Фонтан любви

«Фонтан любви, фонтан живой!

Принёс я в дар тебе две розы».

А. С. Пушкин

Все по­мнят сни­мок ста­лин­град­ско­го фон­та­на, над ко­то­рым про­нес­лась арма­да фа­шист­ских бом­бар­ди­ров­щи­ков, ис­пе­пе­лив­ших страш­ным уда­ром го­род. Рас­ко­ло­тые — без­ру­кие, без­го­ло­вые и без­но­гие — пи­о­не­ры ве­дут свой хо­ро­вод сре­ди пеп­ла и раз­гром­лен­но­го же­ле­за. Этот сни­мок стал симво­лом Ста­лин­град­ской бит­вы. Сим­во­лом изу­ве­чен­но­го, но не покорённо­го го­ро­да. Сим­во­лом ги­гант­ско­го сра­же­ния на Вол­ге, ко­то­рое кончи­лось кра­хом фа­шиз­ма.

Се­го­дня в Ста­лин­гра­де вос­ста­но­ви­ли фон­тан в его пер­во­здан­ной кра­со­те и си­я­нии. На от­кры­тие фон­та­на со­шлись ве­те­ра­ны, тол­пы мо­ло­дё­жи, примчались рас­ка­лён­ные бай­ке­ры. При­ехал Пу­тин, ко­то­ро­го ок­ро­пи­ла ро­са ожив­ше­го фон­та­на. Во­ис­ти­ну этот фон­тан — сим­вол Ста­лин­град­ской победы. И глу­би­на это­го сим­во­ла рас­кры­ва­ет­ся толь­ко те­перь, сре­ди ликующих толп и бу­ке­тов цве­тов, под звон и гро­хот пра­зд­нич­ных истребите­лей, ко­то­рые кру­ти­ли над фон­та­ном вос­хи­ти­тель­ные ка­ру­се­ли.

Ар­хи­тек­тор и ху­дож­ник ста­лин­ской шко­лы Ро­му­альд Иод­ко, воз­во­див­ший фон­тан в пред­во­ен­ные го­ды, изо­б­ра­зил дет­ский хо­ро­вод в ли­ку­ю­щем светонос­ном тан­це. Взяв­шись за ру­ки, пи­о­не­ры идут по кру­гу, ох­ва­тив кольцом рас­крыв­ше­го пасть кро­ко­ди­ла. Хо­ро­вод — это сим­вол солн­ца. Дети, ве­ду­щие хо­ро­вод, — это ан­ге­лы солн­ца. Де­ти, ли­ку­ю­щие в све­те и радо­с­ти, — об­раз юно­го на­ро­да, со­зи­да­ю­ще­го рай­скую жизнь. Кро­ко­дил — сим­вол зла, че­шуй­ча­тый змей, дра­кон, взя­тый в коль­цо тан­цу­ю­щи­ми детьми. Зло ох­ва­че­но вол­шеб­ным кру­гом, че­рез ко­то­рый ему не пе­рей­ти. Зло за­пе­ча­та­но, околь­цо­ва­но. Тьма, под­няв­ша­я­ся из глу­хих пу­чин, остановле­на сол­неч­ным кру­гом.

Имен­но сю­да, в этот сим­вол све­та, сол­неч­но­го ли­ку­ю­ще­го на­ро­да, был направ­лен бом­бо­вый удар фа­ши­с­тов, ко­то­рые ло­ма­ли хо­ро­вод, распечатывали зло, вы­пу­с­ка­ли на­ру­жу ог­не­ды­ша­ще­го ал­ли­га­то­ра.

Пред­во­ен­ный фон­тан, по­ст­ро­ен­ный в ате­и­с­ти­че­с­ком го­су­дар­ст­ве, во­пло­щал в се­бе древ­не­рус­ский об­раз свя­то­го Ге­ор­гия-По­бе­до­нос­ца, ве­ду­ще­го сражение со зме­ем, вго­ня­ю­ще­го ко­пьё в злоб­ную пасть чу­до­ви­ща. Победоно­сец сбе­ре­гал го­род и жи­ву­щую в нём ца­ре­вну от по­ги­бе­ли. Фашис­ты, ра­зо­рвав дет­ский ан­гель­ский хо­ро­вод, от­кры­ли дра­ко­ну путь в город, ис­пе­пе­ли­ли го­род­ские сте­ны и баш­ни, от­да­ли ему на рас­тер­за­ние святую ца­ре­вну — Рос­сию.

Но де­ти рас­тер­зан­но­го фон­та­на — без­го­ло­вые, без­ру­кие, без­но­гие — продол­жа­ли тан­це­вать. Их та­нец длил­ся во вре­мя всей Ста­лин­град­ской битвы. Сол­неч­ный хо­ро­вод сре­ди ад­ских ста­ли и пла­ме­ни про­дол­жал исполнять свой та­нец, вол­шеб­ный и сол­неч­ный, удер­жи­вая зло. Ты­ся­чи совет­ских сол­дат, хо­див­ших в смер­тель­ные ата­ки, по­ги­бав­ших под пулемёта­ми и бом­ба­ми, тан­це­ва­ли этот сол­неч­ный та­нец.

Со­вет­ские танкисты, со­вер­шав­шие ло­бо­вые та­ра­ны не­мец­ких тан­ков, тан­це­ва­ли этот сол­неч­ный та­нец.

