Андропов! Жаль что не успел.

Чуть-чуть не дотянул, совсем немного...

"От Андропова, от Громыко, от Генштаба в 1983 году веяло ледяным холодом. Противник ненавидел их, проклинал, но признавал за великую силу. Стилистически Андропов противопоставил бешеной инквизиторской риторике религиозного фанатика Рейгана интонацию расчётливого технократа. Именно таких управленцев – целеустремлённых прагматиков, лишённых ухарства и горячности, – воспитывал Сталин.

Итоги первого и последнего полного года андроповского правления пришлось подводить одновременно с итогами жизни: он уже не покинет больничную палату. В прессе говорилось лишь о «простудном заболевании», но советские люди хорошо знали, что отсутствие вождя на трибуне Мавзолея 7 ноября 1983 года – знак серьёзной беды. Брежнев-то себе такого не позволял!
СССР в 1983-м произвёл промышленной продукции на четыре процента больше, чем в 1982-м. Производительность труда возросла на 3,5 процента. Увеличились перевозки грузов, повысилась эффективность использования транспорта. Объём продукции сельского хозяйства вырос ещё сильнее – на пять процентов. Впервые мы получили 16 миллионов тонн мяса. На 13 процентов увеличилось производство животного масла, на пять процентов – молочной продукции. Товарооборот вырос на восемь миллиардов рублей. Столь же значительно возросли частные вклады в сберкассах. Хозяйки оценили улучшение в снабжении: мясо, масло и колбасы появились на прилавках. В горбачёвские годы в очередях каждому из нас доводилось слышать ностальгические воспоминания об Андропове, который «навёл порядок», при котором «всё было».

Художественные вкусы Андропова не обнаруживают скрытого либерализма. В интервью «Шпигелю», которое Андропов дал в начале 83-го, любимым современным композитором он назвал русофила Георгия Свиридова, из классиков выделил Чайковского, Римского-Корсакова, Прокофьева. О русском патриотизме Свиридова недавний председатель КГБ, разумеется, знал. В больнице, в последние месяцы, Андропов читал и Достоевского, и Льва Толстого, и Салтыкова-Щедрина.

Андропов изучал всех современных деятелей искусства, привечал лояльных, а шалунов, принципиальных вольнодумцев – будь то западники или русофилы – отсекал. Да, в бытность председателем КГБ он уважительно общался с Евгением Евтушенко – ярким антисталинистом. Но в 1983-м неожиданно приветил не слишком популярного поэта Феликса Чуева, который был известен дружбой с Молотовым и эмоциональным воспеванием Сталина.
Кстати, сын Андропова издал в те годы умеренно просталинскую книгу о дипломатии времён войны.
Никаких поблажек «левой интеллигенции» (так называли советских вольнодумцев, которые при их любви к частной собственности, скорее, были «правыми») 1983-й год не принёс. В Театре на Таганке был запрещён «Борис Годунов», в Театре сатиры – «Самоубийца». Георгия Арбатова, написавшего генсеку аналитическую записку, в которой рекомендовал дать больше свободы интеллигенции (речь шла, надо думать, об интеллигенции западнической), Андропов одёрнул: «Ваши подобные записки помощи мне не оказывают. Они бесфактурны, нервозны и, что самое главное, не позволяют делать правильных практических выводов».

Андропов давал творческой интеллигенции возможность критиковать бесхозяйственность, преступность, коррупцию (как, например, в телефильмах «Взятка» и «Петля»), но сначала требовал твёрдые гарантии лояльности. Он намеревался заказывать музыку и не собирался становиться «душкой» в глазах интеллигенции. Когда премьер-министр Канады Трюдо стал хлопотать за посаженного Натана Щаранского, Андропов не миндальничал: «Ответьте канадцу так, жёстко. Нам нет необходимости доказывать свою гуманность, господин премьер-министр. Она заключена в самой природе нашего общества». Щаранский остался в заключении.

Зато непреклонный советский ястреб Николай Яковлев переиздал свою книгу «ЦРУ против СССР», дополнив её новейшими разоблачениями Сахарова и Боннэр. Никакой особой любви Андропова к Горбачёву не было. Всё это – слухи, поддержанные самим Михаилом Сергеевичем, который цеплялся за популярность Андропова. На самом деле в конце 1970-х Горбачёв был, скорее, протеже Суслова, чем председателя КГБ, который не вмешивался в кадровую политику ЦК КПСС. Другое дело, что Андропов присматривался к самому молодому члену Политбюро. Другие выдвиженцы Андропова – Лигачёв, Воротников, Рыжков – станут противниками перестроечной радикализации.

Подводя итоги, можно сказать, что курс Андропова был вариантом неосталинизма, но сообразным ситуации и моральному состоянию общества 1983 года. Он сумел повысить авторитет власти в обществе, однако запаса этого было недостаточно."

Арсений Замостьянов, поэт и историк