Радикальщина и её преодоление

(из Блокнота русского недобитка)

Что объединяет бесноватых адептов «великой победы», депутатов-единоросов с их драконтовыми «инициативами», дугинских красно-евразийцев, либералов, свихнувшихся на превратно понимаемой «толерантности» и гламурных националистов, возвещающих скорые погромы? Вся эта омерзительная какафония, звучащая на территории некогда населённой одним великим европейским народом, образовалась не сегодня и даже не вчера. Многоголосье, где утробному голосу слева тут же вторит квакающий справа, можно запросто обнаружить и в реалиях исторической России начала XX века. Имя этому зверинцу одно: радикальщина. Левая или правая, но всё равно ра-ди-каль-щи-на. Разнузданная, наглая и уродливая, она однажды уже проникла в поры русского общества при помощи Гоцлиберданов с одной стороны, и Дубровиных с другой. Реакцию здоровых сил русской нации, первый в истории фашизм, облачённый тогда в чёрную униформу корниловских ударников, удалось подавить. Над страной воцарилась красная мгла и на костях рыцарей национальной революции был устроен небывалый большевицко-черносотенный пир.

Рабство и спесь, соединившись в некое новое, совершенно фантастическое по уродству чувство, восторжествовали над простыми человеческими качествами: прямотой, честью, долгом. Сейчас, любуясь на парад недоделанной «интеллигенции», пестрящей в интернете со своими рецептами «спасения России», мы пожинаем плоды наших поражений в 1917-1922 и 1941-1945 гг. В мире сбитых компасов подлинная борьба за Россию равнозначна борьбе за здравый смысл, его охранению перед лицом явных большевиков слева и тайных справа. Соображения элементарной гигиены диктуют молодому русскому национально-освободительному поколению в его боевой страде против советчины держаться предначертанного пути и не заглядывать в рот демагогам, стоящим на обочинах.

Поэтому необходимо:

1) Не привечая коммунистических нищебродов, гордых за своё происхождение от Полиграфа Полиграфовича, с ходу отвергать любителей поплакать о потерянном после Октября «свечном заводике». Автор этих строк уже заявлял, что у него нет личных причин ненавидеть советскую власть; его предки, хоть и были загнаны в колхоз под дулом чекистов, но и без того не отличались особой зажиточностью. Возненавидеть большевизм его заставили даже не столько национально-русские мотивы (демонтаж русской государственности, разгром культуры, кровопускание народу), сколько общечеловеческое чувство опустошённости, мировая скорбь, выходящая далеко за рамки национального. Все, кто вкладывает в антибольшевизм материальные интересы, не могут считаться надёжными союзниками и при сношении с ними всегда надо помнить пример «императора Абиссинии» Виктора-Эммануила, ожидая удар в спину. «Родовитые» дегенераты по причине мелочности своего мышления подлинной аристократии всегда предпочтут деклассированную чернь или ростовщиков. К тому же у нас имеется опыт уступок им: пустив помещичье вороньё на освобождённые от большевиков земли, Добровольческая армия потеряла доверие русского и украинского населения и отдала инициативу в руки красных оккупантов.

2) Полемизируя с теми, кто в досоветской истории России видит одно лишь чёрное пятно «кровавого царизма», не позволять делать из Империи объект идолопоклонства. Старая Россия была отнюдь не «раем земным». Крепостным правом, церковным расколом, аракчеевщиной и беспрецедентной коррупцией правящие верхи оскотинили народ. Нет ничего удивительного, что, сорвавшись с поводка, он кинулся осатанело крушить всю конструкцию государства российского. «Спасибо» за фактическую передачу власти маньякам «мировой революции» стоит сказать чиновничьей машине, которой издавна «славилась» Россия. Отдельное спасибо следует передать и некоторым представителям династии Романовых. Недаром одним из лейтмотивов русской антисоветской пропаганды была типологическая схожесть институтов крепостного права с колхозами, «вторым изданием крепостничества». В конце концов, зацикливание на сомнительном прошлом затрудняет полноценное развёртывание фронта консервативной революции. Замена мифа о «безгрешной стране советов» мифом о «безгрешной империи» перечеркнула бы все результаты десоветизации русского населения.

