Невозможно отправиться на тот свет без любви (Продолжение)

- Тогда, может быть, это не называется наукой?

- «Наука» только название, как и «магия» только название. На людей науки еще не так давно вешали ярлыки магов, их исследования назывались магией, затем стали называться наукой. Но в природе не существует отдельно знаний науки и знаний магии, есть просто знания, есть единая территория знания. Многие знания древних ученых сегодня утрачены, новые знания открылись. Какие-то знания закрыты, какие-то запретны. Москвин человек знания и мученик науки.

- Где гарантия, что это не патология?

- Да, это не вписывается в позитивистскую науку…

- Просто я, на самом деле, понимаю, что вы хотите сказать: если нечто видит только один человек, ещё не значит, что этого не существует. О том, что Земля вращается вокруг Солнца, знал только Коперник, но потом его сторону приняли остальные. Но так ли это в случае с Москвиным?

- Я так скажу: то, чем занимался Москвин, через сто лет станет массовой культурой. Умение Москвина контактировать с миром мёртвых связано с тем, как сложилась его жизнь. Его как будто готовили. Некоторые вещи, как хорошее вино, можно только ощутить. Вы сразу чувствуете тепло и понимаете, что это истина. Мы, конечно, говорим о вещах, которые нельзя доказать. Можно доверять или не доверять сопутствующим признакам. По ним становится ясно, за кем стоит жизнь - за Москвиным или за родителями девочек. Мне кажется, за Москвиным. Родители боятся своих мёртвых детей.

- Вы говорите так, потому что больше знаете о Москвине. Это ангажированность. Вы призываете не судить поспешно о Москвине, но при этом судите так о родителях.

- Я говорю так только о родителях мертвых девочек, пришедших закидать Москвина камнями. Они сами поставили себя в позицию родителей трупов, для них это были именно трупы в могилах. Они судили Москвина, но суд проходил именно над ними. Потому что это они возненавидели и напали на человека, для которого их мертвые и закопанные в землю дети живы и любимы, в то время как сами они боятся своих мертвых детей. Я-то их не сужу, они сами себя судят, сами себя обвиняют и сами от себя защищаются. Их ненависть к Москвину - это стандартная реакция, вызванная закреплённой в культуре ложью в отношении смерти. Ложь в отношении смерти - это вытеснение ее вообще из области культуры и подмена ее. Мать умершей девочки здорово проговорилась, когда сказала, что все это время ходила с мужем на пустую могилу и не знала этого. Для нее, на самом деле, очень важно это тело под землей, хотя она и не знает, что с ним делать и боится его до ужаса и брезгует им. На кладбище на могиле сидят люди часами. Что они делают? Они все, тоже самое, что и Москвин хотят делать, но только не умеют и боятся. Но как могут, делают. Приходят поближе к праху и чувствуют общение.

Настоящее живое чувство смерти приходит к детям, когда они впервые о ней узнают, и когда дети знают, что умрут. Я не сомневаюсь, что Москвин находился в контакте с теми мертвыми девочками, сущности которых просили его, да, просили помочь им, и давали ему для этого силу. Нужна сила, чтобы не остаться под гипнозом социального зеркала. Получающие такого рода силу люди способны на настоящий прорыв вопреки запретам нормы, человек контролируется через понятие нормы, которая не желает выпускать людей из своей могилы. Если бы нормы морали оставались неприкосновенны, человечество давно погибло бы. Нормативному сознанию незачем развиваться.

- Москвин этой силой обладает?

- Да, он в авангарде. Он не боится протянуть мёртвым руку помощи. Не нужно отрицать и личные причины, по которым Москвин занимался созданием кукол, потому что такие причины есть. На суде он говорил о своём одиночестве, о безуспешных попытках удочерить ребёнка, поэтому неслучайно, что он выкапывал именно маленьких девочек. Он нуждался в дочери. И это двигало его научный интерес к миру мёртвых. Другой человек этого бы не стал делать - я этого бы не стал делать, потому что не испытываю подобных чувств.

