Они ненавидят Москву и мечтают о доме

Ирина Саттарова записала, как живут мигранты после попытки ввести в Москве новый порядок.

Вот один человек умер — сколько страдают. А с нашей стороны каждый день один, два, три человека. Не проходит дня без смерти кого-нибудь из Узбекистана, Таджикистана. Никому нет разницы. Умирают, потому что убивают. Просто так не умирают молодые люди. Только в нашем районе спокойно. В других районах примеров много: Бирюлево, Гольяново, Дружба, Рязанка. Это и между собой драки, но много — националисты. В полиции нас не слушают. «Второстепенный» нас называют. На нас не смотрят в полиции как на людей. У меня есть пример, когда приходишь с жалобой, на тебя что-то вешают, в тюрьму отправляют. Постоянно отпечатки пальцев берут. У меня уже 20 раз брали отпечатки. Базы нет. Проверяют. Я уже говорю: «Сколько можно проверять?» Потому что я черный, гастарбайтер.          

У меня племянник страдал из-за этого Бирюлева. Он шаурмой торговал. Палатку разбили. Когда все спокойно будет, он выйдет, отремонтирует. А это такой расход, когда не работает человек. Минимум 500 рублей в день.

Я кавказцев не люблю. Все беды от них. Раньше мы им платили. Последние четыре года не так. Сейчас только аренда. Я сам узбек. У меня палатка с сухофруктами на рынке. Но я не торгую, торгует продавец. Еще таксую. Я привык уже тут, да. Я здесь уже 15 лет. Мне 22 года было, когда приехал.

Вот вез клиента. Остановили, клиента ссадили, в полицию забрали, потом отпустили. Сейчас, прежде чем выезжать, звоним, говорим друг другу, как и что. Говорим: «В центр езжай, на МКАД не езжай». Там дэпээсники-пэпээсники.

После Бирюлева на рынок омоновцы приходят, всех забирают. А кому торговать? В отделение отвезут, будете сидеть там до поздней ночи. Никто даже не спрашивает, зачем ты сидишь, чего сидишь. Всех в обезьянку отвезут, потом по одной вызывают, отпускают. Даже денег не спрашивают. Я сам не понимаю, за что так. Торговать не дают. Недавно самому пришлось выйти. Но мне нельзя торговать — разрешения на работу нет. Я хотел получить. На 500 долларов документы из дома отправили. Меня кинули. 50 000 дал — без толку. Паспорт так и не получил. Сейчас племянник выходит туда, присматривает за этим, продает.

Я не знаю, как это будет, когда визы введут. Но разницы нет. Все равно взятку дадут, пройдут. Я своими, вот этими вот, глазами видел на границе. Деньги даешь, границу проходишь. Какую сумму скажут — такую и дадут. Вот была история такая. Нам печать на границе нужна для регистрации. Через границу вышли, обратно многих не пустили. Мы дали тысячу долларов, нас пустили.

Страшно, но заработать надо. Это как американская мечта, да. Ты работаешь 15—20 лет, а потом приезжаешь на родину — и у тебя все есть: дом, земля, машина. Сейчас сыну 15 лет. Я не хочу, чтобы он страдал, как я. Пусть дома работает. Он учится, на ресторане работает, шашлык делает.

Мы все люди. У меня дед здесь, в России, умер на войне. Если рынок закроют — поедем домой. Я каждый год езжу на месяц-полтора домой. Такое счастье. Работаю там только днем. У меня, знаете, огород большой в Душанбе. Все овощи — только свои едим. Пока я там, мне надо все работы провести. Но это разве работа? Вечер свободный, ужин жена готовит, вещи тебе стирают. Я такой счастливый в эти дни. Как вы думаете, лучше будет?

Мадина, Узбекистан

безработная

Я бы не хотела, чтобы мои дети здесь жили. Не знаю. Своя лучше. Я хочу, чтобы мои дети приехали сюда как туристы. Как работать — нет. Здесь тяжело же.

