Люди родились у обезьян

— Люди, — говорил Вовка  — родились у обезьян.
Мне было ясно, что Вовка врет. Он часто рассказывал мне всякие глупости, как и положено старшему товарищу.
Мне было лет шесть, а Вовка тогда учился в четвертом классе. Наши родители часто уходили вместе в кино, а положительного мальчика Вовку невесть за какие кармические грехи приговаривали к сидению со мной. К счастью, он быстро понял, что от разрушительной деятельности меня можно удержать, рассказывая интересные истории. И пересказывал мне школьную программу под видом сказок и сплетен. 
В тот вечер Вовка популярно изложил мне теорию Дарвина о происхождении видов. Вернее, самую животрепещущую часть этой теории: первые люди, дескать, у обезьян родились. Надо же такое было придумать!
— Врешь, — говорю. — Люди на обезьян не похожи совсем.
— Ну и что, я на своих маму с папой тоже не похож! — резонно возражает Вовка.
Крыть нечем. Мама у Вовки толстая, а Вовка худой. Папа у него тоже худой, но длинный и лысый, а Вовка хоть и в четвертом классе, а всего на полголовы меня выше. И кудрявый. Совсем, стало быть, на родителей не похож.
А Вовка уже тащит книжку, где на картинке нарисована шеренга жутких, сутулых приматов. Впереди, практически на белом коне, человек.
Блин. Плохо дело. В книжках — так думалось мне в ту пору, — всегда только правда написана.
Неправду люди вслух говорят, а правду пишут в книжках. Это всякому дураку ясно.
Смириться с новостью было непросто. Обезьяны мне никогда не нравились, особенно которые с красной жопой. Гадость какая!
Но когда новость про обезьян была худо-бедно усвоена и переварена, мне сразу же стало очень легко жить среди людей.
Прежде меня очень мучил вопрос: почему почти все вокруг мудаки и сволочи?
Ну, положим, слово «мудак» было мне в ту пору неизвестно, но мудаков от этого меньше не становилось. Только больше. (Не узнав тайного имени, как нечисть такую заклинать? То-то же.)
Но тут все вдруг встало на свои места. Если люди у обезьян родились — что ж, тогда с них и спросу никакого быть не может. И так все гораздо лучше, чем следовало бы ожидать. Мне-то прежде казалось, что они не стараются совсем быть хорошими, а тут ясно: еще как стараются. Пупок рвут буквально.
Любить людей стало легко. Требования к ним свелись к минимуму. Говорит членораздельно, жопа не красная — вот и молодец. Можно дружить.
Позже, классу к восьмому, что ли, теория про обезьянорожденных была подвергнута критическому анализу. Вера моя в Чарльза Дарвина, проживавшего, если кто не знает, в месте под названием Даун-холл, поизносилась. И любить людей снова стало непросто. Хотя, конечно, возможно.
Но это уже совсем другая история.(с)