История повторяется трижды. Современная российская школа стремительно советизируется

Критики нынешней школьной реформы говорят, что новшества представляют собой нагромождение разрозненных, в большинстве своем мало продуманных решений. Но по меньшей мере два магистральных направления все-таки различимы.

Первое — финансовая оптимизация. Слияние городских школ, ликвидация малокомплектных сельских, внедрение платных образовательных услуг, сокращение числа бесплатных кружков и секций и прочие новации из области «эффективного менеджмента».

Но гораздо интереснее второе направление преобразований, касающееся содержания образования и воспитательной работы. Здесь вектор — возврат к советской модели школы.

В «лихие девяностые» школы обрели немалую самостоятельность. Сейчас ликвидируются последние ее остатки. Даже там, где формально школа сама вольна решать, как ей поступать, обычным явлением стала практика «настоятельных рекомендаций», за неисполнение которых на руководство школы обрушиваются разнокалиберные кары вплоть до самых серьезных: с недавних пор приказом департамента директор школы может быть уволен в любое время без объяснения причин.

Стремление проконтролировать каждую мелочь привело к валу составляемых учителями и администрацией школы «бумаг» (идея электронного оборота документов выражается в том, что любая записка существует в двух видах — электронном и бумажном). Учительские форумы и блоги переполнены рассказами о том, что проверяющие не только сличают составленное в начале года поурочное планирование с темами уроков в журнале, но и проверяют, соответствуют ли этим темам записи в ученических тетрадях.

Практически вся воспитательная работа направляется на «создание положительного образа России», то есть ставится на пропагандистскую основу. Единый учебник «непротиворечивой» отечественной истории, списки памятных дат, по которым надо провести уроки, — из этого ряда. Вот, например, список на этот учебный год: 1150 лет славянской письменности, 1025 лет Крещения Руси, 900 лет уставу Владимира Мономаха, 450 лет первой российской типографии Ивана Федорова, 400 лет династии Романовых, 70 лет Курской битве и прорыву блокады Ленинграда, 20-летие Конституции России и много других. Можно не сомневаться, что в методичках не будет упоминания ни о печальной судьбе первой типографии и лично Федорова, ни о реакции на крещение, не говоря уже о соответствии правоприменительной практики духу Конституции-именинницы...

Но не думайте, что пропаганда ограничивается прошлым: в день выхода этого номера журнала в свет во всех московских классах должны пройти классные часы на тему «Наша Москва», а в разосланных рекомендациях чиновники предлагают сосредоточить внимание учеников на позитивных изменениях в городе за последние два года и предвыборной программе Сергея Собянина «7 приоритетов».



Из того же ряда введение обязательной школьной формы. Аргументы звучат ровно те же, что у защитников единообразия в конце 80-х, когда школы явочным порядком форму отменяли: социальное равенство, дисциплина, удобство для родителей. Мало кто вспомнил о гармоническом развитии личности и воспитании творческой индивидуальности, которые, если верить Закону об образовании, являются приоритетными задачами российского образования.

Зачем это все делается? На поверхности — ностальгия по позднему СССР, которую власть использует не только в образовательной сфере, заставляя ее работать в свою пользу. Но главное — нынешняя власть просто не умеет по-другому. Уверенность в том, что малейшая свобода выбора «внизу» ведет к подрыву государственных устоев, побуждает глушить любые проявления индивидуальности школ и отдельных учителей. Топорная пропаганда кажется эффективнее любых других способов воздействия. В советское время воспитывали «сознательного строителя коммунизма» с уклоном в рабочие и инженерные специальности, сейчас, с поправкой на время, — «грамотного потребителя». А все правильные слова о гуманизации и развитии индивидуальности, как говорил по другому поводу один известный деятель нашей непротиворечивой истории, — «Вуаль! Вуаль!»

Из прошлого извлекаются худшие стороны советской системы образования, а положительное (например, известная фундаментальность в преподавании точных и естественных наук) предано забвению.

Если предположение о сознательном копировании худшего, что было в советской школе, верно, то в ближайшее время нас ждет создание всероссийской организации школьников с обязательным членством. Возродятся единые требования к наглядной агитации (многие проверяющие уже задают вопросы о причинах отсутствия высочайших портретов в учебных кабинетах). Вернутся политинформации и многое, многое другое. Ведь, как утверждает недавно появившаяся в интернете поговорка, история повторяется трижды: как трагедия, как фарс и как законопроект в Госдуме.

                                                                                 Алексей Кузнецов, учитель истории гимназии № 1543, Москва