Я из Ташкентской области. Там можно найти работу, можно жить, но откладывать — невозможно. Надо откладывать на свадьбы, на дорогие вещи, на учебу. А здесь деньги в кучку немножко собираете, откладываете.

Мне на работе сказали, что проверка, что нужны россияне. И все, я уволилась. Я не буду ждать. Я поищу работу. Если не найду — я уйду. Что им надо, полиция, что ли? Зачем просить их? Вы знаете, я не из таких, кто будет унижаться, о помощи просить, умолять кого-то. Сказали уйти — я ушла. Пока без работы. Не найду работу — это не конец света. Езжаем домой — там будем думать. Я слышала, многие из-за такого шума потеряли работу. Сначала очень переживала. Здесь время же — деньги. Потом позвонила домой: мне говорят, ничего, не страшно, приезжай. Я бы с удовольствием хотела наблюдать, как будет в Москве, когда все иммигранты уедут. Я думаю, она сдохнет. Не будет хорошо. Плохо точно будет. Если мигранты уедут, если они заставят, я буду рада посмотреть, что станет. Мне кажется, все эти мэры все это тоже понимают.

Ильхом, Киргизия

продавец

Я приехал 5 месяцев назад. Я работаю в текстильной промышленности, в продажах. Приехал сюда работать, семью кормить. У меня там родители, жена, дочка. Ей еще нет лет — ей 6 месяцев. Знаете, у нас в стране работы нет. А цены хуже, чем в Москве. Некоторые продукты даже дороже. Запарился. И сразу сюда.

С каждой семьи минимум два человека идут в Россию. У меня там сейчас братишка с родителями. Когда он ездил — я с родителями оставался. Ротация, да.

Конечно, все не вечно. Я, например, заработаю, поеду туда. Если вы спрашиваете, вам кто-то скажет: «Конечно, я не останусь тут. Я поеду туда». Но как будет — время покажет. Кому как суждено устроиться.

У меня лично папа — тоже гражданин России. Я пока не решал. Пока нормально. В других странах России — не знаю, в Москве лично везде требуют гражданство, гражданство. Даже не разрешение на работу, а гражданство. Знаете, раньше поехать в Россию считалось счастливой судьбой. Поехал, денег заработал, родным помог. Теперь счастлив тот, кто нашел хорошее место у себя.

Дильшод, Узбекистан

работник сортировочного цеха

У нас курс — один рубль стоит полтора сома. Вот 10 тысяч сомов — уже хорошая зарплата. У нас все производится, но все на экспорт заберут. Мы живем в Ферганской долине. Хорошо у нас, если имеешь столовую, кафе. Через нас много проезжает людей.

Я уже пять лет в России. На родине три года не был. Пока отучился, туда-сюда, потом сюда приехал. Но если бы я совсем вернулся, то я по своей профессии уже не смог бы найти работу и официально где-то работать. Таких, как я, там миллион.

Я три года не был дома. Недавно слетал. Я в основном на Дальнем Востоке, я в Москве первый раз. До этого на Камчатке был. Где мой хлеб был — там и зарабатывал. В принципе, там вообще классно. Там нет такого, что я местный. Там все приезжие. Тут люди живут, а там — выживают. Все друг другу помогают. Общение хорошее между собой. На улицу выйдешь — там порядок, тишина, дисциплина везде. А потом сюда приехал.

Я бы уехал на Камчатку обратно, но у меня дома родители на пенсию вышли. Пенсия крошечная, а дом у нас большой. Территория большая. Газ, свет, комнат много, квартплата большая. Как здесь ЖКХ, так и у нас — за мусор, за свет, за газ. Того, что родители зарабатывают, не хватает. Тем более мне теперь к ним постоянно ездить надо. На зиму дрова что-нибудь сделать, приглядеть, по дому помочь, за ними тоже ухаживать под старость лет. Поэтому сюда перебрался, поближе. Я старший сын, нас четверо: две девчонки, двое пацанов. Сестры уже замуж вышли. Они тоже здесь. Сестренка в Красноярске. Братишка на Дальнем Востоке. Я в Москве. То, что мы здесь зарабатываем, туда отвозим, жизненные процессы там выравниваем как-нибудь — праздники, свадьбы, туда-сюда, построить что-нибудь, купить что-то новое — и обратно летим.

