Два ответа на вопрос «ЗАЧЕМ ПУТИНУ АБСОЛЮТНАЯ ВЛАСТЬ?»

Профильный комитет Госдумы по конституционному законодательству одобрил во вторник президентский законопроект об объединении Верховного и Высшего арбитражного судов и рекомендовал принять его в первом чтении 12 ноября.

Есть мнение, что сегодня наша страна, многострадальная Россия, вновь оказалась в оккупации. Враг, правда, не ходит по нашим улицам с автоматом на шее, не потрошит крестьянские хозяйства, не вешает партизан в назидание строптивому населению.

Зато, как и положено при оккупационном режиме, уже появились свои гауляйтеры и полицаи. Ведут они себя пока достаточно миролюбиво, но в любой момент могут показать (и показывают) свои зубы, мёртвую хватку которых уже почувствовали на своей шкуре многие россияне.

И чтобы у них, т.е. у россиян, недовольных какой-либо несправедливостью не возникало соблазна возвысить свой голос, или, тем паче, поднять голову, предусмотрительная власть приняла ряд законодательных актов, предостерегающих несознательное население от подобных телодвижений.

В законодательном арсенале имеются, например, закон о борьбе с экстремизмом и пресловутая 282 статья, которую в народе окрестили «русской» за то, что 99,9% осуждённых по этой статье – этнические русские. Всего этого вполне достаточно, чтобы держать народ в ежовых рукавицах и заставлять его ходить по тонкой дощечке без права делать шаги ни влево, ни вправо.

Одним словом, – оккупация. О ней нам постоянно и неустанно напоминает депутат Госдумы единоросс Евгений Фёдоров. Вот и сейчас, как раз перед написанием этой рубрики, мне посчастливилось вновь услышать его выступление на эту тему на одной из радиостанций.

В который уже раз Евгений Алексеевич констатировал то, что «в результате военного поражения в 1991 году возникла стандартная ситуация – война закончилась поражением, а поражение повлекло за собой изменение статуса страны на внешнеуправляемую колонию».

«Нам надо освобождаться от внешнего управления, надо создавать свободную, независимую страну. И в свободной, независимой стране жить по своим законам, счастливо и богато», – с жаром восклицал парламентарий. Отрадно, что не «замылился» глаз у народного избранника, думает он и о простых смертных, хотя сам давным-давно уже живёт и счастливо, и богато, являясь депутатом Госдумы с 1993 года.

Не беда, что мы слышим от него всего лишь слова. Глядишь, за словами и дела пойдут. Глядишь, и от внешнего управления скоро избавимся. У Евгения Алексеевича Фёдорова и на этот счёт нашлись хорошие слова. Прежде чем я их озвучу, прошу особо смешливых заткнуть уши, чтобы ваш хохот не мешал слушать остальным.

Итак, цитирую: «Выход из оккупации – это народно-освободительное движение. Оно уже существует. Это проект конкретного назначения – освободиться от внешнего управления и изменить статус страны с колониального на свободный. Во главе этого движения – национальный лидер Путин. Он чётко проводит эту политику. Поэтому у нас и лозунг такой «Родина, свобода, Путин».

Догадываются ли злобные «оккупанты» о таком странном «хобби» нашего национального лидера? Хотя о чём это я? Как им не знать, если г-н Фёдоров чуть ли ни ежедневно докладывает об этом каждому фонарному столбу.

В таком случае, непонятно, почему «внешние управленцы» позволяют так долго править своей «колонией» человеку, ведущему с ними непримиримую войну не на жизнь, а на смерть?

Куда они смотрели, когда в нашу Конституцию были экстренно внесены поправки, которые, во-первых, увеличили срок президентского правления с 4-х до 6-ти лет, а, во-вторых, позволили Владимиру Владимировичу стать президентом в третий раз, за которым, впрочем, может последовать и четвёртый?

Разве они не понимали, что у него появились ещё целых 12 лет для того, чтобы не только Россию с колен поднимать, но и продолжить борьбу с ненавистными захватчиками?

Однако, по мнению участника народно-освободительного движения (я имею в виду г-на Фёдорова), «оккупанты», под чью диктовку писалась наша Конституция, «вложили ограниченные полномочия» для российского президента. «Понятно, что сегодня у Путина реальной власти больше, чем ему заложили американцы в Конституции, но всё равно, её не хватает, чтобы изменить систему власти, – говорит «народный освободитель» и добавляет, – фактически его полномочия – это представительские функции».

Давайте же посмотрим, насколько эти утверждения соответствуют действительности.

Для начала стоит напомнить основные этапы того, как действующий российский президент постепенно создавал вертикаль управления страной, выстраивая её из специально создаваемых органов власти, не упомянутых в Конституции. Затем, с их помощью под контроль были поставлены правительство, парламент, суды, прокуратура и так далее.