- Что это могли быть за чувства?

- Найти себе дочку среди мёртвых. Вслушайтесь в эти слова. Найти себе дочку среди тех, кого убили, кому не дали жить.

- Если не дают обычную девочку, то нужно попробовать найти девочку из тех, кто никому не нужен.

- И да, и нет, всё не так просто. В его жизни всё неслучайно. У Москвина ничего нет в этом мире, помимо этих тринадцати языков, которые он выучил, десятков тысяч книг, которыми набита его квартира… Даже от родителей он всё скрывал - они жили вместе, но не подозревали, из чего сделаны куклы. И сейчас даже мать не хочет, чтобы он выходил из сумасшедшего дома. Причина, по которой он хотел девочку, заключалась ещё и в том, что именно девочки наиболее восприимчивы к знаниям, которыми обладает Москвин. В любом случае, никаких сексуальных мотивов (то, что любят ему приписывать) у него не было. Если бы захотел надругаться над трупами, он это сделал бы. Люди используют два-три знакомых слова: «некрофил», «педофил», «маньяк», эти ярлыки упрощают восприятие, позволяют не видеть реальности. Всё было наоборот: он обходился с телами целомудренно, любил их, читал им книги, рассказывал сказки, показывал мультфильмы, справлял с ними дни рождения.

- Известно, что к Москвину пришли по делу об осквернении мусульманских могил. Как вы к этому относитесь?

До него на кладбище действовали вандалы, которые разбивали надгробия, к нему даже обращались за помощью, а в том, что сделал он, вандализма не было - для него это была магическая, можно сказать, художественная акция - после теракта в Московском аэропорту Домодедово, он замазал легкосмываемой краской портреты мусульман - чтобы усопшие не видели этого позора.

- Вы уверены, что он вкладывал этот смысл, или это ваша трактовка?

- Это моя трактовка. И его мать рассказвала, что тогда его действия на кладбище были понятны мусульманам. Для них они имеют ритуальное значение. Мусульманам вообще нельзя никаких изображений делать на могиле усопших по традиции. Там еще была личная ненависть татарских националистов. Они подали на Москвина в суд, обвиняя в вандализме, хотя сами прекрасно знали, что действия Москвина совсем не были вандализмом.

Понимаете, всё узнаётся по почерку. По плодам, по стилю. Из того, что известно о Москвине, ясно, что он не был склонен к деструкции, он ничего не ломал, не уродовал. У него стиль другой, и то, что было бы естественной реакцией для другого - «отомстить» мусульманам за теракт, - ему несвойственно, он вне этого. Это моя трактовка, но мы возвращаемся к тому, что - некоторые вещи не поддаются анализу, их можно только ощутить.

В Кишинёве был такой человек, он собирал брошенные старухами хлебные корочки. Хранил их в чемоданах. По происхождению это был граф, образование он получил в Сорбонне, потом учился где-то на Востоке. Он не нарушал закон, но делал всё в тайне. От каждой старухи - корочка, он помнил, кому какая принадлежала, и никому так и не удалось узнать, зачем он это делал. То, что это было не рядовым безумием, можно только почувствовать. Почувствовать, что видишь за этим какую-то тонкую внутреннюю работу, которая внешне выглядит иррационально и нелепо. Всё осложняется тем, что мы не можем предъявить внятного результата такой работы.