Вот получаешь ты там 10 тысяч, а расход может быть 15—20. У нас вот так выживают: у того занял, у другого занял, подработку взял. У нас город промышленный был. Заводы, фабрики. Их сейчас все сносят, из стройматериалов делают торговые центры, сдают в аренду.

Никто уже не хочет идти на стройку дома, в инженеры, на физический труд. Перспективы нет. Я не знаю, как дома работать. Я уже не знаю, с чего там начинать, с кем общаться. Здесь стабильность есть, понимаешь. Работаешь, дом. Зарабатываешь, ходишь домой, тратишь, потихоньку откладываешь.

Я вот недавно женился. Она в Москве отучилась. Сейчас она со мной не живет. Она на Соколе, там она на учете. По профессии она переводчик с иностранного языка и педагог, что ли. Тоже гражданка России, тоже с моего города. Пытались ее в садик устроить, но она сейчас в положении. Я работаю, отработаю два-три месяца, накоплю, чтобы отдельно квартиру снять. Но я часто к ней езжу, помогаю. Ее уже, оказывается, на работе, где она работала, обратно не возьмут. Больше трех месяцев — не берут. Так что декретных не будет. Прокормлю первенца, чо. Ну, может, нам перепадет что-то на моей работе, там я официально. Может быть, получу что-то. Посмотрим.

Я вообще не знаю, как дальше будет. И там родина — родственники, и здесь надо обустроиться… Одному человеку из всей семьи нужно остаться в России, чтобы можно было жить, чтобы поддержка была. И там кто-то должен быть — с родителями. Так и будет всегда. Одни уезжают, другие остаются. Я стану старым — приеду туда, буду за внуками приглядывать.

Я специально взял себе российское гражданство.

Чтобы здесь чуть-чуть свободно себя чувствовать. Просто внутри чувствуешь себя увереннее. У тебя права такие же. Так должно быть: один в семье — гражданин России, другой — гражданин Киргизии, на него оформляется все. Но встречают по морде, а не по паспорту.

Желательно, чтобы у рабочего была славянская структура лица. Раньше я работал официантом, потом поваром в чайхане. Образование у меня повара есть. С сентября прошлого года вышло такое — указ, что ли, — чтобы внешность была славянская. А у меня акцент, все дела. Я оттуда ушел. Сейчас там работают белорусы, украинцы. Наши уже там не работают. Белорусам, украинцам легче адаптироваться. Наши уже отталкивают. Это все из-за беспорядков. Наши тоже приезжают — у нас нет такой роскоши, изобилия красоты. Наши приезжают сюда. Смотрят, красота вокруг. Денег немного заработают. Два-три косяка сделают. Вот, смотрите, по телевизору же передают. Это все из-за плохого воспитания в семье, из-за отсутствия контроля. Там, дома, дяди, родственники, семья. Туда звонят, говорят: все нормально, работаю. Дома так себя никто не ведет. Там контроль. Там говорят — это нельзя, пить нельзя, курить нельзя, баловаться нельзя. Все-таки исламское государство. Сюда пришел — тут все по-другому. Зашел к другу: давай это попробуем. Все равно Россия большая, нас одних не заметят. А замечают, да. По телевизору же показывают. Из-за одного м*дака угнетают. Нам всем достается из-за таких. Нормальные парни часто попадают. А отморозков земля спокойно носит.

В провокациях мы не были. Мы видели, когда между собой наши дрались. На общественном транспорте. На Дальнем Востоке такое было: между собой разборки. Мы участвовали. Как миротворцы. Например, один клан таксистов пытается разобраться с другим кланом таксистов. Из-за какой-то копейки. Между ними становимся: «Что, из-за какой-то бумажки горло друг другу резать будете?».