Одним из первых серьёзных и абсолютно самостоятельных шагов на посту президента для Владимира Путина стал «разгром» Совета Федерации. К 2000 году это был самый влиятельный орган власти, где заседали губернаторы и спикеры субъектов федерации. Они пользовались парламентской неприкосновенностью и были фактически несменяемы. Выборы оставались единственным способом уволить губернатора, президент сделать этого не мог.

Однако кредит доверия Владимира Путина в то время был так высок, что губернаторы после недолгой борьбы сами поддержали введение нового принципа формирования СФ, введение института региональных представителей и лишение себя парламентской неприкосновенности.

В 2004 году, после теракта в Беслане, это позволило Владимиру Путину без долгих споров отменить и прямые выборы руководителей субъектов федерации, присвоив себе право вносить кандидатуры новых губернаторов на утверждение региональным законодательным собраниям.

Сегодня, правда, конституционный закон вновь изменён, и в большинстве регионов введены ограниченно-свободные (с применением муниципального фильтра) выборы региональных руководителей.

В том же 2004 году свой пост потерял председатель правительства Михаил Касьянов. С точки зрения не тактики, а стратегии важно даже не то, что этот политик считался членом так называемой «семьи» Бориса Ельцина, а то, что после Касьянова и вплоть до прихода в Белый дом в качестве премьера Дмитрия Медведева, российский кабинет министров, формально, структура от президента достаточно независимая, в реальности стала полностью ему подконтрольна.

Параллельно Владимир Путин не оставлял без внимания и нижнюю палату парламента – Госдуму, а также политические партии. Законодательство, в том числе конституционное, регулирующее их деятельность, меняли столько раз, что перечислять все метания Кремля на этом направлении, пожалуй, бессмысленно. Главное зафиксировать, что вначале большинство партий закрыли, ужесточив законодательство, а затем, уже в 2012 году, регистрацию настолько упростили, что политических объединений стало едва ли не больше, чем в 1990-е годы.

Что касается Госдумы, то вначале её избирали по смешанной системе, потом – только по партийным спискам, а в 2016 году на выборах вновь будут и партии, и одномандатные округа.

Результатом этой свистопляски стала полная потеря доверия и уважения к парламенту со стороны населения, а равно и со стороны исполнительной власти, которая оказалась в монопольном положении. Кстати, попутно Путиным была поставлена точка в споре о возможности проведения парламентского расследования. Депутатам не разрешили совать нос в дела исполнительной власти и президента.

Практически одновременно с разгромом «губернаторского» Совета Федерации, Владимир Путин начал создавать систему власти, параллельную конституционной. В 2000 году появились семь федеральных округов и полномочные представители президента в них. Потом появился Госсовет, где собрали губернаторов, ну а, пожалуй, последним институтом такого рода стала Общественная палата.

Выполнив задачу перехвата реальных полномочий у какого-либо из конституционных органов власти, каждая из созданных Путиным структур начинала жить собственной жизнью, довольно бессмысленной, поскольку никто не понимал, зачем она существует.

Что касается независимых прокуратуры и «главных» судов, то формальные признаки независимости они сохраняли дольше всех. Прокуратура потеряла своё значение лишь после создания Следственного комитета, о котором, заметим, в Конституции также ничего не говорится. Конституционный суд сначала «сослали» в Санкт-Петербург, а затем, Дмитрий Медведев, в пору своего президентства, заменил избрание председателя Конституционного суда его назначением.

Теперь президент вновь меняет Конституцию. К двадцатилетию российского Основного закона Владимир Путин решил приурочить не только масштабную амнистию. Он также намерен до конца года реформировать два последних конституционных института, ещё сохраняющих подобие автономии и независимости от главы государства. Последним штрихом к созданию «абсолютного президентства» станет объединение Верховного и Высшего Арбитражного судов, а также присвоение Путину права выбирать не только заместителей генерального, но и назначать региональных прокуроров.

Есть слухи, что возглавить создаваемый «суперсуд» должен Дмитрий свет Анатольевич – после того, как возглавляемое им правительство уйдёт в отставку. Но это не столь важно, по сравнению с ликвидацией последней, слабо затронутой переменами, части российской Конституции. Изменения затронули все конституционные институты, так что даже юридически, а не только фактически, мы живём совсем в другой стране, где президент обладает не просто широкими, как, например, его предтеча из 90-х годов, а абсолютными полномочиями.

А это вселяет надежду на то, что с внешней оккупацией будет, наконец-то, покончено. Если же этого не произойдёт, то можно будет предположить и обратное: все эти неограниченные возможности понадобились нашему «национальному лидеру» для того, чтобы без помех со стороны любой ветви власти более эффективно и оперативно выполнять установки, поступающие из-за океана. Как говорится, третьего не дано.