Продолжение о будущем души народа

Враги души Руси

Сюжет о злой мачехе и её враждебной идеологии распространён в фольклоре родов Руси. В мордовской сказке "Чучело в перьях" поведано о горькой доле падчерицы – души народа мокша.

                                               Чучело в перьях

Умерла у купца жена, а перед смертью завещала:

– Если женишься, мои платья новой жене не отдавай, нашей дочери оставь.

Похоронил купец жену, взял в дом молодую. Стала мачеха в доме хозяйничать, делает всё, что хочет, только от сундука с платьями ключа у неё нет.

– Не буду я с тобой жить, – говорит она купцу. – Ты свою дочь больше меня любишь. Если она не отдаст мне ключ от сундука, уйду я от тебя.

– Ладно, – говорит купец. – Будут платья твои. Только взамен ты купи дочери какое-нибудь одно платье.

Мачеха купила падчерице платье из перьев, надела на неё и принялась хохотать, пальцем показывать:

– Вот это чучело, – говорит, – не курица, не птица, а смех-девица! Ну, давай ключ от сундука.

– Закажете попу обедню по моей матушке – отдам, – говорит девушка.

Пошли купец с мачехой заказывать обедню, а девушка открыла сундук, связала в узел платья матери и убежала в лес. Идёт день, два... Под кустиками ночует, лесной ягодой питается. А в том лесу охотился царский наследник с боярами и слугами. Видят, в кустах диковинная птица прячется, никто такой ещё не встречал. Решили её поймать живьём. Кинулись в кусты – оказалось это не птица, а девица.

Посмотрел на неё наследник и засмеялся. Бояре засмеялись и слуги.

– Кто ты? – спрашивает наследник.

– Я чучело в перьях, – говорит девушка. – Возьми меня во дворец, будешь гостям показывать.

Согласился наследник, привёз её во дворец. Когда пирует с гостями, велит девушку в платье из птичьих перьев позвать, чтобы гостей потешить. Однажды наследник собрался идти на посиделки, умывается на кухне, а купцова дочка у него спрашивает:

– Ты зачем так чисто моешься?

Разозлился наследник, бросил в девушку кусок мыла и говорит:

– Не твоё дело, чучело в перьях!

Ушёл наследник. А купцова дочка сняла платье из перьев и надела другое, из узла, и пошла на посиделки. Много там было красивых девушек, а она оказалась лучше всех. Подходит к ней наследник и спрашивает:

– Никогда тебя здесь не видел. Ты откуда, красавица?

– Оттуда, где мылом бросаются, – ответила девушка и убежала.

Вернулся во дворец наследник, рассказывает отцу-матери, какую красивую девушку повстречал – краше её нигде не видел. Только кто она и откуда – не успел узнать: убежала.

– Завтра обязательно узнаю, – говорит наследник.

А купцова дочка давно уж вернулась, переоделась в платье из птичьих перьев и слушает, как они разговаривают.

На следующий вечер собирается наследник снова на посиделки, надевает чулки с золотым узором. Купцова дочка у него спрашивает:

– Ты зачем так нарядно одеваешься?

– Ох, чучело в перьях, – говорит наследник. – Ну и надоела ты мне!.. И хлестнул девушку чулком.

Только ушёл наследник на посиделки, купцова дочка достала из узла ещё более нарядное платье, переоделась в него и отправилась следом.

На посиделках ищет наследник среди девушек вчерашнюю красавицу, а найти не может... Стал расспрашивать, знает ли кто эту девушку, откуда она. Вдруг видит: входит девушка, ещё красивее, чем вчерашняя. Наследник – к ней. Конфетами, калёными орехами угощает. Спрашивает:

– Кто ты такая? Откуда появилась?

– Оттуда, – отвечает ему купцова дочка, – где чулками дерутся! И убежала с посиделок. На кухне переоделась в платье из птичьих перьев и ждёт.