Безгрешных не бывает.

3) Ежечасно напоминая внешнему миру об отчаянном сопротивлении русской нации советскому империализму с момента его воцарения в России, не сметь очернять другие народы грязными наветами в «приобретении выгоды» от красного строя. Да, в 1920-е и первую половину 1930-х гг. русское население Совдепии третировалось как «народ-угнетатель». Да, велись оскорбительные кампании против «великорусского шовинизма». Да, коренизации неизменно приводили к несправедливому и на практике антирусскому распределению рабочих мест. Всё это мы ещё припомним оккупантам на заключительном судебном процессе над ними. Но наберёмся мужества признать: тот факт, что над русскими проводились интернациональные эксперименты вовсе не означает, что экспериментаторами были нацменьшинства. Кроме того, русское большинство (горстка белых героев не в счёт) не только добровольно улеглось на операционный стол, но и помогло уложить на него все прочие народы. Как ни крути, а heartland’ом большевизма являлась Великороссия, откуда спрут опутал казачьи земли, Украину, Белоруссию, Кавказ и Среднюю Азию. В центральной полосе России тоже вспыхивали антисоветские восстания, но всё-таки именно её пауперизированные массы послужили ударной силой варварского штурма Запада и Востока. Ударяясь в размышления о «кавказских», «узбекских» или «украинских» выгодоприобретателях коммунизма, русские националисты рискуют упасть в вырытую ими самими яму. Автор хорошо знаком не только с идейными установками белой русской эмиграции, но и с позицией прочих национальных эмиграций. В литературе радикальных «самостийников», конечно, множество передёргиваний, хамства и клеветы в адрес русских, но всё это, увы, не отменяет общей «непрошибаемости» их главного аргумента в пользу «изначальной коммунистичности» русского народа. Трудно оспорить голую статистику. Люди с русскими фамилиями, но интернациональной душой составили не только лицо красной армии, но и костяк нео-колониальных администраций на окраинах. О каких «советских чеченах» можно говорить, если ещё в 1919 г. войска Драценко выбили из чеченцев всю советскую дурь? Да так, что в 1925 г. уже большевикам приходилось проводить массовую военную операцию в Чеченской автономной республике, используя 7 тысяч солдат (восточных славян, надо полагать), 20 артиллерийских орудий и 8 аэропланов. В ходе этой кампании артиллерийскому и пулемётному обстрелу подверглись 101 из 242 (sic!) населённых пунктов данного региона. На аул Улус-Мартан обрушилось 900 (sic!!) артиллерийских снарядов и бомб. Коль русские националисты считают себя аристократами духа, они должны научиться констатировать горькую правду. В любом случае, ни одно национально-освободительное движение не может похвастаться героикой русского белого резистанса 1917-1922 гг. и размахом русского освободительного движения 1941-1945 гг. Историческую вину за триумф сатанизма активное, не сдавшееся русское население искупало шествием в авангарде Крестового похода. Напоминание же о русских заслугах и русских страданиях призвано как раз скрепить альянс национал-революционных сил великого простора от Куршской косы до Владивостока. Место в антипутинской фаланге «Чёрного Интернационала» найдётся и для великоруса, и для калмыка, и для прибалта. И это послужит не глобалистскому проекту стирания национальных идентичности во имя создания стандартизированной «серой расы», но крепчанию самодостаточных национально-расовых сообществ, выработке в них гордости за кровь, текущую в их жилах.

В добровольном снятии с себя груза спеси и бремени гордыни русский национализм должен обрести свободу истинного аристократизма. Услышать в себе мелодику души странствующего рыцаря под чёрным знаменем, готового пожертвовать собой не за низменную материю, а за оскверняемый торгашами и морлоками Божий свет, подобно Арнольду фон Винкельриду и Флориану Гейеру. Быть может тогда, кто-то из русских получит право произнести знаменитые слова французских повстанцев-роялистов, – шуанов: «Мы не можем проиграть, ибо уже мертвы». Мертвы для того концентрационного мира, в котором есть место «России» зверолюдей, «России» нефтяных магнатов, «России» картавой буржуазии и шовинистов, но нет места России верных.