Не все же думают: я поеду в Россию. Планируешь одно, получается другое. Мы предполагаем, а Бог располагает. Никто не думает: «После окончания школы поеду работать в Россию». Нет.

Садык, Таджикистан

пекарь

Я гражданин Таджикистана, город Душанбе. С нормальной, воспитанной семьи. Я отец троих детей. У меня красный диплом. На отлично закончил Таджикский государственный педагогический университет. В школе всего одна четверка была. Я учитель. Пришел в Москву заработать на хлеб. Я не хочу, чтобы мои дети сюда приехали. Но русскому языку их учу. Надо в СНГ русский язык учить. Но пусть Аллах его бережет.

Я десять лет работаю. У меня родственница есть. У нее вторая квартира есть. За коммунальные услуги даю я. Однокомнатная квартира. Нас пятеро. Квартира большая — 30 квадратов. 4 днем работают, один — в ночную. Хорошо, живем. Вечером еду готовим. Чисто все, красиво. Все соседи меня знают. Сегодня соседки меня утром поймали, спрашивают: «Садыкчик, ты как? Мы за тебя переживали». Это потому, что я к людям с душой. Когда приехал, всем соседям говорил: «Я буду учиться культуре у вас. Буду делать все так, как вы делаете». И я учусь. И все, кто со мной живет, тоже учатся. В семье не без урода, я не говорю, что мы все золотые. Я не хочу, чтобы все судили нас из-за того, что есть один насильник или алкоголик.

У нас регистрация, патенты, все есть. На черную работу пришел — то стройка, то там, то здесь. Временно работаю на выпечке, на горячих блюдах. Временно — потому что посмотреть надо. Может, настроиться на другую цель, на другое место. У меня профессий много — 11. Не воруем, не убиваем. Красиво, чисто трудимся — зарабатываем на хлеб. Мы чего хочем? Мы готовы. Что нам? Налоги — налоги заплатим. Разрешение на работу, говорят. Официально 2600 стоит. Последние дни — до 35 000 рублей. Патент — патент. Народ хочет официально.

Наши деды тоже тут воевали. Были все дружная семья. В последние дни в Москве идет геноцид, нацисты. Что сказать? Провокация идет. Друг друга травит народ.

Я парень нормальный, непьющий, некурящий. Только труд — и все. В последнее время условий совсем нет. Так не пойдет. Если так — лучше пойду к себе. Четыре копейки заработаю, чем так — геноцид, нацисты. С голоду не помрем. С голоду еще никто не умер. Самое главное — возле семьи, возле родителей.

Каждый год в Таджикистан не возвращается где-то 1200 человек. Они здесь погибают. Никто их не ищет. Почему так? Мы что, не люди? Нам все время говорят: вы ходите толпами. Мы не ходим толпами, но и по одному редко кто выходит в город. Если так будет — мы тоже будем так. Как они поступают — мы хуже будем поступать. Резать будут — мы тоже будем резать. Если меня будут резать, я не буду так стоять. Самооборону никто не отменял.

Правительству надо на эти вещи тоже смотреть. Хоть мы мигранты, мы тоже не вещи. Вот вы Европу смотрите. Что там мигранты творят? Ломают, крушат. Так вот, я не хочу, чтобы до этого дошло. Европа — это Европа. Россия — это бывшая советская республика. Все мы братья и братья были.

Я политик, я политику люблю. Я каждый день после работы сижу, новости смотрю — «Россия 24», «Евроньюс». Смотрю, что в арабских странах творится. Там тоже геноцид идет уже. У нас тоже дойдет, если так будет.

Дониёр, Узбекистан

работник автосервиса

Видела, что по телевизору показывают? Ужас, да? Я уже почти 10 лет здесь: приезжаю-уезжаю. В Москве 5. В следующем году домой поеду. Паспорт надо будет поменять. У нас в 25 паспорт меняют.

