Зачем мы ходим в театр?

На модерации Отложенный

Сам по себе вопрос этот, возможно, бессмысленный, однако он ведет к другому вопросу: «Является ли театр чем-то кроме развлечения?». Ожидает ли вообще что-нибудь от театра современный зритель, переходя из театрального буфета в зрительный зал?

Театр – зрелище, такова этимология этого слова, однако кино, компьютеры, спортивные игры, в принципе, удовлетворяют потребность современного человека в зрелищах. Не потеряет ли театр своего места в будущем мире?

Театр возник в Древней Греции из культовых шествий, танцев, ритуалов, прежде всего, во время почитания Диониса. У греческого театра - религиозное происхождение, он не имел какого-то самостоятельного значения, но был составной частью праздника. Средневековый театр-мистерия также сопутствовал религиозному культу. В Новое время театр стал вполне светским институтом. В театре стали видеть своего рода средство компенсации серости и прозы обыденного существования.

Но кого сейчас могут «обмануть» театральная бутафория и условности актерского ремесла? Но вот зритель перестал быть соучастником, как это было в прежние эпохи во время религиозных и мирских праздников. Театр превратился в своего рода музей, в котором показывают картины пришедшим отдохнуть от повседневной суеты людям.
Ж.-Ж. Руссо подверг театральные зрелища жесткой критике как раз в то время, когда европейский театр успешно развивался. В «Письме к Д`Аламберу о зрелищах» Руссо высказывает, на первый взгляд, столь же банальную, сколь и маргинальную мысль о том, что зрелища не могут быть полезными для общества. Зрелища – лишь забава, люди, увлекаясь выдумками, на деле получают не пользу, а всего лишь удовольствие. Если в спектакле налицо нравственные идеи, то терпит ущерб художественная сторона. Далее, в театральных постановках чересчур много внешних эффектов, напыщенной патетики, героев с неестественными страстями, а натуральность, простота отсутствуют. Чувства, которые испытывают зрители во время даже «душещипательного» спектакля, неподлинны, все их сострадание здесь – всего лишь «преходящее пустое волнение», которое заканчивается вместе со спектаклем, - «бесплодная жалость», способная породить лишь несколько слезинок, но не действительно моральные поступки. В общем, по мнению Руссо, в традиционном театре - не естественные чувства, а всего лишь страсти.

Гораздо привлекательнее и полезнее, с точки зрения Руссо, не традиционный новоевропейский театр, а публичное народное празднество, более соответствующее новому обществу. В публичных празднествах снимается различие между актерами и зрителями. В празднестве участвует народ, здесь никто никого не представляет, но только себя самого. Если угодно, театр без театра.

Когда-то я с удивлением и интересом узнал, что Н. Гоголь явно не желал, чтобы в его «Ревизоре» видели сатирическую картину российской жизни. Эта точка зрения Гоголя вызвала в его время раздражение и непонимание.

Актер М. Щепкин, игравший в «Ревизоре», написал Гоголю письмо, в котором категорически настаивал на том, что все персонажи пьесы для него – обычные люди, чиновники со всеми их слабостями, а не страсти, на чем настаивал сам Гоголь. Знаменитая реплика «Над собой смеетесь!», по замыслу Гоголя, должна была быть обращена прямо в зрительный зал, - чтобы зритель почувствовал, что все это действие – лишь отражение его самого, его душевного «города», и испытал от этого потрясение. В современной терминологии это называется «театром сознания». Как бы то ни было, но, по-моему, такое представление о театре сейчас весьма актуально. Но, к сожалению, эта пьеса и сейчас воспринимается зрителями как возможность посмеяться над другими - над изворотливостью чиновников, человеческой глупостью и, тем самым, увериться в собственной добропорядочности. Хотелось бы знать, интересуются ли современные театральные режиссеры тем, какой видел свою пьесу сам Гоголь, какие он давал советы относительно актерской игры?


Конечно, современный театр немыслим без классики, без традиционных форм. Однако даже если театр, например такой, как Малый, ориентируется преимущественно на устойчивый классический репертуар, он все же должен быть, если можно так сказать, посредником между современностью и историей, между, как сейчас говорят, пост-культурой и культурой классической. В этом смысле театр должен быть исключительно современным, иначе он просто потеряет своих зрителей. Посмотрите на современные успешные театры, в них присутствует театр греческий, русский, французский, английский и т д., и это сейчас весьма востребовано. Пришло время не бороться с классикой посредством различных театральных экспериментов, своевольно переиначивая ее, как это было, скажем, в 90-х годах, но стремиться постичь ее «вечный» смысл, соотнести его с современной ситуацией.

Выигрышная ситуация театра – непосредственная общность между актерами и зрителями. Дело здесь не в хепенингах, но в самой атмосфере театра. В театре творение происходит здесь и сейчас. Современный человек поглощен потоком различного рода информации и впечатлений, источник которых всегда опосредован. В театре же существует та непосредственность, которой современному человеку так не хватает. В театре говорится многое, что нас так или иначе задевает, что мы часто имеем в виду, но не можем точно выразить. В театре нет такого культа звезд, как в кинематографе или шоубизнесе.

Я полагаю, что театр, возбуждая наши эмоции, создавая атмосферу праздника, должен нарушать комфорт нашего буржуазного самодовольства.

Если зрители уходят из театра лишь с мыслью, что только что присутствовали при каком-то действе и зрелище, до которых им больше нет дела, то вряд ли такой театр справляется со своей задачей.

Надеюсь, что некоторым образом я ответил на «бессмысленный» вопрос: «Зачем мы ходим в театр?».