"Славянка" и дерьмо сердюковщины

За окном электрички мелькают станции Лось, Мытищи, Заветы Ильича. От Москвы до Софрино-1 около двух часов езды. Чтобы попасть в военный городок, нужно преодолеть пропускной пункт. Городок давно утратил статус секретного, но два солдата все равно символически поднимают и опускают шлагбаум перед машинами. Пешеходам вопросы не задают, пропуск предъявлять не надо. В городке чуть больше 12 тысяч человек, и все друг друга знают — на чужака укажут моментально.

Дима вырос в Софрино-1 в военной семье. Отец служил оперативным дежурным и поддерживал противоракетную технику в постоянной боевой готовности. Дима по стопам отца не пошел.

— Когда я служил в армии, — говорит он, — зимой было два типа обуви: дырявые валенки не по размеру, в которых ноги быстро мокнут и замерзают, и кирзовые сапоги нужного размера, в которых ноги мерзнут точно так же.

Дима рассказывает, как он получил тяжелое хроническое заболевание, из-за которого до сих пор не может найти работу. Мы петляем между обшарпанными панельными пятиэтажками, исписанными граффити.

— Сюда кто только не приезжал: Горбачев, Ельцин, Шойгу, Путин, Медведев, Иванов — все были. Но смотрели они на противоракетную станцию, быт людей, которые эту станцию обслуживают, никого не интересовал.

Прикрываю лицо шарфом: стойкий запах дерьма источает каждый второй дом, но Дима, похоже, привык и взволнованно продолжает рассказ о том, как все наплевали на Софрино-1.

— Вот смотри! — он с силой дергает дверь, ведущую в подвал очередного зловонного дома.

Перед нами колышется настоящее море. Дышать невозможно, воздух режет глаза. Какое-то старье, мусор, провода и трубы — все плавает в озере нечистот. Если коварный иностранный разведчик все-таки проникнет в Софрино-1, он просто задохнется от вони.

— Тут по пояс будет точно, — показывает на себе Дима.

Густая жижа вот-вот преодолеет первую ступеньку лестницы и начнет заливать улицы городка. Следующий дом — картина та же.

Нечистоты здесь скапливаются по разным причинам. Но в основном из-за забитых коллекторов. Их не чистят. Никто не знает, когда их перестали чистить.

То же можно сказать и о других коммунальных проблемах городка. Одни рассказывают, что уже в 88-м году углы плесневели и в домах было тяжело и неприятно. Другие говорят, что так плохо стало после распада СССР. Третьи — что после прихода «Оборонсервиса».

— Вот я гражданский и могу с тобой разговаривать. А ты военного спроси что-нибудь — он убежит. Они не привыкли жаловаться — это всегда было чревато увольнением.

Из подъезда выходит женщина в черной куртке. Зовут ее Татьяна. Она с семьей живет в этом доме на первом этаже почти всю жизнь.

— Знаете, это невозможно, — задумчиво говорит она, — дышать этим всем изо дня в день. А ведь у нас дети. Сырость, отопления нет, сороконожки вот такие бегают, — Татьяна раздвигает большой и указательный пальцы сантиметров на пять, выдерживает драматическую паузу и уходит.

Продолжаем прогулку по Софрино-1. Очередной холодный подъезд. Света нет. Создается впечатление, что стены, лестницы, почтовые ящики не просто никогда не ремонтировали — их целенаправленно царапали, пачкали, разбивали и изрисовывали. Словно в военном городке есть особая рота, ответственная за приведение подъездов в негодность. Из-за того, что крыши и трубы постоянно текут, часто перегорает проводка, а счетчики электроэнергии издают пикантный запах шашлыка, который смешивается с испарениями из подвалов.

— А вот эту квартиру недавно обокрали, — показывает Дима на одно из окон пятиэтажки, — у нас это часто случается. Другую квартиру сначала обокрали, потом сожгли. Своей пожарной части в городке тоже нет.

Понять, почему 12 тысяч человек должны жить в таких условиях, невозможно. Весной Шойгу и и. о. губернатора Московской области Воробьев подписали в Софрино-1 соглашение, по которому 83 военных городка переходят с баланса Министерства обороны к Московской области. Избавляться от военных городков начал еще предшественник Шойгу Сердюков. Новый министр просто продолжил его дело. Софрино-1 в числе прочих должен был перейти к области, но так и не перешел.

Саша, как и Дима, вырос в семье военного. Саша — директор фитнес-центра. Он объясняет мне, почему в военном городке, где, казалось бы, должны жить педантичные и дисциплинированные люди, царит такой бардак.

— Вот я гражданский и могу с тобой разговаривать. А ты военного спроси что-нибудь — он убежит. Они не привыкли жаловаться — это всегда было чревато увольнением.

Саша из нового поколения. Он вместе с небольшой группой гражданских развернул настоящую кампанию против запущенности города — сбор подписей под обращением в прокуратуру, информационные атаки и привлечение СМИ, организация встречи со всеми заинтересованными коммунальщиками города.

Свой фитнес-центр Саша тоже воспринимает как своего рода гражданский вызов.