Я учился в русском классе. А меня не взяли в 10-й. Меня и друга моего. Дали нам все документы: все, идите. Поступил в медицинское училище. А деньги нужны, да. Заработок. У меня многие друзья тогда стали цветметом торговать. Я своему лучшему другу сказал тогда: «Не, давай развяжемся. Поехали в Россию. Честно работать». Он не согласен был. Понятно: у него мама, сестренка. Куда ему ехать? Я сюда. У меня здесь родственники работали. А друг потом сел. Дома нельзя честно заработать. Сюда едут те, кто хочет честных денег.

Здесь всякое бывало, да. Где я только не был — Красноярск, Тула, Ростов, даже в Крым ездил. В Узбекистане я был всего в одном городе — там, где родился, жил. А здесь поездил. У меня тут сначала девушка была — хохлушка. Я с родителями ее знакомился. Они в Крыму живут. Вот мы туда ездили.

Вообще много всего было, да. Девушки были, с разными жил. Моя девушка жалуется на меня. Говорит, все время сплю. Но я утром в 8 выхожу на работу, а потом в 12 ночью прихожу. Да, почти все свободное время сплю, да.

Вот говорят, что мы отнимаем работу у москвичей. Но кто из москвичей хочет делать нашу работу? У меня был сменщик. Он свою смену работал, а потом еще три смены пил. Пришлось работать самому. Я не знаю, почему так. Может, все богатые. Может, много не надо. Мы же тут живем, копим, посылаем.

В последнее время труднее стало. Нас проверять стали чаще. Очень часто. Я в Москве 5 лет, на сервисе работаю. Меня каждый милиционер знал. А теперь снова проверяют. И постоянно. Но у меня документы есть, у всех моих ребят тоже. Проверяют, смотрят, едут дальше. Даже если визы будут — все будет покупаться. Мы, сама знаешь, через ФМС все вопросы решаем. И будут так вопросы решаться. Виза-невиза, только дороже все это станет. Простой русский или узбек от этого ничего не выигрывает.

Знаешь, я никогда не хотел бы сюда приехать. Я мечтал иметь свое дело, жить с родителями. Я — младший сын. У нас традиция такая: младшие сыновья должны оставаться с мамой, папой, ухаживать за ними в старости, помогать им. Но я пока не могу этого сделать. Я приезжал, пробовал работать в Узбекистане. Был управляющим ресторана. Хороший, крутой, конкретный такой ресторан. И знаешь, сколько я получал? Буду в долларах говорить. 350 долларов. Кормить себя, семью на эти деньги можно. Одежду купить — уже нельзя. Чтобы сходить на базар одеться, надо 600—700 долларов. Выбора нет: хочешь семью, одеваться, откладывать деньги — иди занимайся чем-то нехорошим. Я хотел заработать честно и поехал в Россию. Мне 25, и я уже 5 лет в Москве. Сейчас у нас зарплаты от 25 000 рублей. А если хорошо, много работать, можно и 30, 35 заработать. Это неплохие деньги.

У нас в квартире живет много человек. Но это ничего. Мы же сюда приехали работать. Жилье нужно, чтобы помыться, поесть что-нибудь и спать. И снова на работу. Выходных, свободного времени у нас здесь нет. Некоторым не везет. Живут на стройке. Там мыться нельзя. Помучаются, заработают денег, уедут.

Чаще всего кидают на стройке. Они на последние сюда приехали. Вот не заплатили им денег. Бывает так, что они по несколько месяцев сидят, ждут зарплаты. Вот тогда и случаются всякие истории — начинают смотреть, что где плохо лежит, забирать что-то.

Я заработаю — и вернусь домой. У меня тут девушка есть. Я ее люблю. Жениться хочу. Она москвичка. Хочу ее забрать. Я не знаю, поедет она со мной. Наверное, нет. Был бы я москвич — тоже бы не поехал. У нас там скучно — в девять вечера на улице пусто. Все, кто мог гулять, общаться, — все тут, в России, работают. Но там дом. Я домой хочу. Я так устал. 10 лет снимаю квартиру. Меня уже тошнит от этого.