Что такое портвейн?

Знаменитая, сталинских времен, "Книга о вкусной и здоровой пище" была написана в полном соответствии с канонами соцреализма. На страницах толстого тома обстоятельно, а иной раз даже увлекательно, описывалось то, чего в наличии не было, но в принципе быть бы могло. И кое-где в небольшом количестве уже существовало.

Мастерство авторов вдохновляло читателей и звало их к новым победам (то есть к новым обедам). Дело, казалось бы, оставалось за малым. Пусть товарищ Сталин даст приказ, а нарком пищевой промышленности товарищ Микоян возьмет под козырек и этот приказ выполнит. А еще лучше - если перевыполнит!

Впрочем, тут смычка с реальностью явно нарушалась. В области производства еды ни перевыполнения, ни даже выполнения планов не предвиделось. И хотя реклама внушала населению: "Всем попробовать пора бы, как вкусны и нежны крабы", население могло претендовать, в основном, на незамысловатые и надежные хлеб, картошку с селедкой и водку под соленый огурец либо квашеную капусту.

С чуть более поздних и чуть более изобильных времен остался в народной памяти нехитрый список советских деликатесов, облеченный почему-то в форму ценника: "Вода с сиропом - 3 копейки, Хлеб - 16 копеек, мороженое "Пломбир" - 19 копеек, колбаса - 2.20, водка - 3.62". И еще один символ разгульной жизни с цифрами на боку: "Портвейн 777".

Этот легендарный напиток вошел в память народную гораздо более глубокой отметиной, нежели несколько сотен резолюций съездов и разнообразных пленумов ЦК КПСС, называвшихся историческими. Впрочем, население к лукавой логике начальства привыкло и упрямо не верило ни тому, что говорилось, ни - тем более - тому, что писалось. Посему все знали: в бутылке с надписью "Портвейн" - совсем не портвейн, а нормальная "бормотуха", виноградный сок, разбавленный спиртом до крепости в 20 градусов.

И хорошо, если сок был в самом деле виноградный, а спирт - не технический. Азербайджанские виноделы пытались придать своему изделию дополнительное сходство с реальным портвейном. Для этого в приготовленную "бормотуху" засыпали дубовую стружку и всю эту смесь нагревали градусов до 70. Чем, говорят, имитировали характерный запах, появлявшийся у настоящего портвейна после нескольких лет выдержки в дубовых бочках. Дегустаторы из подворотни подтверждали: точно, у азербайджанского "Агдама" вкус жженной пробки.

В этих самых подворотнях буйное советское юношество пило портвейн, собираясь на поиски приключений, которые чаще всего заканчивались дракой. Советский портвейн без промедления бил по голове, повышал самооценку и понижал чувствительность к ударам кулачным и к ударам судьбы. И к тому же он был потрясающе дешев!

Надо сказать, что из всех советских спиртосодержащих фальсификатов портвейн менее всего притворялся благородным и был простодушным пролетарским бухлом. Этим, с позволения сказать, напитком можно было отравиться, им и травились. Каждого третьего из заправлявшихся этой дрянью выворачивало еще в самом начале процесса пития. Так что почти у всех, кто когда-либо советский портвейн дегустировал, одно это слово вызывало рвотную реакцию. По этой причине настоящий португальский портвейн в конце 1970-х годов, непонятно какими путями залетевший на прилавки московских винных магазинов, успеха не имел.

Между тем настоящий портвейн, который изготавливают в окрестностях португальского города Порту - напиток обалденный. В нем оптимально сочетаются сладость и горечь, поскольку содержание алкоголя в портвейне выше, чем в натуральных винах. Вероятно, поэтому портвейн согревает и настраивает на приятные размышления. Едва пригубив бокал портвейна, уже чувствуешь себя благородным английским лордом.

Именно эти самые лорды и открыли портвейн сначала для себя, а потом для мира. Произошло это в начале 18-го века, когда англо-французские отношения осложнились настолько, что на остров был запрещен ввоз французских вин. Однако предприимчивые британцы головы перед галлами не склонили и нашли замену истощившемуся горячительному источнику. Оказалось, что в Португалии в долине реки Дору выращивали виноград, завезенный в эти края еще в 11-м веке французским герцогом Генрихом II Бургундским, первым графом Португалии и основателем династии, правившей этим краем вплоть до конца 14-го века. Бургундские вина, можно сказать, под боком! Это была удача.

Впрочем, оказалось, что это только сказка скоро сказывается, а португальское вино в Лондон доставляется нескоро. Настолько нескоро, что в пути по морю оно скисало. Тогда кто-то из торговцев применил известный в их кругу прием: в вино стали добавлять немного бренди. Спирт в концентрации около 15 % надежно убивал всех микробов. Кстати, таким же образом моряки, плывущие через океан, предохраняли питьевую воду от цветения. В основном использовали для этого ром - единственное спиртное, производившееся в Америке в 17–18 веках.

Весь 18-й век крепленое вино из Порту (Porto wine) пользовалось большим успехом в Англии. Но это еще был не портвейн. Только в 1820 году виноделы начали сами добавлять бренди в вино, прерывая процесс брожения. В результате некоторое количество сахара не превращалось в спирт, а оставалось в вине, делая его необычайно сладким. Это вино было также и необычайно крепким, потому что в натуральном вине не может содержаться более 12-13 % спирта. При такой его концентрации бактерии, превращающие сахар в алкоголь, погибают. А в портвейне, благодаря добавлению 40-градусного бренди, спирта могло содержаться до 20 %! К 1852 году технология изготовления портвейна была разработана, опробована и, так сказать, канонизирована.

Ублюдочные советские портвейны - дети прекрасных родителей. Производство крепленых вин из винограда местных сортов было освоено в Крыму, начиная с 1879 года. Производили русские портвейны (которые в то время никто портвейнами не величал) на заводах, расположенных в поселках Магарач и Массандра, неподалеку от Ялты. Эти заводы принадлежали Удельному ведомству, которое среди прочего занималось поставками вина к императорскому столу. Качество производства гарантировали имена выдающихся виноделов, которые здесь работали.

В советское время неторопливый и основательный темп работы на виноградниках и в винных погребах сменился "сплошной лихорадкой буден", стремлением прыгнуть выше головы и, конечно, перевыполнить план. В результате получилось то, что получилось. К марочным портвейнам Массандры и Магарача массовое советское алкогольное пойло никакого отношения не имело.