Армянская резня 1905-1906 года как часть плана турецкого султана Абдул Гамида.

Армянская резня 1905-1906 года как часть плана установления “Великого Турана” турецкого султана Абдул Хамида.

Армяно-татарская резня 1905—1906 (Резня армян в Баку, Нахиджеване, Елизаветполе, Карабахе и Зангезуре) являлась частью панисламистского заговора, направленного на истребление христиан и установления “Великого Турана”, велась интенсивная агитация агентов турецкого султана Абдул-Хамида на Кавказе.

В этой связи русский писатель и публицист А. В. Амфитеатров указывал на конкретные факты «мусульманского заговора» сторонников Абдул-Хамида, раскрытого, по его словам, в Елисаветполе (Гяндже) в конце девяностых годов . Главным центром антиармянской агитации, заговора и организации резни армян считался бакинский «панисламический комитет», то есть группу закавказской татарской интеллигенции панисламистского и пантюркистского направления во главе с Ахмедом Агаевым и Алимардан-беком Топчибашевым, издававшую газеты «Каспий» (на русском) и «Гэят» (на азербайджанском языке). Луиджи Виллари отмечал, что «закавказская татарская интеллигенция является неистово антиармянской» и пользуется поддержкой российского правительства, видящего в ней противовес национальным и социалистическим устремлениям армян.

Февральская резня в Баку

Резня в Баку началась в феврале 1905 года на фоне подъёма революционного движения в России вообще и в Баку в частности. Прессой той эпохи высказывались утверждения, что полиция намеренно провоцировала резню, натравливая татар на армян. Чины полиции сообщали татарам, что армяне собираются устроить им резню, и настойчиво советовали опередить армян. Так, околоточный Шахтахтинский раздавал закавказским татарам

«листки, в которых… указывалось, что армяне на Кавказе издавна являлись нацией, подавляющей и угнетающей другие национальности, в том числе и турок, что они деятельно агитируют якобы в пользу уничтожения царской власти и что их поэтому следует бить».

Бакинский губернатор Михаил Накашидзе открыто говорил о погроме армян закавказскими турками, как о чём-то неизбежном и всячески демонстрировал свою враждебность армянам. Уверяли даже, что он лично обратился к татарам с речью, в которой разрешал им убивать армян, запрещая только грабить и жечь дома.

12 января армянские солдаты-конвоиры закололи при попытке к бегству молодого татарина, обвинявшегося в покушении на убийство. 6 февраля родственник убитого Бабаев, решив отомстить, пытался застрелить этого солдата в толпе перед армянской церковью, но был убит толпой. После этого татарские вооруженные группировки напали на армянский квартал. Таким образом началась армяно-татарская резня, которая перекинулась на всё Закавказье. Корреспондент газеты «Русское слово» (22.2.1905) так описывал начало резни:

«Шайки убийц появились одновременно в разных частях города. Загремели выстрелы… Застигнутые на улицах армяне спасались бегством. Вслед им гремели выстрелы. Несчастные падали, не добежав иногда несколько шагов до дверей своего дома… Жертвы среди армян насчитывались уже десятками. В то время, когда большинство мирного армянского населения в страхе ждало со стороны полиции и войск избавления от грозящей беды, раздраженная горячая молодежь рвалась мстить за убитых родичей и единоплеменников. Ещё немного, и раздались выстрелы в проходивших кучками татар из окон и с крыш армянских домов… упало несколько человек татар. Взаимное озлобление всё возрастало. Когда на улицах больше некого было убивать, татары кинулись громить армянские лавки. Взламывали двери, стреляли внутрь лавок залпами, вытаскивали неосторожно оставшихся в лавках торговцев и зверски расправлялись с ними».

