Настоящий август

Вот и подошел к концу последний летний месяц, август, месяц урожая и спелых фруктов и в то же время месяц, с которым исторически связаны многие политические и экономические катаклизмы в нашей стране. Так уж случилось, что с появлением на прилавках магазинов спелых астраханских арбузов граждане невольно ожидают то революции, то очередного экономического кризиса.

Для меня это тоже так. В августе 91-го, возвращаясь со своей семьей из традиционного отпуска «дикарем» в Крыму, мы и не могли представить, что едем, по сути, уже из-за границы в столицу нашей, но уже другой страны. Значительно меньшая скорость обмена и распространения информации придавала моменту большую драматичность, а разговорам попутчиков и встречающих — невероятную значимость.

Если попробовать одним словом сегодня описать происходившее тогда, то, наверное, лучше всего подойдет слово «настоящее». Все было по-настоящему: страх, борьба, желание одних сохранить, а других изменить страну.

Мой отец, тогда депутат Моссовета, уехал сразу, как только мы оказались дома. Фанерчатые ящики с персиками с юга, трехлитровые банки на столе, как и мы с мамой, остались ждать его возвращения.

Как я потом понял, он был занят организацией работы подпольной типографии в одном из образовательных учреждений города. Его редкие звонки, настороженный голос матери я помню до сих пор.

«Обесправленное» за 70-летнюю историю население СССР почувствовало слабину системы и в одночасье решило стать гражданами своей страны. Точнее сказать, почувствовав перемены в жизни с конца 80-х, в ГКЧП многие видели опасность отката назад.

В 91-м появилось понимание ценности самостоятельного управления собственной жизнью. Безусловно, оно не всем нужно, и прививка «совка» еще долго будет напоминать о себе в разных проявлениях. Но подавлять это желание у тех, у кого оно есть, кто готов капитализировать его, превращать в собственное дело, приносящее результат в угоду безынициативному и обычно попросту ленивому большинству, пагубно для страны. Для ее экономики, а значит, для благополучия каждого — и активного налогоплательщика, и живущего на социальные выплаты.

В стране были проведены первые демократические выборы, результат которых не был предопределен заранее. В них участвовали те, кто хотел, а не те, кого попросили. Встречи с населением проходили открыто, при взаимной заинтересованности обеих сторон. Фальсификаций и, как сейчас принято говорить, «технологий» не применялось. Да и как их применишь, когда право на участие в демократическом волеизъявлении было свято и для каждого их участника, и для членов избирательной комиссии, и для всякого пришедшего на участок гражданина.

Участники выборов и их будущие победители до конца не верили в свою победу, даже после подведения итогов подсчета голосов.

Поменяв флаг и гимн, изменив границы страны, мы были уверены в том, что победили, а точнее сказать, вернули свои гражданские права окончательно и бесповоротно. Многие тогда закончили с политикой, предпочли любимое дело «грязному». Помню, что в 93-м самостоятельному сложению с себя моим отцом депутатских полномочий предшествовал достаточно сложный разговор отца с мамой. Он объяснял ей, а она соглашалась с тем, что нельзя там больше оставаться, потому что «они привыкают». К машине с водителем, которой можно воспользоваться, и не только по служебной необходимости, к магазинам-распределителям, оставшимся по наследству, где можно купить ботинки и костюм по размеру. В угоду удобству потерялась острота восприятия базовых жизненных ценностей.

В июне прошлого года на Дагестанском экономическом форуме, который при всей современности обстановки никак не производил впечатление настоящего события в экономике одного из самых проблемных регионов России, я встретил бизнесмена-дагестанца. Он прилетел с нами, экспертами и официальными участниками форума на специально зафрахтованном правительством Дагестана самолете, по-видимому, воспользовавшись случаем приехать на родину. Еще в самолете в его скептическом взгляде на происходящее я почувствовал единомышленника, а встреча с ним в обеденный перерыв в пустующем ресторане неподалеку от места проведения форума сделала его моим собеседником на оставшиеся полдня официальной части мероприятия.

Рассказ о Дагестане, о чрезвычайных мерах по обеспечению безопасности в регионе, о блокпостах на дорогах увел наш разговор далеко от темы развития экономики Северного Кавказа. Форум как абсолютно искусственное событие, имитирующее изменения, а не способствующее их претворению в жизнь, стал олицетворением множества событий в нашей стране. Но бизнесмен утверждал, что тот факт, что мы оба, несмотря на минимальную эффективность этого мероприятия, все же участвуем в нем, делает нас из экспертов соучастниками постановки. По разным причинам мы оба приняли определенное решение исходя из собственных выгод и удобств.

Тогда, в 91-м, люди готовы были лишить себя и свои семьи спокойствия. Сопоставляя цену удобства и гражданских прав и свобод, выбирали последнее. За более чем двадцать последних лет мы потеряли остроту их необходимости, а их стоимость девальвировалась по отношению к комфорту и бытовой устроенности. Мой собеседник был прав, спрашивая меня о том, чем я готов пожертвовать ради отстаивания своих прав как гражданина. Как оценить то, что так сложно измерить: не положить в карман, не надеть. Правами граждан нельзя наполнить холодильник. Но их отсутствие, как показывает история, опустошает его и без нашего участия.                                                                                                                                       

Алексей Каспржак, Ассоциация менеджеров, исполнительный директор