Возвращается наследник и рассказывает отцу-матери:

– Встретил девушку ещё краше вчерашней, да убежала она. Если найду её, то другой жены мне не надо. Назавтра наследник опять собирается на посиделки, надевает золочёный кафтан, а девушка и спрашивает:

– Ты кого в жёны хочешь взять?

– Только не тебя, чучело в перьях! – закричал наследник и вытолкнул девушку в шею из дворца.

Едва наследник ушел на посиделки, купцова дочка вернулась на кухню, достала из узла самое лучшее, самое нарядное платье и надела его. И такой красавицей стала – ни в сказке сказать, ни пером описать.

А наследник тем временем на посиделках спрашивает, не видел ли кто-нибудь той девушки, что вчера приходила, не знает ли кто-нибудь, где она живет. Тут явилась купцова дочка в самом лучшем своем платье, что мать ей оставила. Наследник к ней кинулся. Забыл и о вчерашней красавице, и о позавчерашней. Не знает, куда посадить, чем угостить.

– Красивее девушки, чем ты, я не встречал. Откуда ты? – спрашивает.

– Оттуда, где из дому в шею выгоняют, – отвечает купцова дочь.

Испугался наследник, что и эта девушка от него убежит. Схватил её за руку, крепко держит.

– Хочу на тебе жениться, – говорит. – Пойдём во дворец, отцу-матери тебя покажу, пусть они благословят. Привёл девушку во дворец, поклонились молодые царю и царице.

– Кто ты? – царь спрашивает. – Как тебя зовут?

– Я чучело в перьях, – отвечает купцова дочка. – Мылом в меня кидали, чулками били, из дворца в шею выгоняли. А зовут меня Маруся.

Догадался наследник, почему три красавицы на посиделках так отвечали на его вопросы и что не разные девушки это были, а одна и та же.

– Что хочешь у меня проси, – говорит, – только будь моей женой.

Вскоре и свадьбу сыграли. И я там был. Хотел поесть пирогов с кашей, да говорят – не ваши. Хотел похлебать щей, да выгнали взашей.

Купец мокшанской сказки – Творец вселенной, а мокшанская матушка – это Богоматерь Юртава (у Богоматери много имён!).

Маруся – душа народа мокша, когда она одевается в платья отеческой традиции, тогда о её красоте ни в сказке сказать, ни пером описать.

Подошла к концу пятая верста вселенной, ушла на покой Богоматерь Юртава, тогда и пришла в мокшанскую землю чуждая ей идеология византийской церкви, она и стала мачехой. Злобная мачеха сделала посмешище из души народа мокши, она переодела Марусю в платье из перьев. Стала мачеха её чучелом называть, на неё пальцем показывать, хохотать, бить и со двора в шею гнать. Маруся познала зло мачехи, потому связала в узел платья матери и убежала в лес, тем самым сохранила для себя материнское благословение.

Царевич – это народ мокша, при смене вёрст он настойчиво искал суженую на разных посиделках. И когда царевич встретился со своей душой одетой в родные покровы, тогда и сыграли свадьбу. И я там был.

Повествование передаёт родительский совет каждому мокше, что надо следовать по жизни согласно божественным наказам Отца и Богоматери Юртавы, а не чуждой идеологией рабства, тогда и исчезнут все невзгоды.

В примечаниях к сборнику "Народные русские сказки" Афанасьев указывает на множественность подобного сюжета: "Русских вариантов – 20, украинских – 12, белорусских – 8" и сказках других народов.

В родительские дни – на праздниках Руси всегда открывается прямой канал с божественной родительской семеюшкой. В эти торжественные дни народ сказывает прародителям, как горе мыкает без их тёплышка.

Пришло три пути-дороженьки

Мне, победной сиротинушке;

Как первая дороженька

На славное-то буево,

Другая-то дороженька

К Миколе ко угоднику,

А третья тропиночка

К муравчатой могилушке.

Первая дороженька проходит по Яви. Другая-то дороженька проложена по Нави и ведёт к Миколе Можайскому (Велесу) – стражу ворот в вечность. А третья тропиночка – муравчатая идёт по Прави.