Вот другой пример. Был человек, который жил на помойке, в том месте, где сгорел дом. Люди туда выносили мусор. На том месте остался дверной косяк с дверью. Человек поселился там и, когда уходил, запирал дверь. Ничего не было, только дверь, и он запирал её. Бегал по улицам, кажется, видел галлюцинации. Некоторые говорили, что он видел самого еврейского Бога. Бегал, а потом возвращался и спал на помойке, закопавшись в мусоре. Женщина, которая работала там участковым врачом, рассказывала мне, что когда этот сумасшедший старик поселился на помойке, люди вокруг внезапно перестали болеть. Он прожил там, на помойке 10 лет. Когда его не стало, люди снова стали болеть. Так чем на самом деле занимался этот «сумасшедший» старик? Что за технологию представляли его действия, и где он её брал? Что это такое? Магия, наука? Кем он себя сознавал, когда сходил с ума? Откуда у него эта осведомлённость, как жить, как сходить с ума. Потому что для всех остальных он просто сходил с ума. С точки зрения нормативного ума - это просто совпадение, случайность, что с его появлением до его исчезновения люди вокруг не болели. Повторить это невозможно. Другого такого дверного косяка, другой такой помойки, улицы, района и другого такого сумасшедшего старика - нет, проверить невозможно, поэтому для науки этого события просто не существует.

- Вы не боитесь, что не подтвердится созданный вами образ Москвина?

- Это справедливый вопрос, но я исхожу из фактов - из того, как он обращался с прахом девочек. Очень важно бывает воздержаться от оценки, просто посмотреть на то, что и как человек делал: укрывал их простынками, читал сказки. Как он спал на их могилах, чтобы установить контакт. Увидеть нежность и беззащитность, а не маргинальные привычки. Москвин был специалистом по кельтской культуре, и у кельтов была подобная практика: спать на могилах возлюбленных. Нужно дать себе труд это увидеть и не оценивать, и тогда мы увидим, что на самом деле делал Москвин. Неправильно говорить, что он делал из мертвых девочек куклы. Он помещал их останки в куклы, чтобы привлечь нечто большее, чем просто останки. Он стремился дать невидимым живым сущностям умерших девочек приют и любовь. Дать им того, чего они не получали при жизни и не успели получить. Он знал, как это делать. Куклы помогали ему делать это, оживлять воскрешать девочек, «дочек», как он их называл.

Девочки, когда играют с куклами в дочки-матери, они тоже их оживляют, как могут. И люди иногда продолжают хранить старые куклы, с которыми играли в детстве, потому что чувствуют, что они не совсем мертвые.

- Ну, я тоже, если вижу брошенную игрушку, подбираю. Жалко.

- И по всем признакам это иррациональное действие! Но чувствуете вы намного больше, чем можете объяснить. Вы чувствуете: живое. Умом вы можете понимать: зачем хранить, это же просто кусок пластика, но ещё вы понимаете - просто у меня такое же отношение к брошенным игрушкам, - что это не обычный пластик, это чья-то жизнь, слёзы, чья-то душа в них вложена. С куклами Москвина та же история. Фрагменты тел могут использоваться, это не запрещено в культуре - в Чехии есть храм, сделанный из черепов - и это не вызывает ни у кого протеста.

- Но были всё-таки голоса, вера в воскрешение девочек. Вы в этом совсем не видите патологии?

- Смотрите, такой пример. В Кишиневе ходил по помойкам другой старый еврей, ему было где-то 80 лет. Он мог предугадывать будущее людей. При мне старик однажды нашёл выброшенный вентилятор, что-то там подкрутил и продал за 10 копеек. Другой раз он подшил к какой-то тряпке воротник и подкладку, продал за 40 копеек. Что он делал? Возвращал жизнь выброшенным вещам, выпавшим из жизненного цикла. Он и питался с помоек и жил с помоек, ничего никогда не покупал и пользовался только тем, что завершило свой цикл, потому что не хотел участвовать ни в каком цикле, начала и конца которого не знает. Поэтому у него была сила видеть будущее. Москвин доставал из земли выброшенные, зарытые в землю останки. Людям трудно его принять, потому что они не успевают и не хотят проследить за характером и смыслом его действий. Тела умерших девочек, которые подбирал Москвин, не участвовали в циклах жизни, их закопали в землю. Он их нес домой и обращался с ними как с живыми, возвращал их в начало цикла. Поэтому для меня патология не Москвин, для меня патология это то, что сейчас делает власть, что за законы издают депутаты ГОСДУМЫ. Патология - суд над мертвым Магнитским, это также недавний суд над 14 летним подростком забытым и убитым милиционерами. Суды над мертвыми необходимы, чтобы повесить на них свои преступления. Патология - это держать в тюрьме экологов «Гринписа», этих замечательных и красивых молодых людей. Даже повара из «Гринписа» они бросили в тюрьму, прямо в колпаке! - наверное, за то, что готовил этим экологам еду. Вот где чистая патология. Косенко приговорили к принудительному лечению в психбольнице, а он трупы не выкапывал. Он участвовал в акции протеста и дал менту сдачи. Он понятен всем и поэтому вменяем. Москвин невменяем даже для Косенко, даже узники Болотной относительно Москвина - это Следственный Комитет России. Люди боятся испачкаться, боятся даже вникать в историю и мотивы Москвина. Если я защищаю человека, который выкапывал трупы - выходит, я тоже выкапывал трупы.