— Заниматься каким-либо бизнесом, кроме продажи алкоголя, в нашем городе затея сомнительная, — объясняет он. — Но три года назад ко мне обратились молодые ребята, сказали, что нужен зал. Решил попробовать. Но пока что даже деньги, ушедшие на ремонт, не отбил.

В город приехал представитель жилищной инспекции.

— Вы рассказывайте, рассказывайте, — любезно говорит инспектор хозяйке квартиры, в которой идет проверка.

Инспектор — улыбчивая блондинка средних лет. Хозяйка говорит, что в углах комнат образуется плесень и вообще жить тяжело. Инспектор кивает и все записывает. Но по мере того как она обходит один затопленный нечистотами подвал за другим, ее позитивный настрой испаряется. Вместе с инспекцией ходит и представитель управляющей компании «Кедр-А» Илья Гатанжи. Он томно и скептично выслушивает жителей Софрино-1. На все упреки и обвинения молча кивает и изредка отвечает, что разлившееся дерьмо — это компетенция «Славянки», организации, ответственной за коммуникации. Которая в свою очередь не торопится осушать фекальные озера из-за отсутствия финансирования и подрядчиков.

— «Оборонсервис» для того и придумали, чтобы была вся эта путаная хрень. Итальянский «Спрут» отдыхает… — многозначительно говорит Гатанжи. — Пока существуют «Оборонсервис», «Славянка», это РЭУ «Северный», картина не изменится.

Другой городок:

Ад существует на земле. У него даже есть точный почтовый адрес: Московская область, Ногинск-2. И он обитаем. На территории бывшей воинской части № 55153 в аварийном здании казармы в экстремальных условиях живут 14 семей с маленькими детьми. Самому младшему всего год. Впрочем, назвать жизнью существование этих страдальцев можно лишь с большой натяжкой. Здание даже внешне напоминает гнилой зуб: крыша течет, вся конструкция прогнила и рушится на глазах, стены от простого прикосновения буквально качаются. Дом несколько лет отключен от отопления, электропроводка тоже чуть жива, канализация давно вышла из строя, но жильцы продолжают ей пользоваться, поэтому стоит войти в подъезд, как дыхание перехватывает от вони и смрада. Фотокор «МК» чуть не упала в обморок, когда снимала места общего пользования в этой бывшей казарме. Но ведь люди тут живут постоянно.

— Моя семья живет здесь больше 20 лет, — рассказывает Юрий Федорович Колесниченко. — Мы приехали из Узбекистана в 92-м году. Нас было 400 семей, которым обещали через два-три года дать квартиру в Ногинске. Но вскоре воинская часть, которая приглашала нас на работу в Подмосковье, была расформирована, и мы стали никому не нужны. Мои дети за эти годы успели вырасти, сами стали родителями. Я уже в этом году оформил пенсию — стаж 42 года, половина из них прошла в системе коммунального хозяйства Минобороны, но я не только на квартиру не смог заработать, на еду-то едва хватает. Посчитали пенсию — 9200, разве на них проживешь? Похоже, нам с женой до самой смерти придется вкалывать и гнить в этой трущобе.

Петр Горюшкин, ветеран Вооруженных сил, свои лучшие годы посвятил защите космических рубежей нашей родины. В 1986-м он получил трехкомнатную квартиру в военном городке Чехов-7. Тогда ему это казалось запредельным счастьем. С тех пор прошло 30 лет...
— Ни разу за все это время в нашем доме не было никакого ремонта, — выдает военные секреты Петр Васильевич. — И весь наш городок, а в нем 17 панельных пятиэтажек на 1082 квартиры, точно такой же.
— Вот-вот, — вступает в разговор Людмила Кармес, еще один старожил «космического городка». — Квартиру через швы дождь заливает. Угловая стена рассыпается. Дом может вообще рухнуть...
На входных дверях подъездов висят бумажки-уведомления: «Воды горячей не будет из-за аварии...» «Отопление вышло из строя — авария в системе...». Так и живут ветераны, ковавшие космический щит страны, — от аварии к аварии, от сбоя к сбою.
Очистные сооружения городка уже давно находятся в нерабочем состоянии, «сброс бытовой и фекальной канализации производится на рельеф местности в 500 метрах от жилой зоны», — это цитата из одной из многочисленных экспертиз.
Ни больницы в Чехове-7, ни сберкассы, ни клуба, ни полиции, «скорая» добирается сюда около часа. Ветеран Вооруженных сил Валерий Малов умер недавно от инсульта, так и не дождавшись врачей.

Всего на территории Московской области находится 547 военных городков, причем в 102 из них, самых крупных, живет свыше 220 тыс. человек — по размерам это крупный областной город. А условия жизни в этом городе напрямую зависят от того, насколько хорошо функционируют объекты социальной и инженерной инфраструктуры, находящиеся в ведении Минобороны России. Не секрет, что когда на территории военных городков размещались гарнизоны, жить там было очень даже комфортно. Но после расформирования воинских частей образцовые поселения стали превращаться в территорию отчуждения и запустения. Военному ведомству стало в тягость содержать такое бремя коммунального хозяйства, а инфраструктура без финансовой подпитки и хозяйской заботы с годами пришла в упадок.