Барсов в "Причитаниях Северного края" (ПСК) указывает на историческую сторону причети: "чем дальше ко временам древности, тем больше отражали они поэтических элементов и тем полнее и прямее выражалось в них языческое (ведическое) миросозерцание. Прежде всего мы видим, что против них восставали церковные проповедники, вооружались против подобных народных плачей".

Барсов отправляет читателя к недавнему прошлому: "Стоглавый Собор (1551 г.), объясняя надгробные и надмогильные вопли отсутствием у славян веры в бессмертие души, предписал всем священникам по всем градам и сёлам, чтобы они своими наставлениями и поучениями отклоняли своих духовных детей от этих языческих обычаев".

Решительнее поступил Пётр 1 – "великий преобразователь", он в 1715 году настрожайше приказал, чтобы никто не издавал непристойных воплей. Однако его повеление произвёло действие лишь на дворян, строивших свой быт по западному образцу, и "не имело ни малейшего влияния, как и большая часть Петровских указов, на массу рускаго народа" (ПСК).

Аналогичная ситуация происходила и в других странах, где были в ходу аврамические богооткровения. Например, римский император Юстиниан отменил народное причитанье, и повелел провожать умерших погребальным гимном с воплями-плачами из псалмов Давидовых. Язык народной причети исключает её понимание господами и их пришлыми духовниками, поскольку они в своём абсолютном большинстве не ведали (не знают, да и не хотят знать) традицию коренного населения.

Два тысячелетия назад началась смена вёрст, тогда и ушла на отдых в Правь родительская семеюшка.

К ней обращается скорбящая душа народа. 

Мне пойти было, обиднушке,

Ко могилушке муравчатой,

Мне припасть было, победнушке,

Тут ко матушке сырой земле,

Побудить да все покликати

Мне родительско желаньицо.

Уж повийте ветры буйные.

Раскатите белы камешки,

Расступись-ко мать сыра земля,

Покажись бела колодушка,

Порасшейтесь белы саваны!

Налетите с небес Ангелы-Архангелы,

Вы смахните туман со ясных оцей,

Возложите душу в белую грудь

Во резвы ноженьки-хоженьице,

Во белы рученьки-маханьцо,

Во язычек-говореньицо,

Во сердечушко-здыханьицо!

Да ты стань-востань, красно солнышко,

Воспромолви хоть единое словечушко,

Словцо тайное-непроносное

Со мной да сиротиночкой!

Ты на кого да нас покинула

На желаннаго на батюшка.

Уж как наш желанной батюшко

Молодым да молодешенек,

Уж он ходил по беседушкам,

Да по тихим вечериночкам;

Приберёт себе молоду жену,

Молоду жену – люту мачиху;

Богоданна буде матушка

Не желанна, не ласкова,

Не ласкова, не упадчива

До победной сиротиночки,

До позяблой семяниночки.

В этой причети, как и по всему полю русского фольклора, батюшка и матушка – это Сварог и Великая Богоматерь Лада (и у них много имён!). Зовёт песня родительскую семеюшку Сварога начать новый круг жизни. Мотив же не упадчивой – не заботливой мачехи можно трактовать, как это и предлагается в причитании. В душе народа живёт едино желаньице: освободиться навсегда от люту мачиху (от пришлой религиозной морали).

В следующей причети душа обращается к родной Богоматери Ладе.

Как на сём да на белом свету

Одно красно пекё солнышко,

Едино живет желаньицо.

Ой, не дай да Боже Господи,

Земли матушки – без пахаря,

Рости девушке без матушки;

Ветры виють потихошеньку,

Ан приходит холоднёшенько

Сиротинкам, красным девушкам;

Ты пожалуй, моя матушка,

К позяблой семяниночке

Во любимое гостибище;

У дверей стоят придвернички,

У ворот да приворотнички,

По дорожке стережатыи,

По пути да бережатыи:

Дубовы столы поставлены, –

Яства сахарны наношены,

Хоть не сахарнии – сиротскии,

Ты когда придешь – посулишься

По весне-то ли по красной,

Аль по летушку по тёплому,

Аль по осени протяжной,

Аль по зимушке холодной;

Не могу, бедна горюшица,

Пораскликать, поразговорить

Я родитель свою матушку;

Знать, убралось-упокоилось,

Тепловито моё солнышко,

Во погреба да во глубокии,

За лесушка за тёмныи,

За горы за высокия,

Заросла да заколодила

Путь – дороженька широкая

К тепловиту красно солнышку.