- Известна история обручения Москвина с мёртвой девочкой, это случилось с ним в детстве. Вам не кажется, что люди, которые его так «женили», не просто совершили инициацию, но искалечили ребёнку всю психику? У него начались видения, от которых он долго страдал. Девочка являлась ему во сне.

- Да, но это был дар общения с мёртвыми. Что такое дар художника, дар учёного? От него тоже страдают, призвание преследует любого одарённого человека.

- Но его заставили обручиться.

- Верно, но так детей заставляют учиться играть на фортепиано. Меня поразило, как эта девочка, его жена, сказала ему во сне: не хочешь меня больше видеть - я уйду, но ты будешь очень жалеть, потому что я люблю тебя. Она такая простая, эта история - как из повестей Белкина! Он избавился от неё и жил жизнью обычного человека, но не смог долго так просуществовать. Ему было некомфортно в молодёжных компаниях, где выпивают, обсуждают всякую чепуху. Был такой случай: в классе Москвина умер мальчик, и все играют скорбь, как обычно. А Москвин говорит: «Мне приснился он сегодня и сказал, что ему хорошо». Он уже тогда чувствовал мёртвых, ощущал в себе этот дар. Вряд ли он испытывал дискомфорт - не будем забывать, что он был краеведом, знал все кладбища в нижегородской области, и без любви просто невозможно этим заниматься. Невозможно отправиться на тот свет без любви. Я не хочу быть неправильно понятым, поэтому должен сказать, что меня Москвин заинтересовал в первую очередь в связи с куклами, с точки зрения искусства. И история Москвина мне интересна как литературный сюжет. То, что он делает, мне не очень близко по роду деятельности, не ближе, чем Перельман, например. Я прихожу на кладбище отдыхать, а не работать. Но я люблю таких людей, они больше, чем учёные - они поэты, мистики. У меня нет никаких возможностей влиять на ситуацию. Некоторые считают, что и не нужно влиять, потому что такому человеку уже нельзя повредить, он и так всеми отвергнут. По-моему, он должен продолжать работать. А ему дают 12 страшных таблеток трифтазина. Я на себе провёл эксперимент, принял одну такую таблетку.

- Класс.

- Люди пугались, когда видели выражение моего лица. Если бы я решал, я позволил бы ему продолжать. Есть люди, которые не против его методов, м-мм, но у них нет мёртвых детей.

- Вы не боитесь втянуться в эту историю до такой степени, что она вытеснит все остальные занятия?

- В идеале я хотел бы, чтобы втянулись другие - те, у кого есть имя, влияние, власть.

- Какой исход этой истории вас устроит?

- Я бы хотел, чтобы он вернулся домой и продолжил заниматься тем же, чем раньше.

- Вы не думаете, что он может серьёзно пострадать? Для него самого будет хуже, если он вернётся к своим занятиям.

- Я не знаю, не думаю об этом. Главное - выбраться из психушки, а потом можно переехать в другой город, например. С другой стороны, если его выпустить, то он, наверное, снова полезет в могилы, и его вернут в психушку. Не знаю.

