Комментарий Т.В. Панфиловой к статье Ю.Мухина

Статья Ю.Мухина с самого начала не сулит читателю ничего хорошего. Судя по названию, речь пойдёт о жизненно важных проблемах, которые, как считает автор, не только не разрешены отечественной наукой, но которыми никто из «серьёзных учёных» (по терминологии автора) и не собирается заниматься. Отсюда убийственный и – увы! -  зачастую справедливый сарказм автора в адрес как «серьёзных учёных», входящих в состав РАН, но ничего не сделавших для сохранения страны и её наследия, так и реформаторов РАН, среди которых, по утверждению автора, «ни одного умного – одни учёные» (с.1). Тема животрепещущая и болезненно переживаемая, хотя автор настоящих строк и не причисляет себя к академической науке. Тем не менее, глядя на реформу РАН со стороны, нельзя не заметить, что и претензии к академической науке небезосновательны, и в то же время проведённая реформа РАН больше похожа на окончательное разрушение науки, чем на её реформирование. Эти соображения и переживания возникают с самого начала чтения статьи Ю.Мухина и побуждают читать дальше. Понятно ведь, что как бы скептически ни относился автор к тому, как разрешаются – или не разрешаются! – сегодня фундаментальные вопросы бытия, не может быть, чтобы он не предложил в конце концов собственного их видения, а возможно, и решения. И он в конце концов предлагает нечто сногсшибательное! Но чтобы по достоинству оценить предложение автора, обратимся к его аргументации.

Ю.Мухин отвергает оба известных ему типа веры: веру в Бога и веру в выводы «серьёзных учёных» - упрощённо говоря, за догматизм. Благое дело! Готова поддержать выпад автора против догматической учёности, как и против любой слепой веры вообще. Но что же предлагает автор взамен? Ю.Мухин исходит из того, что, с точки зрения «серьёзных учёных», к которым он весьма критичен, «человек и есть его тело» (с.6). В действительности, рассуждает автор, исходить надо из того, что «человек и его тело – это разные объекты» (с.6), после чего выдвигает «начальную гипотезу», в соответствии с которой человеческий интеллект аналогичен компьютерной программе (с.10).

Не знаю, кого как, а меня-таки оторопь взяла, когда я дочитала статью до этого места. До сих пор мне казалось, что я понимаю, кого автор называет «серьёзными учёными», и даже отчасти разделяю его саркастическое отношение к ним. И вдруг оказывается, что, во-первых, в их число попали все, кто не согласен рассматривать человека как аналог компьютера, а к таковым принадлежит большое количество психологов, причём  разных направлений; во-вторых, автору, похоже, невдомёк, что в его «начальной гипотезе» нет ничего нового. В 70-е годы ХХ века эта идея активно обсуждалась и не только в научной литературе. Такое популярное издание, как «Литературная газета», постоянно публиковала дискуссионные материалы на эту и подобные ей темы. Причём, главным проводником идеи об аналогичности человека и компьютера выступал академик Н.М.Амосов, - яркий представитель академической учёности (хотя одновременно он –блистательный хирург). Зато и противодействие ей тоже было весьма серьёзным. Достаточно сослаться на сторонников академика Леонтьева А.Н., подчёркивавших деятельностную основу психики. Иначе говоря, доказывавших, что истоки психики надо искать не в душе как в самостоятельной субстанции, но и не в теле, даже не в строении мозга, а в деятельности. На такой теоретической основе была разработана специальная методика воспитания слепо-глухих детей путём включения их в совместную с воспитателем деятельность, - методика, позволившая воспитать нескольких слепо-глухих детей как полноценные личности. Полученные результаты вместе с теоретическим их обоснованием были изложены в небольшой по объёму и доступной по языку книге Михайлова Ф.Т. «Загадка человеческого “Я”», вышедшей в середине 70-х годов. Достаточно познакомиться с перечисленными материалами, чтобы убедиться в том, что автор напрасно зачисляет всех представителей академической науки в дремучие невежды, считающие, будто «человек и есть его тело».

В порядке возражения Ю.Мухин может указать на то, что имел в виду не советскую науку, а то, что от неё осталось в современной России и что, по мнению автора, ярче всего характеризуется словами «интеллектуальная нищета». В какой-то мере автор прав. Вряд ли кто-то возьмётся утверждать, будто современная общественная наука в широком смысле слова (а речь идёт не о естествознании, а об общественных науках и философии) успешно справляется с проблемами, которые ставит перед нами жизнь. Но, справедливости ради, давайте примем к сведению и некоторые оговорки.

Во-первых, кто довёл науку до такого состояния? Правомерно ли, как это делает автор, абсолютно разводить «интеллектуальную нищету» и «нищету материальную»? Готова признать, что между ними нет прямой и однозначной зависимости, откуда всё-таки не следует, будто нет зависимости вообще. Ведь выделение (или невыделение) средств из бюджета – это не только возможность физического выживания научных сотрудников, но и признание (или непризнание) общественной значимости их работы.

Во-вторых, справедливо ли огульно зачислять всех представителей академической науки в «интеллектуальные нищие» на том основании, что они не дали удовлетворительного, с точки зрения автора статьи, ответа на вопросы, решение которых оказалось не под силу всем учёным всего мира за все века существования науки? Не разумнее ли говорить о вкладе отечественных учёных, причём не столько в разрешение поставленных вопросов, сколько в саму их постановку, в чём, на мой взгляд, отечественная наука весьма преуспела.

В-третьих, судя по «начальной гипотезе» автора, он просто не в знает, «над чем работают, о чём спорят философы», - так некогда называлась большая серия научно-популярных книг о наиболее спорных и волнующих вопросах мировоззренческого характера. Можно, конечно, предположить, что автор – в силу относительной молодости – просто не помнит, по каким вопросам представители разных направлений психологии, да и общественной науки вообще, яростно спорили друг с другом в 70-е годы ХХ века. Но вместо того, чтобы «изобретать велосипед», сочиняя «начальные гипотезы», разумнее, по-моему, обратиться к изучению нашего научного наследия, воспринимая его не как догму, а как материал для размышлений, тем более что он и представлен в дискуссионной форме.

Нынешнее поколение, похоже, даже не подозревает о том, что в советской науке кто-то мог с кем-то спорить, да ещё и публично на страницах, скажем, такого популярного тогда издания, как «Литературная газета». Достижения советской науки ныне старательно замалчиваются, а проведённая реформа РАН, видимо, призвана окончательно поставить на них крест в полном соответствии с требованиями господствующей ныне идеологии потребительства, побуждающей молодое поколение «жрать и развлекаться» (с.8) вместо того, чтобы рассуждать, скажем, о том, есть ли цели у природы или хотя бы у них самих. Вопреки мнению автора, эта грубоватая формулировка выражает не заблуждение отдельно взятого недалёкого человека, а смысл господствующей идеологии: потребляй сколько хочешь, но не вздумай самостоятельно анализировать происходящее. Хорошо бы автор статьи не только озаботился сложившимся положением вещей, но и внёс посильный вклад в его исправление, вместо того чтобы «стричь под одну гребёнку» всех представителей академической науки.

Что касается заключительных вопросов насчёт смерти личности в связи со смертью тела, предлагаю решить их чисто научным методом, а именно: давайте встретимся на том свете и обсудим, что же с нами произошло. Действительно ли мы умерли полностью, или в какой-то мере ещё живы? Чтобы не разминуться на том свете, сообщаю, что отношу себя к «серьёзным атеистам» со всеми вытекающими отсюда последствиями. Бессмысленно искать меня в раю, скорее всего - в аду для неверующих. До встречи, коллега!