В Африке по-китайски

Страшный теракт в столице Кении Найроби породил целую серию гипотез и предположений о его причинах. Одна из них — связь бандитов с могущественными антикитайскими силами.

Великая страна выходит из тени

Прошло сорок лет с тех пор, как спешно возвращённый из ссылки Дэн Сяопин (там он «перевоспитывался» на тракторо-ремонтном заводике в глуши) с трибуны Генеральной Ассамблеи ООН провозгласил по поручению Мао Цзэдуна новый курс КНР. Позже это стали называть «эпохой реформ и открытости», которая породила «китайское экономическое чудо».

Все эти четыре десятилетия великая страна старалась держаться в тени мировой политики, не ввязываться в международные конфликты, всячески подчёркивать свою приверженность делу всеобщего мира. Китай был занят реформированием своей экономики, освоением инновационных богатств человечества, решением массы сложнейших внутренних проблем.

Однако ничто не вечно. После прошедшего прошлой осенью ХVIII съезда Компартии Китая в КНР стали больше говорить о другом: Китай будет более активно участвовать в международных делах в интересах рационального и справедливого развития международной системы; Китай будет играть роль большой и ответственной страны, на совместных началах реагировать на вызовы глобального характера.

Аналитики считают, что такого рода суждения (пусть и недостаточно конкретизированные) свидетельствуют о растущих глобальных амбициях китайской экономики, о расширении политических и военных горизонтов, в которые вглядывается азиатский гигант.

И то сказать, скоро не останется ни одного крупного международного проекта, который осуществлялся бы без китайского участия. В Латинской Америке Пекин активно действует в грандиозной стройке — прокладке второй очереди Панамского канала. Европейцы всё чаще встречают китайских бизнесменов у себя дома — не рядом, а лицом к лицу. Особенно заметно влияние Поднебесной в Африке. Почти сорок лет назад её посланцы продемонстрировали там редкостное искусство и упорство на строительстве знаменитой железной дороги «Танзам», соединившей Танзанию и Замбию. Сейчас для них главное на Чёрном континенте — нефть. Вот тут-то мы и подходим к кенийским делам.

В Кении открыты значительные залежи нефти, которая представляет огромный интерес для китайской индустрии — в КНР не хватает углеводородов. Рядом с Кенией, в Южном Судане, тоже есть богатейшие нефтяные поля.

Поговаривают, что китайцы помогли Южному Судану стать самостоятельным государством. Но сложилась весьма неудобная ситуация: нефть — на юге Судана, а трубопроводы, по которым она могла бы поступать к средиземноморским терминалам, — на севере. И две независимые части некогда единой страны никак не могут договориться о разделе доходов.

Не будем забывать и о том, что на мировом нефтяном рынке фактически экономическую погоду определяют гигантские транснациональные корпорации, в которых доминируют американцы. Им китайские операции с африканской нефтью ни к чему. Вот и подогревается конфликт интересов между двумя Суданами. Говорят, и последние события в Египте произошли не без влияния тех, кто хотел бы помешать Китаю осваивать суданско-кенийскую нефть.

В КНР нашли выход, который, казалось бы, позволял однозначно решить проблему. Там вознамерились построить и развить нефтепроводную систему до кенийского порта Момбаса на берегу Индийского океана. Оттуда открывается самый короткий и самый надёжный путь в Китай для танкеров, перевозящих кенийскую и южносуданскую нефть.

Тогда и грянул террористический кошмар в столице Кении — китайские нефтяники получили серьёзное предупреждение от тех, кто боролся против реализации их проекта: в КНР должны были понять, кто хозяин африканской нефти.

Аналитики считают, что в Пекине от своих намерений не отказались — там заранее просчитали всякого рода осложнения.