- Может быть, следует говорить не просто о Москвине, но о карательной медицине как таковой? Москвин ничем не лучше других людей, страдающих в сумасшедших домах.

- Частная история лучше воспринимается, но дело не только в этом, а в уникальности этого чистого целомудренного человека, никому не сделавшего зла, пошедшего против смерти; поэтому даже протестующие против карательной психиатрии считают, что его место в психушке. Я не правозащитник, я не могу и не знаю, как мне бороться против карательной медицины. Моё дело - рассказать о Москвине как о феномене, как о мастере. Он стал для меня важен, когда я увидел, что все бояться его защитить.

- Вы не замечаете параллелей между судьбой Москвина и вашими вымышленными историями?

- Параллели есть. Я долго жил в Кишинёве, и едва ли не половину территории старого города занимают кладбища. Я, да и не я один, проводил на кладбищах много времени, там хорошо отдыхается, думается, мечтается. Есть и другие параллели, наверное…

- Я недавно пересматривал «Ладони» и заметил дословные совпадения с жизнью Москвина: это и фигура безногого кукольника, и Язундокта, которая возит в своём ящичке голову своего первого мужчины, но главное - тоска по нерождённому ребёнку, только в «Ладонях» это сын, а у Москвина - дочь.

- А-а. Я даже не думал об этом. Старый фильм, я не вспоминаю. Наверное, неслучайно. (Пауза.) Но о чём это говорит? (Смеётся.)

- Когда вы слышите новости - о Косенко, о других, - у вас получается не озлобляться?

- Когда смотрю телевизор и попадаю на пропагандистские передачи - нет, не получается. Но это непродуктивное для меня чувство - ненависть. Я стараюсь на них смотреть глазами чёрта из «Вечеров на хуторе…».

- В фильмах вы занимаете радикальную христианскую позицию, настаиваете на всепрощении. В «Месте на земле» есть такой эпизод, когда обкурившийся бродяга падает в беспамятстве на матрас, прямо на своего ребёнка. Младенец умирает. Мать ребёнка бросается на мужчину с кулаками, но, увидев его отчаяние, обнимает его и прощает. Тех, кто издевается над тем же Косенко, вы могли бы простить?

- Если бы у меня была власть, я бы символически их казнил. Чучела их повесил. (Смеётся.) Был бы суд, но я не стал бы их сажать. Их чучела повесили бы художники-акционисты.

- А полюбить таких можно?

- Я люблю их как художественных персонажей, но по-человечески их любить всё-таки очень трудно.

- Вы движетесь по пути наибольшего сопротивления, и, рассказывая о Москвине, о политзеках, о больных и нищих, заставляете полюбить тех, кто по всем параметрам такой любви не заслуживает.

- Мне нравятся люди, которые на это способны, но сам я, пожалуй, к этому не готов. Однажды я провёл такой эксперимент над собой. Я уже жил в Москве, снимал комнату и однажды заметил на своей улице мужчину, который шел, испытывая боль. Он жил по соседству и ходил только по одному маршруту, до аптеки за обезболивающим. Он жил один и нуждался в общении. И я представил - чем-то он мне напомнил, может тем, с каким трудом он передвигался, ленинградского поэта Роальда Мандельштама, он тоже жил один и страдал от той же неизлечимой болезни и мук костного туберкулеза. И я смог с ним сблизиться. Он не был мне интересен. Но я представлял и смотрел в его лице на Роальда Мандельштама. Он не знал, что я общаюсь с Роальдом Мандельштамом. И то, что он говорил - а он ничего такого не говорил, - и то, что он делал - что бы он ни делал - всё это наполнялось для меня и только для меня смыслом и становилось поэзией. Он не знал, что является для меня куклой и куклой кого тоже не знал. Какое-то время я ходил к нему, а потом переехал и вскоре узнал, что его не стало.

9-10 октября 2013 г.

Беседовали Анастасия Зобнина и Евгений Козаченко