Лёт­чи­ки в сво­их крас­но­звё­зд­ных ис­тре­би­те­лях, таранившие фа­шист­ские бом­бар­ди­ров­щи­ки, тан­це­ва­ли этот та­нец. Штрафные ба­та­ль­о­ны, гиб­ну­щие в кон­тра­та­ках, тан­це­ва­ли этот сол­неч­ный та­нец.

Вся Ста­лин­град­ская бит­ва бы­ла бит­вой за этот фон­тан, за этот сол­неч­ный бо­же­ст­вен­ный круг. Бы­ла мес­си­ан­ской бит­вой рус­ской свя­то­с­ти, рус­ской меч­ты о рае с чу­до­вищ­ной тьмой, ад­ской ды­рой, из ко­то­рой хлы­ну­ла на зем­лю все­лен­ская бе­да.

Де­ти, ко­то­рых изо­б­ра­зил ху­дож­ник, це­ло­му­д­рен­ные, пол­ные ли­ку­ю­щей радо­с­ти, пре­вра­ти­лись во вре­мя вой­ны в ве­ли­ка­нов, в не­по­бе­ди­мых гигантов, ко­то­рые рас­топ­та­ли зло. Кро­ко­дил Ше­с­той ар­мии Па­у­лю­са был за­гнан в коль­цо, был вновь за­пе­ча­тан в све­то­нос­ном кру­гу, в ко­то­ром сомкну­лись Дон­ской и Ста­лин­град­ский фрон­ты.

На сты­ке этих двух фрон­тов, у ху­то­ра Ба­бур­кин, Па­у­люс ста­рал­ся вы­рвать­ся из смер­тель­но­го коль­ца, раз­жи­мал круг. А штраф­ные ба­та­ль­о­ны вновь замыка­ли коль­цо, за­пе­ча­ты­ва­ли чёр­ную ар­мию. В од­ном из этих ба­та­ль­о­нов сра­жал­ся мой отец, пав­ший под Ба­бур­ки­ным смер­тью хра­б­рых. Он, как и ты­ся­чи дру­гих, кру­жил в сол­неч­ном хо­ро­во­де сре­ди ра­не­ных пи­о­не­ров.

Те­перь на При­вок­заль­ной пло­ща­ди Ста­лин­гра­да вос­ста­нов­лен этот ве­щий фон­тан. Бе­ло­снеж­ный, си­я­ю­щий, про­зрач­ный для солн­ца, он сим­во­ли­зи­ру­ет всё тот же вол­шеб­ный круг до­б­ра, ко­то­рым околь­цо­ва­но зло. Пи­о­не­ры, лучи­с­тые, как ан­ге­лы не­бес­ные, ок­ру­жи­ли сви­ре­по­го кро­ко­ди­ла, не выпуска­ют его на­ру­жу, за­пе­ча­та­ли зло.

Ро­ди­на гре­зит вос­кре­ше­ни­ем, меч­та­ет о пре­об­ра­же­нии, сра­жа­ет­ся с драконом, ко­то­рый по­жи­ра­ет на­ши го­ро­да, на­ших де­тей, оск­вер­ня­ет на­ши свя­ты­ни, по­ся­га­ет на свя­щен­ную ца­ре­вну — Рос­сию.

Эти лёг­кие, пля­шу­щие сре­ди ра­дуж­ных струй тан­цо­ры в час бе­ды вновь пре­вра­тят­ся в не­со­кру­ши­мых ве­ли­ка­нов, сбе­ре­гут стра­ну. Этот сталинградский фон­тан яв­ля­ет­ся над­кла­дез­ной ча­сов­ней. Во­да фон­та­на — свя­тая. Её ос­вя­ти­ли ве­ли­кая бит­ва, ве­ли­кая ми­с­ти­че­с­кая по­бе­да, ве­ли­кое откро­ве­ние, дан­ное че­ло­ве­че­ст­ву в Ста­лин­гра­де.

И пу­с­кай у фон­та­на сойдутся ста­ри­ки-ве­те­ра­ны, опо­лос­нув во­дой свои старые ра­ны. Пусть уны­лый и по­те­ряв­ший на­деж­ду умо­ет­ся этой во­дой и вновь вос­крес­нет для ве­ли­ких де­я­ний. Пусть хво­рый у это­го фон­та­на исцелит­ся, а не­ве­ру­ю­щий вновь об­ре­тёт све­то­нос­ную ве­ру. Пусть ра­дуж­ная во­дя­ная пыль, ок­ро­пив­шая пре­зи­ден­та Пу­ти­на, ук­ре­пит его во­лю, даст ему си­лу в кро­меш­ной борь­бе со злом, ко­то­рое гло­жет и ис­тя­за­ет Рос­сию.

По­сле от­кры­тия фон­та­на дру­зья по­вез­ли ме­ня в степь — ту­да, где ког­да-то рас­по­ла­гал­ся ху­тор Ба­бур­кин и шли бои чу­до­вищ­ной си­лы. И в ночь пе­ред Рож­де­ст­вом в со­рок тре­ть­ем го­ду по­гиб мой отец. Я при­нёс в без­люд­ную степ­ную бал­ку со сле­да­ми тран­шей и дзо­тов бу­кет цве­тов, по­ло­жил их на су­хую го­ря­чую зем­лю и вы­пил горь­кую чар­ку в па­мять об от­це. И за­пил эту чар­ку во­дой из фон­та­на.

Опубликовано в газете «Завтра»