Когда два года назад боевые корабли Военно-морских сил Народно-освободительной армии Китая (ВМС НОАК) вышли в дальний поход в район Аденского залива (для борьбы с сомалийскими пиратами, разумеется), в некоторых странах поднялся страшный шум: «китайцы завоёвывают Индийский океан, они намерены оказать помощь Ирану». Сейчас рейды китайских моряков к африканским и ближневосточным берегам стали обычным делом. А устойчивые поставки нефти из Ирана в КНР, которые реализуются, невзирая на всяческие американские запреты и эмбарго, остаются реальностью, очевидно, не без влияния китайского боевого флота. Так экономика сплетается с военной политикой. И аналитики считают возможным аналогичное развитие событий у кенийских берегов.

Великий шёлковый путь или Великая дорога Чингисхана

В последнее время в Пекине, похоже, решили, что главное внимание в международных операциях следует уделять не столько отдалённым странам, сколько соседям. Политологи заговорили о возрождении Великого шёлкового пути, который проходил через государства Центральной Азии и вливался в европейское пространство. Он был символом взаимовыгодной торговли и толерантности — так считают китаисты. В августе—сентябре нынешнего года перед и сразу после встречи G-20 в Санкт-Петербурге китайский лидер нанёс государственные визиты в центральноазиатские страны. Такой жест главы великого азиатского государства в мире оценили однозначно как демонстрацию интереса Пекина к соседнему региону.

По мнению экспертов, китайцев волнуют прежде всего возможности приобретения энергоносителей. В КНР их остро не хватает. А российские поставки газа, о которых так много говорят, до сих пор не согласованы — всё упирается в цену.

Казахстан на этом фоне выглядит куда предпочтительнее. Во время недавнего визита Си Цзиньпина был открыт участок очередного газопровода в Китай. В Ашхабаде и Ташкенте достигнуты договорённости о поставках туркменского газа через территорию Узбекистана в КНР.

Всё это прекрасно. Но нельзя забывать и о том, что в казахстанских энергоносителях очень заинтересованы американские компании, а туркменский газ эффективно осваивают французы. Насколько интересы западных корпораций совпадают с запросами Китая, сказать трудно. Возможно, западники хотели бы получить от центральноазиатских акций Пекина бо`льшую выгоду для себя. А, возможно, они вообще хотели бы переориентировать эти потоки на Европу…

Как бы то ни было, в преддверии визитов китайского лидера в государства Центральной Азии в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая (СУАР) начались, будто по команде (или действительно по команде), вооружённые стычки местного населения (в котором доминируют мусульмане-уйгуры) с ханьцами (представителями национальности, доминирующей в Китае).

Конфликт не нов — он длится уже не один десяток лет. Западные страны регулярно «гасят его керосином». Сейчас конфликт в СУАР имеет особую актуальность — именно в этом регионе должны пройти центральноазиатские трубопроводы. По мнению аналитиков, стычки в СУАР имеют ту же природу, что теракт в Кении: противники Пекина предупреждают об имеющихся у них возможностях торпедировать новые поставки углеводородов в КНР.

Есть и суждения более радикального свойства. Среди представителей 83 государств, граждане которых воюют сейчас в Сирии против законного правительства, немало и выходцев из Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая. По оценкам аналитиков, их единоверцев в СУАР насчитывается около 20 миллионов. Возвратившиеся из Сирии, прекрасно вооружённые и обстрелянные бойцы могут составить костяк влиятельных местных вооружённых сил, опасных и для Пекина, и для центральноазиатских государств. Тогда (при определённой поддержке с Запада) Великий шёлковый путь может уподобиться Великой дороге Чингисхана. Ведь этот завоеватель и основатель могущественной империи, которого и сейчас чтут в разных азиатских странах, начал свой суровый поход в Восточную Европу именно с Центральной Азии. Вряд ли соседние страны (Китай, Россия, Индия, Афганистан, Пакистан) будут равнодушно наблюдать за новой угрозой у своих границ. А это значит, что прекрасная идея торговых связей по Великому шёлковому пути может обернуться созданием нового очага напряжённости с участием четырёх ядерных держав.