Непотопляемый моряк.... по крайней мере раньше был.

 После того, как остаток дня прошёл в бесполезном отыскивании рашпилей, гидроакустики девятой роты 506-го УКОПП партиями отправились на вокзалы и аэропорты Питера для отправки к местам назначения. До Нового года оставались считанные дни. Кто попадал на Север, тот имел шанс встретить его на новом месте. Распределённым на ТОФ такая удача не светила.
    Но и северянам повезло не особо. Бодро домчавшись до Североморска они застряли у подножия памятника Непьющему матросу в промороженном полуэкипаже, грея собой трёхэтажные нары. Поэтому трюм морского охотника показался люксовой каютой круизного лайнера. Чары, конечно, развеялись быстро и выгрузка на самый дальний пирс Гаджиево принесла настоящее облегчение.

   Встретивший карасей бравый главный старшина скомандовал морякам опустить уши шапок и встретил ропот негодования. Ну, как знаете, сдался он. Только топать до казарм кэмэ два и как бы вам не пришлось подбирать собственные уши, произнёс он добродушно.

   Идти по расчищенной до бетона дороге было легко, но действительно холодно. Слева кипело море, из которого через равные промежутки выступали пирсы с пришвартованными к ним чёрными красавицами 667А-проекта. Караси восторженно встречали каждую субмарину незаметно ( как им казалось ) друг для друга, откатывая ушанки и завязывая тесёмки на подбородке. 

   Новый год наступал через шесть часов. Запомнилось это от того, что в шесть вечера на лодке объявили аварийную тревогу. Перед выходом в море на введённой лодке потёк насос одного из контуров охлаждения реактора. К лодке подошло специальное наливное судно и в него перекачали попавшую в трюм грязную воду. Помпы со своей задачей справились не полностью и доделывать работу за них в трюмы атомохода упали караси.

  СГП-60 для сведущих представлять не буду, а для остальных скажу - представьте, что на вас одет резиновый костюм восьмидесятого размера с перчатками для Циклопа.

И вот в этом одеянии  моряку надо сушить трюм. Ясное дело, рукава гидрокомбинезона были завязаны на поясе и работа выполнялась голыми руками.

  За час до Нового года главный маслопуп работу принял и салаги толпой помчались на санпропускник. Поясню. На лодку нельзя пройти в чистой ( в смысле от радиации ) одежде. В санпропускнике моряки переодеваются в костюмы РБ ( сатиновые шаровары и пижамные куртки с клеймом РБ на груди и колене ) и только после этого идут на корабль.

  В начале каждого пирса оборудован КДП - контрольно-дозиметрический пункт. Наши караси ввалились на него и рассунулись по пропускным рамкам. Опаньки! "Яйца звенят". У всех до одного.  Бдительные химики - вахтенные КДП - раздели звенящих до адамова состояния и погнали их в душ смывать распады. 

   Я про мороз рассказывал? А мыться надо забортной водой. Ну и кто такой отчаянный? Правильно. Постоял в сторонке от струи воды и в рамку. Она же, подлая, звенит. И так до бесконечности. А бесконечность вот она - полчаса и Новый год.

   Оросились, короче, все. Звенеть перестали. А до санпропускника метров двести. Ну и как туда бежать? Минус тридцать это вам не хухры-мухры. На пальцах кинули жребий и два неудачника начали забег по ледяной бетонке и промёрзшим ступеням за одеждой для всех.

  В казарму мы втиснулись с боем курантов.

Через семь суток лодка ушла в автономку. В экипаже не было не только больных, но и даже слегка простуженных. Вот таким памятным для меня оказался новый 1976 год. Тем более, что одним из двух неудачников голозадых бегунов  оказался я.