Всего в первый день было убито до 35 человек, из них 3—4 татарина, остальные — армяне. Всё время погрома Накашидзе не только не предпринимал ничего для его прекращения, но и расхаживал среди татарских погромщиков, братски похлопывал их по плечу и даже приказал солдату, отнявшему ружье у татарина, немедленно вернуть оружие[8]. Армянская революционно-националистическая партия «Дашнакцутюн» организовала самооборону. Первые действия самообороны начались 7 февраля; с этого момента число убитых татар стало резко расти, убитых армян — падать. Резня продолжалась ровно три дня, которые, как утверждали, были отпущены Накашидзе на погром. В полдень 9 февраля Накашидзе собрал на своей квартире городского голову, казия, епископа Ширванского Ананию и других почтенных лиц, оттуда они пошли по городу мирной процессией с белым флагом, причём впереди шагал сам генерал-губернатор, в мундире и при всех регалиях. Резня немедленно прекратилась.

Всего, по данным Бакинского статистического бюро и татарско-русско-армянского комитета по оказанию помощи пострадавшим, армян было убито 205, из них 7 женщин, 20 детей (до 14-летнего возраста) и 13 стариков (старше 55 лет); ранен 121 человек. Мусульман убито 111, ранено 128; среди убитых 2 женщины (одна — шальной солдатской пулей); детей и стариков не отмечено. Имущественно пострадавших армян — 451, мусульман — 62.

Губернатор Накашидзе был убит дашнаком Дро Канаяном 11 мая того же года, так как дашнаки предполагали, что он участвовал в организации резни.

Августовская резня в Баку

Одновременно с событиями в Шуше, новая резня открыто готовилась в Баку. Полиция конфисковывала оружие в армянских кварталах и одновременно раздавала его закавказским туркам якобы «для самозащиты». Среди закавказских турок установилось мнение что

«армяне в Шуше взяли верх, надо за шушинских мусульман отомстить в Баку».

18 и 19 августа в гостиницах «Мадрид» и «Исламия» происходили совещания татарских лидеров, а на улицах тем временем появились шайки вооружённых с ног до головы молодцов во главе со своими «кочиями». Пошёл слух, что в субботу «будет резня». В пятницу 19-го многие богатые татары в клубе предупреждали знакомых армян, рекомендуя завтра не выходить на улицу.

Уже вечером 19 августа в татарском квартале началась стрельба из окон и с крыш. В субботу, 20 августа, произошло очередное нападение забастовщиков — служащих конки на конку. Трое армян убили солдата-кучера, а затем преследовавшего их казака. Это послужило сигналом. Лавки немедленно захлопнулись, конку убрали. Резня началась вновь. На этот раз в самом городе резня не имела таких трагических последствий для армян, как в феврале, поскольку армяне сосредоточились в армянском квартале и организовали самооборону. Татары, со своей стороны, кинулись на нефтяные промыслы и подожгли промыслы на Балаханах. 2 тысячи рабочих, собравшись в круг и поместив в середину женщин и детей, отступили к зданиям Совета съезда нефтепромышленников и промысловой больницы и засели там.

«Три дня Балаханы, Забрат, Раманы напоминали ад: озверевшая толпа била, грабила, расстреливала, жгла. Некоторых русских щадили. Других истребляли так же, как и армян. Раненых швыряли в горящие мазутные ямы или дорезывали. Подле промыслов Манташева окружили безоружную толпу человек в 30 и всех искрошили кинжалами и бейбутами. В Раманах замучили, перестреляли, сожгли более 300 человек».

Войска предприняли решительные действия как против татар, так и против армян. К концу августа резня утихла, но напряженность сохранялась. 7 августа прибыл наместник Воронцов-Дашков и предложил условия примирения, предполагавшие круговую поруку и взаимное возмещение ущерба. 14 августа между представителями двух общин был торжественно заключен мир.

Резня в Нахичевани

В апреле взрывоопасная обстановка сложилась в Нахичевани. Открыто велась лживая агитация в том смысле, что армяне готовят резню турок и что туркам следует предупредить армян, самим первыми устроив им резню. Главным центром антиармянской агитации был Ордубад, являвшийся, по выражению местного пристава, «фабрикой панисламистских прокламаций». Именно там писались листки, призывавшие к резне армян.

Татары открыто ходили по улицам с оружием; они приходили к нахичеванским ханам (братьям Джафар-Кули-хану, городскому старосте Нахичевани, и Рагим-хану) и спрашивали, можно ли уже резать армян. Одновременно к ханам приходили встревоженные армяне; братья успокаивали их, ручаясь «честным словом» и даже «своей головой», что никакой резни не будет.

