Краматорская правда

Перед вами – скан первой страницы городской многотиражки «Краматорская правда» за 29 октября 1960 года. Ровно 53 года назад.

Сохранилась она в нашем семейном архиве потому, что на последней странице в обзоре читательских писем напечатана кляуза моего будущего тестя  на соседку из смежного подъезда. Будучи педиатром, она отказалась вечером пойти к затемпературившей двухлеточке  (моей будущей жене), сославшись на то, что только что из ванны. И порекомендовала обратиться к дежурному врачу в детскую больницу.

Справедливости ради стоит уточнить, что детская больница находится через дорогу, в 3-х минутах ходьбы. А у «черствой» врачихи тоже дочка-ровесница, с которой моя будущая жена  потом благополучно делила песочницу и участвовала в общих играх.

На той же странице помещена фотография Чехословацкого телеграфного агентства, на которой запечатлен новый железный мост в развивающейся республике Гвинея. Очень важно.

Но нынешняя публикация посвящена не этому, а передовой статье: «Каждой ферме - хороший кормоцех». Предлагаю взглянуть на этот образчик советской журналистики отвыкшим глазом.

«Стойловое содержание скота обычно начинается с 1 ноября. К этому времени в хозяйствах заканчивается строительство и ремонт животноводческих помещений, подготовка кормоцехов, подбор и расстановка кадров на фермах.

Если в минувшем году в отдельных хозяйствах было негде размещать скот, то ныне этот недостаток, можно сказать, ликвидирован. Добротные и теплые помещения для крупного рогатого скота, свинопоголовья и птицы построены в колхозах им. Сталина, им. Жданова, совхозе «Правда» и некоторых других.

Неблагоприятные условия нынешней осени изменили график перевода на стойло дойных стад, нагульных групп молодняка. Уже с 20 октября молочно-товарные фермы колхозов и совхозов перешли на зимний режим.

Это обстоятельство в некоторой степени повлияло на продуктивность скота. Однако главная причина снижения надоев молока и привесов заключается в том, что ни в одном хозяйстве не начато измельчение и запаривание грубых кормов для крупного рогатого скота, не подготовлены кормоцехи.

Нельзя сказать, что в колхозах и совхозах нет возможности начать это важное дело. Например, в совхозе «Веселый» на втором отделении еще в прошлом году построен кормоцех, который в то время являлся образцовым для других хозяйств. Сюда приезжали даже за опытом. А теперь этот объект бездействует. Вся беда в том, что в совхозе недооценивают огромной важности переработки кормов. Животноводство этого хозяйства обеспечено грубыми кормами лишь на 62 процента. В этих условиях рациональный расход кормов является главной задачей животноводов. Между тем руководители хозяйств – директор т. Сафронов, главный зоотехник т. Мазур – безответственно относятся к этому делу, не создают работникам ферм надлежащих условий для переработки кормов, для нормально содержания скота на весь стойловый период.

Не лучше обстоят дела в колхозе им. Фрунзе (председатель т.Савченко). Грубых кормов здесь заготовлено лишь 45,4 процента к плану. Однако пускать в действие имеющийся кормоцех руководители по-видимому и не собираются. Они молчаливо фиксируют тот факт, что продуктивность скота снижается с каждым днем.

Подобное положение имеет место и в колхозах им. Суворова, им. Шевченко, им. Щорса. С этим мириться дальше нельзя.

До конца года остается два месяца. Труженики села имеют возможность улучшить положение в животноводстве. Для этого необходимо организовать правильное кормление и уход за скотом и в первую очередь наладить круглосуточную работу кормоцехов  на каждой товарной ферме. Надо широко применить все методы переработки кормов: запаривание и дрожжевание соломы для крупного рогатого скота, саратовскую закваску для свинопоголовья, птицы.

Руководителям колхозов и совхозов , партийным организациям надо принять самые решительные меры  по устранению имеющихся недостатков. Работу товарных ферм и кормоцехов следует взять под неослабный контроль, мобилизовать многочисленную армию животноводов на успешное решение второго года семилетки.»

Наверное, и тогда, полвека назад, многих тошнило от передоза лицемерия и дешевого ходульного пафоса.

«— И боже вас сохрани — не читайте до обеда советских газет.
— Гм… Да ведь других нет.»

Хотя… Человек ко всему привыкает. Это как, покинув битком набитое помещение, вернуться потом со свежего воздуха обратно – острее чувствуешь, какая спертая атмосфера. А до этого и не обращал внимания.

А если отбросить шелуху всех этих набивших оскомину штампов про «самые решительные меры», «взять под неослабный контроль» и «мобилизовать многочисленную армию» и трезво проанализировать абзац за абзацем, картина складывается удручающая.

Война закончилась целых 15 лет назад.

