Терпимость или толерантность. Европейская и евразийская трактовки

Есть замечательный анекдот: разговор между американскими сенаторами: «Проклятый Советский Союз! Он вмешивается в наши внутренние дела во всём мире!»

В этом анекдоте много правды: когда СССР было дело до всего в мире и он вмешивался во все интересы США — он был мировой державой с крепкими союзными связями. По любопытному стечению обстоятельств, как только он стал безразличным к ближним (например, к своим союзникам — ГДР, Кубе и др.), охладел и задумался о «Макдональдсе», — тут же распался.

«Охлаждение любви» — вот главная причина всякого распада, так же как и любовь — основание любого устойчивого союза. Всякое многонациональное, поликультурное общество требует особых условий для общения между разными его составляющими. Проще говоря, узбек-мусульманин должен найти общий язык с православным украинцем. То есть в процессе общения он должен превзойти своё этническое, национальное, культурное, чтобы понять чужое. Фактически это «механизм» любви как таковой: отказаться, подняться над собой для понимания Другого.

Не всегда это удаётся, а иногда не удаётся вообще. Противоположные культурные и этнические ценности в формируемом Евразийском союзе обязательно будут конфликтовать. Это традиционные конфликты, а также конфликты новоприобретённые.

Идентичность и толерантность

Лекарство от конфликтов в европейской практике — развитый навык толерантности к другим ценностям. Никто из современных философов лучше и глубже не раскрыл сути толерантности, чем Славой Жижек — один из немногих западных философов, которому нужна философия как таковая. Этот автор ещё интересуется познанием общества и социального бытия, а не только оправдывает политику главенствующих западных элит, как делали и делают это философы и социологи Карл Поппер, Фридрих Хайек и Френсис Фукуяма.

По мнению Жижека, толерантность это безразличное отношение к человеку, негативация ближнего, нежелание подпустить его к себе, молчаливое смирение с причудами. Толерантность связана не с проблемой Другого, она связана с проблемой ближнего, которого не допускают к себе, которого даже не хотят допустить. Толерантность появляется тогда, когда начинают о чем-то молчать, когда не могут признать самые очевидные вещи. При этом толерантность не тождественна терпимости.

Толерантность возникла в Западной Европе. Основание для её появления в творчестве философов и социальной практике — европейские религиозные войны, опустошившие Европу. Для государственного строительства такие войны были просто уничижительными. Они не давали торговать и строить. Сотни тысяч людей годами убивали друг друга из-за теологических различий. Так, во время тридцатилетней войны было уничтожено ¾ населения будущей Чехии.

Макс Вебер в классическом труде «Протестантская этика и дух капитализма» пишет, что введение толерантности в государственную практику было обусловлено в первую очередь корыстной выгодой того или иного государя или государства, то есть преследовало чисто меркантильные цели.

Человеческая потребность в вере была нивелирована в эпоху Просвещения ради гражданского мира. Безумие толерантности уже в либеральном понимании (абсолютного равноправия и уравновешивания всех и вся) доходит до того, считает Жижек, что даже самые слабые попытки организации и обретения собственной будь то национальной, этнической или религиозной идентичности воспринимаются как враждебные и нетолерантные, не имеющие права на существование. Идентифицировать себя этнически, по мнению словенского философа, означает в этом контексте порвать со всякой гражданской усреднённостью. В итоге Европейский союз в своей сути — это не союз равных государств с особыми культурно-этническими, экономическими характеристиками, а иерархическая взаимозависимая система экономической эксплуатации.

Европейский союз — строгая система, где страны поменьше, это дополнение и продолжение законодателей европейских ценностей. Заявлять о своём отличии — значит порывать с гражданским миром.

Ну а вступать в Европейский союз — значит отказываться ради европейской усреднённости от своих культурных и этнических особенностей. Об этом, кстати, писал ещё Константин Леонтьев 120 лет назад.

По иным принципам строились Византийское государство, Золотая Орда, Московское царство, Российская империя — формы государствования, соединявшие на просторах Европы и Азии противоположные культуры и верования. Народы и верования принимались в состав государства такими, как есть, без культурных и даже религиозных изменений. Нам неведомы религиозные войны, как известны они в Европе. Принцип властвования и государственности был построен не на молчаливом терпении странности другого, которое возможно только на безразличии к другому, а на принятии этих странностей. Известный факт: в Российской империи военные награды (названные в честь православных святых и содержащие христианскую символику) существовали в двух вариациях: для православных и для иноверцев.

Самопожертвование и толерантность

Толерантность не предполагает, что мы должны любить кого-то или что мы должны уважать кого-то за те или иные вещи, взгляды, идеи, поступки. Наоборот, считает Жижек, мы обязаны не допускать к себе ближнего, нам необходимо защититься от него. Относясь к людям толерантно, мы забываем о близости. Толерантность — забвение ближнего.

Если принцип формирования государства у нас — принятие «таким, как есть», то политическая толерантность в Европе — это запрет на различия, выведение всех отличительных черт за границы государственного, общественного и перенесение в сферу личной жизни. В этом существенное отличие союзных форм образований в Европе и Евразии. Пример из личной жизни: бабушка моего  товарища — военный врач, лечила жителей Тернопольской области в период деятельности УПА. Она постоянно ожидала нападения на больницу, которое и случилось однажды. Однако лечить своих потенциальных убийц она не переставала. Такие люди, как этот военный врач, и являются примером жертвенного служения, которое восстановило Украину после войны и помогло сотням тысяч западных украинцев быть принятыми в рамки новой союзной идентичности. Толерантные же люди не жертвуют собой.

Толерантность и любовь

По определению немецкого философа Г. Гадамера, настоящей толерантной властью была власть в Палестине времен Пилата и Христа. Именно такая власть не смогла отличить Мессию от разбойника Варравы, так как, по Гадамеру, Пилат считал, что «всё, что по утверждению такого человека, как Иисус, является истиной, совершенно не касается государства».

Нам сложно быть толерантными со своими близкими. Воспитание детей в духе толерантности граничит с забвением своих родительских обязанностей и называется в педагогике попустительством.

По мнению Жижека, мир, который обещает быть всегда толерантным, — это мир, все люди которого поклялись никогда не любить. Мир, научившийся толерантно уважать Другого, согласно Жижеку, оказался миром, в котором к Другому относятся с подчёркнутым равнодушием.

Построение Евразийского союза возможно только на условиях терпимости, но никак не индифферентности, европейской толерантности. Понимать это противопоставление очень важно. Толерантность — это не любовь, это отсутствие её. Здесь уместна физиологическая аналогия: в медицине толерантностью крови названо заболевание, при котором антитела безразличны к определённым инфекциям.

Терпимость же возможна только на любви к ближнему, которая даёт огромные силы.

Василий Муравицкий

====================================