6 мая под Нахичеванью был найден турок, убитый, как затем оказалось, двумя турками же.

Однако слух об «убийстве турка армянами», сразу же подхваченный, оказался долгожданным предлогом. Немедленно начались убийства армян; так, была вырезана семья Бабаяна. Испуганные армяне несколько дней не открывали лавок.

11 мая в Нахичевань прибыл эриванский вице-губернатор Тарановский. В тот же день мусульмане начали помечать дома армян особыми знаками. Перепуганные армяне закрывали лавки. Однако утром 12 мая оба хана, Тарановский и пристав Мехтинбек-Зейнал-Абдинбеков пошли по базару, приказывая армянам открывать лавки. Армяне послушались и лавки открыли. Ровно в 9 часов утра с мечети была пущена сигнальная ракета.

«Моментально вслед за этим весь базар оказался окруженным тысячной толпой татар, вооружённых ружьями, кинжалами и револьверами. С криками „Иа Али! Иа Али!“ они бросились на безоружных армян…».

Над толпой развевались знамена с надписями:

«Да здравствует ислам! Смерть гяурам!».

Поднялась стрельба; раненых армян добивали кинжалами, и жгли, обливая керосином (сожжено 6 человек). Спаслись только те из армян, кого сами же мусульмане спрятали в своих лавках. При этом грабежом распоряжался пристав Мехти-хан с несколькими городовыми. Главари шаек призывали:

«Убивайте неверных! Грабьте, жгите! Будь проклят тот, кто хоть щепку оставит!».

Всего 12 мая было убито 49 армян (по другим данным — 52) и ранено 12; татары потеряли одного человека. Было разгромлено 180 армянских лавок из 195.

Воинская команда, находившаяся в Нахичевани, никак не реагировала на погром. Погром длился до 15 мая..

«За три дня только в одном г. Нахичевани… убито и сожжено свыше 100 армян… Число же убитых мусульман… ничтожно и определяется двумя-четырьмя жертвами»

Одновременно началась резня и в селениях Нахичеванского уезда. "Смельчаки" из окрестных татарских сел собирались в селе, служившем как бы базой, и шли громить армянские сёла. Случалось, некоторые села вырезали поголовно, вместе с женщинами и детьми.

Резня в Карабахе и Зангезуре

В начале августа обострилась обстановка в Карабахе. В десятых числах татары бросили слух, что будто бы армяне у села Ванк полностью вырезали проходивших через село кочевников. 300 вооруженных всадников из Агдама двинулись на место происшествия и там удостоверились, что произошёл обыкновенный бытовой инцидент: перестрелка из-за 7 украденных баранов, в которой убито 2 татарина и ранено несколько армян. Но повод был найден, и шайки татар, начав с ограбления дилижансов, затем окружили Агдам (в Равнинном Карабахе), разгромили и разграбили бывшие там армянские лавки и принадлежавшие армянам водочные заводы.

Армяне бежали из Агдама. В предвидении резни в Шуше, дашнаки сформировали милицию (ополчение) в 150 человек во главе с вызванным из Турции знаменитым партизанским командиром Варданом Ханасори (местным уроженцем); его помощником был назначен Амазасп Срвантцтян.

Поводом к шушинской резне послужило убийство татарина-фонарщика неизвестными. 16 августа около 2 часов дня в татарской части города два татарина убили бывшего судью Лунякина, а в армянской части татарин ранил в ссоре армянина. Это послужило сигналом. На татарских рынках немедленно были перебиты все находившиеся там армяне. Армяне стали запирать лавки, в разных частях города поднялась перестрелка, а к вечеру армяне и татары, заняв позиции, открыли друг против друга убийственный огонь. На следующий день армяне захватили оружейный склад татар и с помощью этого оружия отбили татарские шайки, прорывавшиеся в город из Агдама.

Тем временем в татарской части громили дома и лавки армян.