На фермах полно работников, которые ее при своей жизни и не застали. Пятнадцать лет мирного труда. «Под руководством родной партии и всепобеждающего учения». И спустя 15 лет в колхозах и совхозах «в минувшем году в отдельных хозяйствах было негде размещать скот». То есть всю зиму коровы – может, и не под открытым небом, но в лучшем случае под убогим навесом. На пронизывающем ветру, под ледяным дождем. Конечно, Донбасс на благодатной Украине, но и у нас тут зимой хотя бы недельку, но -20 случается. Представляю себе размах падежа в таких горе-хозяйствах. Что же помешало за 15 лет сделать все как надо? Ведь до эры колхозов коровы веками на дворе не зимовали.

Да что помешало – советская власть и помешала. Обирала колхозников до нитки,  не оставляя на развитие лишнего колоска. Не оставляя ни малейшей возможности распоряжаться плодами собственного труда. Не оставляя ни лазейки для инициативы, жестко давая по рукам за «самовольство». И строго регламентируя каждый пук  своими руководящими указаниями «круглое таскать, квадратное катить».

Положа руку на сердце - разве этот малооплачиваемый городской щелкопер (и при этом вероятнее всего в юбке) критикует и поучает аграрное начальство по собственному разумению? Да сто пудов получил указивку из горкома партии, с фамилиями и цифрами. Мама дорогая, посчитали «грубые корма» (тупо сено) до десятых долей процента! На аптекарских весах взвешивал этот коммуняцкий чинуша? Да просто прилежно разделил в столбик то, что ему соврал колхозный счетовод, на то, что выколупал из носа областной плановик. И ретиво отчитался. Округлив до тысячных.

Взглянем и на сельское руководство. Которое обеспечило свою скотину на зиму на 62% (и на 45,4!).  Давайте прикинемся оптимистами – примем за исходную, что на должностях сидят не пьющий кум и бездарный карьерист, а толковые и грамотные хозяева, знающие дело. Но которым сверху спустили невыполнимый план, и это не кормов 62%, а коров на 38% больше, чем хозяйство в состоянии прокормить. Но самостоятельно порезать лишних не имеют права под страхом тюрьмы! Вот и устраивают в который раз коровий Освенцим – пусть сами околеют от голода, чем нас обвинят в умышленном сокращении поголовья! Отругают, но не посадят.

Про «образцовый кормоцех», который после первого сезона забросили, вот что думаю. Да наверняка сломался какой-то важный механизм, а запчастей – НЕТ! И достать  - НЕГДЕ! Сельхозтехника лимиты раздала – кому-то не хватило. И хоть тресни. Плановая система!

 А с трибуны (и со страниц газетенки) на это все в ответ несется глухариное токование – «вы недооцениваете огромной значимости переработки кормов!». Возражать бесполезно. Нет запчастей – мобилизуйте многочисленную армию животноводов! Проведите комсомольское собрание – глядишь, и без запчастей как-то рассосется.

Повторю – это в лучшем случае. По жизни же половину сельскохозяйственной номенклатуры стоило бы гнать поганой метлой – занимали свои места совершенно зря. Зато верные холуи советской власти – и на займ очередной всех нагнут, и на выборах 99,9% нарисуют. Да и проверяющих приветят чем бог послал – и полный стол, и полный багажник. Свои.

Плюс к этому сложившиеся правила игры – мы заготовим сена ровно до середины зимы, а вы нам укажете, что «за оставшиеся до конца года два месяца надо принять все меры по устранению имеющихся недостатков». То есть еще столько же травы до Нового Года вырастить и накосить. Один с важным видом это глаголит, а другой подобострастно в рот заглядывает и прилежно в блокнотике чиркает. Забыли, что в КАЖДОМ хозяйстве имелось партбюро с освобожденным парторгом на окладе? Которые такие же полноценные соучастники описываемого абсурда.

Результат мы знаем. Как только появилась возможность, крестьяне ломанулись в город – хоть тушкой, хоть чучелом. Хоть судомойкой в столовку, хоть нянечкой горшки выносить – лишь бы  не за трудодни грязь месить с гарантированно плачевным результатом. Хоть в бараке, хоть в общаге. Лишь бы не в родной хате, где не факт, что лампочка включается. Ввиду отсутствия проводов по улице. (Я уже упоминал когда-то, что в 1964 году мама брала меня со своим классом в «подшефный» колхоз. Ночевали мы там в местной школе на две классных комнаты. Света не было. Под потолком висели керосиновые лампы. В клубе тоже, где ребята давали местным самодеятельный концерт. И это было не в Сибири где-нибудь, а в Донбассе, «всесоюзной кочегарке», «индустриальном сердце Родины».)

А уж когда в городе стали массово строить для пришлых отдельные квартиры, поток беженцев из деревни в город утроился. Хотя параллельно повсеместным явлением была работа на заводах деревенских жителей из пригородных сел. Которые так всю жизнь и мотались на работу на электричке, чтобы к семи утра быть у станка, а вечером продолжать корячиться на своем деревенском огороде да подворовывать колхозный комбикорм для своего кабанчика и гусей.

Впоследствии пришлось отряжать горожан на «шефскую» колхозную барщину. И закупать жратву за границей. А потом и брать в долг. А потом давать в долг перестали – и все кончилось. И продолжилось уже по-другому. Наново не переписать.