Реакция российской интеллектуальной элиты и российского правительства на беспорядки в Бирюлеве была предсказуемой и отличалась от предыдущих эпизодов с беспорядками на национальной почве, возможно, лишь масштабом. В многочисленных публицистических выступлениях доказывалась польза миграции, развенчивались мифы и, конечно, предавалась проклятию коррупция — корень всех бед.
Российские власти наказали наиболее активных участников беспорядков, провели ряд показательных антимигрантских рейдов и подготовили несколько косметических законопроектов, ужесточающих миграционный режим. Но введение виз нецелесообразно, поскольку это оттолкнет от России бывшие союзные республики, а их нужно приближать, заявил президент Владимир Путин.
Таким образом, нет никаких предпосылок для того, чтобы российская миграционная политика существенным образом изменилась. Речь идет между тем о едва ли не самом провальном аспекте развития постсоветской России. Именно с национальным вопросом, а отнюдь не с проблемами коррупции, преступности, плохой экономикой или зажимом демократии связаны практически все случаи массового насилия в нашей стране после 1993 г.
Если подходы к миграции в своих основах не меняются, то российское общество меняется на глазах. Славянское население бывшего СССР длительное время демонстрировало крайне низкие навыки самоорганизации для защиты своих интересов и полное отсутствие способности к организованному, массовому насилию. Уже беспорядки в Таллине в 2007 г. из-за переноса памятника(Бронзового солдата) показали, что с выходом на политическую арену постсоветских поколений русских многое изменится. У«взрослых» опыт жизни в СССР сформировал неспособность к самоорганизации, страх перед общественной активностью и неверие в собственные силы. Новые поколения свободны от этого наследия.
Представители верхушки среднего класса мегаполисов самоорганизуются под политическими лозунгами и наращивают свою активность главным образом в рамках существующей политической системы. В отличие от них представители менее благополучных слоев населения реагируют на проблемы, которые затрагивают их непосредственным образом, и прежде всего на вопросы, связанные с их личной безопасностью. Современные технологии неизмеримо упростили организацию совместных действий для людей, не имеющих доступа к СМИ и серьезного образования.
И, очевидно, их реакция на проблемы будет носить гораздо более острый характер.
Российская общественная мысль постоянно оперирует вырванными из контекста примерами из иностранной практики, и ссылки на западную практику в миграционной сфере — наглядный тому пример. Западноевропейские страны и США проводят свою нынешнюю миграционную политику в условиях общества, государства и его институтов, находящихся на определенном уровне развития.
Никто не имеет права ожидать от жителя условного Бирюлева, чтобы он относился к мигрантам как француз или голландец, потому что полиция и суды в Бирюлеве совсем не голландские. Как, кстати, и система социального обеспечения. В отличие от европейца средний россиянин не ощущает защиты от возможных негативных последствий миграции. Европейский опыт миграционной политики сам по себе спорен и является предметом дискуссий. Однако, чтобы иметь хотя бы те небольшие шансы на успешную интеграцию мигрантов, которые есть в Западной Европе, Россия должна обладать и соответствующим уровнем политического и социально-экономического развития.
Это вполне достижимо — через 30-40 лет упорного труда. Сегодняшняя Россия — развивающаяся страна со всеми сопутствующими особенностями, включая нелепые законы, непрофессиональную и коррумпированную полицию и некачественный госаппарат. По ВВП на душу населения она сравнима с бедными членами ЕС — несколько ниже Польши, но выше Болгарии и Румынии. Фактически же — в силу географического разнообразия — она сталкивается во многих областях с более серьезными проблемами развития. Много ли известно примеров успешной интеграции азиатских трудовых мигрантов в этих странах? Нет, поскольку в Европе они сами являются крупными экспортерами рабочей силы и имеют проблемы с собственными этническими меньшинствами вроде цыган в Чехии и Румынии или русскоязычных в Балтии. В более бедных странах третьего мира вроде Индии или государств Ближнего Востока межэтнические беспорядки вообще являются частым явлением. Периодически они происходят даже в коммунистическом Китае.
Довольно бесполезно убеждать жителей условного Бирюлева, что вокруг мигрантов сложилось много мифов, ссылаться на полицейскую статистику и мировой опыт. Полицейская статистика преступности даже в развитых странах имеет весьма причудливое отношение к реальности. В условиях развивающихся стран вроде России такую связь вообще бывает сложно проследить, особенно если речь идет о преступлениях вроде мелких краж, побоев и изнасилований.
Игнорирование растущей национальной напряженности неизбежно приведет к тому, что беспорядки будут не только повторяться, но и становиться все чаще и тяжелее по последствиям.
России рано или поздно придется сделать то, чего хочет большая часть населения: ввести визы для жителей Таджикистана, Узбекистана и Азербайджана; жестко регулировать миграционные потоки, отдавая предпочтение представителям родственных России культур; специальным образом подавлять этнические преступные группировки. Вопрос только в том, когда российские власти и российская элита признают очевидное. В России невозможно с завтрашнего дня организовать жизнь«как в Европе». Никакое«влияние в СНГ» не стоит подрыва внутренней безопасности государства.
Комментарии
Она уже приближается к 80% от всех преступлений