«В городе вслед за пожаром лазарета воцарилась полнейшая анархия, а малочисленная полиция, состоявшая исключительно из мусульман, не в силах была удержать озверевшую толпу мусульман от насилия, грабежей и поджогов. Так, татары, вооруженные насосами, обливали дома армян керосином и поджигали их. Благодаря сильному ветру, огонь быстро переходил от одного здания к другому… повсюду около пожаров стояли вооруженные татары и производили стрельбу. Таким образом огонь уничтожил более 200 домов, большинство армянских лавок, аптеку Григорьева, театр Хандализова и мировой отдел». 17—18 августа армяне сдерживали натиск татар, обороняя кавартал; но когда 18 августа на помощь шушинским татарам подошли банды из окрестных татарских сёл, армяне отступили в крепость. Однако четыре выстрела, произведённые армянином — бывшим артиллеристом из старинной пушки, остановили татар. После этого установилось затишье. Всего было уничтожено огнем 240 домов; убито 318 человек. После событий в Шуше три месяца действовало временное отделение елисаветпольского окружного суда; в результате из 26 дел, касавшихся участников погрома, было рассмотрено 4, а остальные отложены «за неявкою обвиняемых и свидетелей»

Тем временем в Карабахе начались нападения татар на армянские сёла (в частности, было сожжено большое село Гадрут и разграблен Амарасский монастырь). Резня шла и в соседнем Зангезуре, где, как сообщала газета «Сын Отечества»,

«татары организовали орды во главе с сеидами и беками, местами при содействии полицейских чинов из татар, объявив „газават“… с священными знаменами вырезывают все армянское население без разбора пола и возраста. Татарская конница в несколько тысяч перешла границу Персии и идёт на соединение с разрушительными ордами. В селении Минкенд вырезано свыше трёхсот душ всех возрастов. Внутренности армянских детей бросали на съедение собакам».

Татарская анархия.

Резня армян в Баку, Нахиджеване, Елизаветполе, Карабахе и Зангезуре 1905—1906 годов.

По наблюдениям татарского публициста Хан-Заде,

«одним из печальных последствий татаро-армянского погрома следует считать усиление разбоев и грабежей в населённых армянами деревнях. Татары … нападают на мирных крестьян и грабят их, нередки и случаи убийств… Мало-мальски ловкий татарин, владеющий ружьем, бросает честный труд и старается жить за чужой счёт».

Постепенно татарское население так осмелело, что, например, в Казахе в ноябре (перед погромами) среди бела дня разоружали стражников, отбирая ружья и коней. Летом-осенью 1905 года татарский разбой достиг грандиозных размеров. Конные и пешие шайки татар не ограничивались уже армянскими селениями, а нападали на все, что казалось достойным нападения: имения, станции, почтовые отделения. Агдамские разбойники, кроме прочего, «прославились» обстрелом почты, ехавшей в Шушу, и нападением на агдамское почтово-телеграфное отделение. Железные дороги оказались фактически в руках татарских шаек. Служащие разбегались. Татары отцепляли паровозы, обыскивали пассажиров, избивали, а нередко убивали армян (впрочем, армяне так же ссаживали с поездов и избивали татар). К концу ноября анархия достигла апогея. Так со станции Евлах сообщали:

«В ночь на 21-е (ноября) татарами приблизительно в количестве 300 человек сделано нападение на станцию, и с 6 час 50 мин вечера началась беспрерывная стрельба, продолжавшаяся до 1 час 10 мин ночи. После этого было обнаружено, что взломан пакгауз товарного склада, из которого на фургонах увезли огромное количество ценного груза… Разбойники, уходя, подожгли оставленные грузы в пакгаузе».

Татары нападали и на войска, мешавшие им производить грабежи. Так, 27 ноября в Нахичевани татары напали на казаков и убили четверых. В отместку казаки разгромили татарский базар в Нахичевани, а затем и село Джагры, в котором укрылись бандиты, перебив при этом множество татар, большей частью ни в чем не повинных.


Перед лицом таких событий, правительство стало принимать решительные меры против закавказских татар. По мнению Луиджи Виллари,

«Правительство встревожилось при виде Франкенштейна, которого оно создало в лице татарского движения, и начинало чувствовать, что, будучи однажды пробуждены, эти свирепые,дикие и воинственные люди могут обратиться против своих правителей».