера спер эту проклятую редьку. И ничего с этим не можешь поделать. Все тот же нашкодивший малолетка…

Но недавно, он зашел к нам в гости. Мы сидели все за столом. Я конечно слушала и рта не открывала. Все как-то не по себе после той редьки… Пыталась понять: что он так борется за эту справедливость-то всю жизнь?!

Теперь мой папа и Дядя Коля стали друзьями, соседи по зимовке на даче.
Как-то раз сообразили они на двоих… И пошел разговор за жизнь. За справедливость. За то как каждый ее понимает.
Дядя Коля: «Да, кстати, как твоя дочка?».
Папа: «Знаешь, она про тебя тот рассказ написала, и разместила в интернете. Рассказ о тебе».
Дядя Коля: «Помню. Читал».
Папа: «Ну как? Похоже на правду?!»
Он замолчал. И зарыдал. Потом замолк. Потом рыдал, и не мог успокоиться еще полчаса.
И сказал: «А знаешь, что за всю жизнь только одна она меня поняла по-настоящему. Никто больше: ни дети, ни жена, ни родители…».

Они сидели еще долго молча. А потом вспомнили, как я воровала у него редьку с огорода, потом прощение пришлось просить, все, как полагается. По всем суровым законам справедливости.