Вот пройдёт зима холодная

И настанет весна красная,

Разольются быстры реченьки,

Налетят да птички ластушки.

Серы – малыя загозочки;

Запашут пахарьки в чистых полях,

Затрубят пастушки в зелёных лугах,

Засекут секарки во тёмных лесах;

От тебя же, красно солнышко,

Не придёт вестка – грамотка

К горе горькой, красной девушке;

Не сплывать, знать, синю камешку по верх воды,

Не вырастывать на камешке муравой траве, –

Не бывать в живых родимой моей матушке;

Как во эту пору-времечко –

Без тебя, да красно солнышко,

Развилося, раззорилося

Наше вито – тёпло гнёздышко;

Все столбы да пошатилися

Все тынишки роскатилися,

Нонь не знаю я, не ведаю –

Мне куды да прикачнутися

Сиротинке горе горькоей.

Как ушла на отдых в вечность родительская семеюшка, так развилося, раззорилося тёпло гнёздышко – родительское учение. Ждёт православная душа, когда же от родитель своей матушки придёт вестка – грамотка. Здесь сиротка, как Василиса, следует по жизни с материнским благословленьицем.

В родительские праздники душа народа отправляется в Правь. Минуя в навьем царстве стережатых, перелётывает она через Навь в ворота Прави, а помогают ей в пути бережатыи – родительская семеюшка. В родительской божественной обители для души народа дубовы столы поставлены, – яства сахарны наношены.

В плачах "невесты на могиле матери" (записаны в Череповецком уезде Новгородской губернии), "по жене, если дитя останется ребёнком", "по сыне" и в других причитаньях повторяется аналогичный сюжет. Песнопения передают тоску скорбящей души народа. В них звучит желаньице, чтоб пришла Лада – Великая Богоматерь Руси из неволюшки великия.

Пословица сказывает: "Что край, то обычай; что народ, то и вера". Следует душа русского народа наказам родительской семеюшки Сварога, и как прежде Правь славит – божественную обитель, потому и именуется православной. И не имеет православная душа никакого отношения к враждебной византийской церкви, которая была учреждена Годуновым, как "русская православная", в 1589 году.  

На примерах сказок "Пёрышко Финиста ясна сокола", "Василиса Прекрасная", "Чучело в перьях" и причитаний скорбящих душ славутных певуний продолжаем формирование словаря метафизического языка начатого 18 июля 2013 года (см. предыдущие публикации в сообществе):овдовела сирота бесприютная, заныло ретивое сердечушко, видно с раскат горы нейдёт, не катится милая семеюшка, проживать-коротать свою молодость, да не времечком, желанье великое души Степаниды прочищает торну широко дороженьку, кутает соболиным одеялышком души людей. Со восточной со сторонушки подымалися да ветры буйные, снаряжаешься во дороженьку на родительскую буёвку. Дочери большая и средняя щеголихи, кроят да обновы шьют, а меньшая только о хозяйстве радела, оказался Финист в доме просвирни, сонное зелье, святая неделя. Мачеха, мачеха перешла на житье в другой дом; дом мачехи, куколка, двор с тощими образами, костями, сухими листьями, трещащими деревьями; чёрный всадник на чёрном коне, белый всадник, священное Пламя, кроить и шить сорочки. Яга обоняет. Русским духом пахнет. Связать в узел платья матери; муравчатая могилушка, мосты калиновы, дверь дубовая, город, яства сахарны, развилося, раззорилося тёпло гнёздышко, желаньице, стань-востань, красно солнышко, вот пройдёт зима холодная и настанет весна красная.